|
Автор |
Сообщение |
Aratron
Site Admin
Зарегистрирован: 29-08, 21:16 Сообщения: 1570 Откуда: Москва
|
Глава 29
судьба мастера и маргариты определена
на закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых красивых зданий в москве, здания, построенного около полутораста лет назад, находились двое: воланд и азазел- ло. Они не были видны снизу, с улицы, так как их закрывала от ненужных взоров балюстрада с гипсовыми вазами и гипсовыми цве- тами. Но им город был виден почти до самых краев. Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану. Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны. Положив острый под- бородок на кулак, скорчившись на табурете и поджав одну ногу под себя, воланд не отрываясь смотрел на необ"ятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на слом ла- чуг. Азазелло, расставшись со своим современным нарядом, то есть пиджаком, котелком, лакированными туфлями, одетый, как и воланд, в черное, неподвижно стоял невдалеке от своего повели- теля, так же как и он не спуская глаз с города. Воланд заговорил: - какой интересный город, не правда ли? Азазелло шевельнулся и ответил почтительно: - мессир, мне больше нравится рим! - Да, это дело вкуса, - ответил воланд. Через некоторое время опять раздался его голос:
но тут что-то заставило воланда отвернуться от города и обратить свое внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше. Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чер- нобородый. - Ба!- Воскликнул воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, - менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость? - Я к тебе, дух зла и повелитель теней, - ответил вошедший, исподлобья недружелюбно глядя на воланда. - Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей?- Заговорил воланд сурово. - Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, - ответил дерзко вошедший. - Но тебе придется примириться с этим, - возразил воланд, и усмешка искривила его рот, - не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она- в твоих интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр поду- мать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не сущест- вовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп. - Я не буду с тобою спорить, старый софист, - ответил левий матвей. - Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже упомянул, - ты глуп, - ответил воланд и спросил:- ну, говори кратко, не утомляя меня, зачем появился? - Он прислал меня. - Что же он велел передать тебе, раб? - Я не раб, - все более озлобляясь, ответил левий матвей, - я его ученик. - Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, - ото- звался воланд, - но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Итак... - Он прочитал сочинение мастера, - заговорил левий матвей, - и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух зла? - Мне ничего не трудно сделать, - ответил воланд, - и тебе это хорошо известно.- Он помолчал и добавил:- а что же вы не берете его к себе, в свет? - Он не заслужил света, он заслужил покой, - печальным го- лосом проговорил левий. - Передай, что будет сделано, - ответил воланд и прибавил, причем глаз его вспыхнул: -и покинь меня немедленно. - Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за не- го, вы взяли бы тоже, - в первый раз моляще обратился левий к воланду. - Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи. Левий матвей после этого исчез, а воланд подозвал к себе азазелло и приказал ему: - лети к ним и все устрой. Азазелло покинул террасу, и воланд остался один. Но одино- чество его не было продолжительным. Послышался на плитах тер- расы стук шагов и оживленные голоса, и перед воландом предстали коровьев и бегемот. Но теперь примуса при толстяке не было, а нагружен он был другими предметами. Так, под мышкой у него на- ходился небольшой ландшафтик в золотой раме, через руку был перекинут поварской, наполовину обгоревший халат, а в другой руке он держал цельную семгу в шкуре и с хвостом. От коровьева и бегемота несло гарью, рожа бегемота была в саже, а кепка на- половину обгорела. - Салют, мессир, - прокричала неугомонная парочка, и беге- мот замахал семгой. - Очень хороши, - сказал воланд. - Мессир, вообразите, - закричал возбужденно и радостно бегемот, - меня за мародера приняли! - Судя по принесенным тобою предметам, - ответил воланд, поглядывая на ландшафтик, - ты и есть мародер. - Верите ли мессир, - задушевным голосом начал бегемот. - Нет, не верю, - коротко ответил воланд. - Мессир, клянусь, я делал героические попытки спасти все что, было можно, и вот все что удалось отстоять. - Ты лучше скажи, отчего грибоедов загорелся?- Спросил во- ланд. Оба, и коровьев и бегемот, развели руками, подняли глаза к небу, а бегемот вскричал: - не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали... - И вдруг- трах, трах!- Подхватил коровьев, - выстрелы! Обезумев от страха, мы с бегемотом кинулись бежать на бульвар, преследователи за нами, мы кинулись к тимирязеву! - Но чувство долга, - вступил бегемот, - побороло наш по- стыдный страх, и мы вернулись! - Ах, вы вернулись?-Сказал воланд, - ну, конечно, тогда здание сгорело дотла. - Дотла!- Горестно подтвердил коровьев, - то есть букваль- но, мессир, дотла, как вы изволили метко выразиться. Одни голо- вешки! - Я устремился, - рассказывал бегемот, - в зал заседаний, - это который с колоннами, мессир, - рассчитывая вытащить что- нибудь ценное. Ах, мессир, моя жена, если б она у меня была, двадцать раз рисковала остаться вдовой! Но, к счастью, мессир, я не женат, и скажу вам прямо- счастлив, что не женат. Ах, мес- сир, можно ли променять холостую свободу на тягостное ярмо! - Опять началась какая-то чушь, - заметил воланд. - Слушаю и продолжаю, - ответил кот, - да-с, вот ландшаф- тик. Более ничего невозможно было унести из зала, пламя ударило мне в лицо. Я пробежал в кладовку, спас семгу. Я побежал в кух- ню, спас халат. Я считаю, мессир, что я сделал все, что мог, и не понимаю, чем об"Ясняется скептическое выражение на вашем лице. - А что делал коровьев в то время, когда ты мародерст- вовал?- Спросил воланд. - Я помогал пожарным, мессир, - ответил коровьев, указывая на разорванные брюки. - Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание. - Оно будет построено, мессир, - отозвался коровьев, - смею уверить вас в этом. - Ну, что ж, остается пожелать, чтобы оно было лучше пре- жнего, - заметил воланд. - Так и будет, мессир, - сказал коровьев. - Уж вы мне верьте, - добавил кот, - я форменный пророк. - Во всяком случае, мы явились, мессир, - докладывал коро- вьев, - и ждем ваших распоряжений. Воланд поднялся с своего табурета, подошел к балюстраде и долго молча, один, повернувшись спиной к своей свите, глядел вдаль. Потом он отошел от края, опять опустился на свой табурет и сказал: - распоряжений никаких не будет- вы исполнили все, что мо- гли, и более в ваших услугах я пока не нуждаюсь. Можете отды- хать. Сейчас придет гроза, последняя гроза, она довершит все, что нужно довершить, и мы тронемся в путь. - Очень хорошо, мессир, - ответили оба гаера и скрылись где-то за круглой центральной башней, расположенной в середине террасы. Гроза, о которой говорил воланд, уже скоплялась на горизонте. Черная туча поднялась на западе и до половины от- резала солнце. Потом она накрыла его целиком. На террасе по- свежело. Еще через некоторое время стало темно. Эта тьма, при- шедшая с запада, накрыла громадный город. Исчезли мосты, двор- цы. Все пропало, как будто этого никогда не было на свете. Че- рез все небо пробежала одна огненная нитка. Потом город потряс удар. Он повторился, и началась гроза. Воланд перестал быть видим во мгле.
_________________ О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.
|
22-10, 15:29 |
|
|
Aratron
Site Admin
Зарегистрирован: 29-08, 21:16 Сообщения: 1570 Откуда: Москва
|
Глава 30
пора! Пора!
- Ты знаешь, - говорила маргарита, - как раз когда ты за- снул вчера ночью, я читала про тьму, которая пришла со средизе- много моря... И эти идолы, ах, золотые идолы. Они почему-то мне все время не дают покоя. Ты чувствуешь, как свежеет? - Все это хорошо и мило, - отвечал мастер, куря и разбивая рукой дым, - и эти идолы, бог с ними, но что дальше получится, уж решительно непонятно! Разговор этот шел на закате солнца, как раз тогда, когда к воланду явился левий матвей на террасе. Окошко подвала было открыто, и если бы кто-нибудь заглянул в него, он удивился бы тому, насколько странно выглядят разговаривающие. На маргарите прямо на голое тело был накинут черный плащ, а мастер был в своем больничном белье. Происходило это от того, что маргарите решительно нечего было надеть, так как все вещи остались в особняке, и хоть этот особняк был очень недалеко, конечно, не- чего было и толковать о том, чтобы пойти туда и взять там свои вещи. А мастер, у которого все костюмы нашли в шкафу, как будто мастер никуда и не уезжал, просто не желал одеваться, развивая перед маргаритой ту мысль, что вот-вот начнется какая-то со- вершеннейшая чепуха. Правда, он был выбрит впервые, считая с той осенней ночи (в клинике бородку ему подстригали машинкой). Комната также имела очень странный вид, и что-нибудь понять в хаосе ее было очень трудно. На ковре лежали рукописи, они же были и на диване. Валялась какая-то книжка горбом в кресле. А на круглом столе был накрыт обед, и среди закусок стояло не- сколько бутылок. Откуда взялись все эти явства и напитки, было неизвестно и маргарите и мастеру. Проснувшись, они все застали уже на столе. Проспав до субботнего заката, и мастер, и его подруга чув- ствовали себя совершенно окрепшими, и только одно давало знать о вчерашних приключениях. У обоих немного ныл левый висок. Со стороны же психики изменения в обоих произошли очень большие, как убедился бы всякий, кто мог подслушать разговор в подваль- ной квартире. Но подслушать было решительно некому. Дворик-то этот был тем и хорош, что всегда был пуст. С каждым днем все сильнее зеленеющие липы и ветла за окном источали весенний за- пах, и начинающийся ветерок заносил его в подвал. - Фу ты черт, - неожиданно воскликнул мастер, - ведь это, подумать только, - он затушил окурок в пепельнице и сжал голову руками, - нет, послушай, ты же умный человек и сумасшедшей не была. Ты серьезно уверена в том, что мы вчера были у сатаны? - Совершенно серьезно, - ответила маргарита. - Конечно, конечно, - иронически заметил мастер, - теперь, стало быть, налицо вместо одного сумасшедшего двое! И муж и жена.- Он воздел руки к небу и закричал:- нет, это черт знает, что такое, черт, черт, черт! Вместо ответа маргарита обрушилась на диван, захохотала, заболтала босыми ногами и потом уж вскричала: - ой, не могу! Ой, не могу! Ты посмотри только, на что ты похож! Отхохотавшись, пока мастер сердито поддергивал больничные кальсоны, маргарита стала серьезной. - Ты сейчас невольно сказал правду, - заговорила она, - черт знает, что такое, и черт, поверь мне, все устроит!- Глаза ее вдруг загорелись, она вскочила, затанцевала на месте и стала вскрикивать:- как я счастлива, как я счастлива, как я счаст- лива, что вступила с ним в сделку! О, дьявол, дьявол! Придется вам, мой милый, жить с ведьмой.- После этого она кинулась к мастеру, обхватила его шею и стала его целовать в губы, в нос, в щеки. Вихры неприглаженных черных волос прыгали на мастере, и щеки и лоб его разгорались под поцелуями. - А ты действительно стала похожей на ведьму. - А я этого и не отрицаю, - ответила маргарита, - я ведьма, и очень этим довольна! - Ну, хорошо, - оветил мастер, - ведьма так ведьма. Очень славно и роскошно! Меня, стало быть, похитили из лечебницы! Тоже очень мило. Вернули сюда, допустим и это... Предположим даже, что нас не хватятся, но скажи ты мне ради всего святого, чем и как мы будем жить? Говоря это, я забочусь о тебе, поверь мне. В этот момент в оконце показались тупоносые ботинки и ни- жняя часть брюк в жилочку. Затем эти брюки согнулись в колене, и дневной свет заслонил чей-то увесистый зад. - Алоизий, ты дома?- Спросил голос где-то вверху над брюка- ми, за окном. - Вот, начинается, - сказал мастер. - Алоизий?- Спросила маргарита, подходя ближе к окну, - его арестовали вчера. А кто его спрашивает? Как ваша фамилия? В то же мгновение колени и зад пропали, и слышно было, как стукнула калитка, после чего все пришло в норму. Маргарита по- валилась на диван и захохотала так, что слезы покатились у нее из глаз. Но когда она утихла, лицо ее сильнейшим образом из- менилось, она заговорила серьезно и, говоря, сползла с дивана, подползла к коленям мастера и, глядя ему в глаза, стала гладить голову. - Как ты страдал, как ты страдал, мой бедный! Об этом знаю только я одна. Смотри, у тебя седые волосы в голове и вечная складка у губ. Мой единственный, мой милый, не думай ни о чем. Тебе слишком много пришлось думать, и теперь буду думать я за тебя! И я ручаюсь тебе, ручаюсь, что все будет ослепительно хорошо. - Я ничего и не боюсь, марго, - вдруг ответил мастер и под- нял голову и показался ей таким, каким был, когда сочинял то, чего никогда не видел, но о чем наверно знал, что оно было.- И не боюсь потому, что я все уже испытал. Меня слишком пугали и ничем более напугать не могут. Но мне жалко тебя, марго, вот в чем фокус, вот почему я твержу об одном и том же. Опомнись! Зачем тебе ломать свою жизнь с больным и нищим? Вернись к себе! Жалею тебя, потому это и говорю. - Ах, ты, ты, - качая растрепанной головой, шептала мар- гарита, - ах, ты, маловерный, несчастный человек. Я из-за тебя всю ночь вчера тряслась нагая, я потеряла свою природу и за- менила ее новой, несколько месяцев я сидела в темной каморке и думала только про одно- про грозу над ершалаимом, я выплакала все глаза, а теперь, когда обрушилось счастье, ты меня гонишь? Ну что ж, я уйду, я уйду, но знай, что ты жестокий человек! Они опустошили тебе душу! Горькая нежность поднялась к сердцу мастера, и, неизвестно почему, он заплакал, уткнувшись в волосы маргариты. Та, плача, шептала ему, и пальцы ее прыгали на висках мастера. - Да, нити, нити, на моих глазах покрывается снегом голова, ах, моя, моя много страдавшая голова. Смотри, какие у тебя гла- за! В них пустыня... А плечи, плечи с бременем... Искалечили, искалечили, - речь маргариты становилась бессвязной, маргарита содрагалась от плача. Тогда мастер вытер глаза, поднял с колен маргариту, встал и сам и твердо сказал: - довольно! Ты меня пристыдила. Я никогда больше не допущу малодушия и не вернусь к этому вопросу, будь покойна. Я знаю, что мы оба жертвы своей душевной болезни, которую, быть может, я передал тебе... Ну что же, вместе и понесем ее. Маргарита приблизила губы к уху мастера и прошептала: - клянусь тебе своею жизнью, клянусь угаданным тобою сыном звездочета, все будет хорошо. - Ну, и ладно, ладно, - отозвался мастер и, засмеявшись, добавил:- конечно, когда люди совершенно ограблены, как мы с тобой, они ищут спасения у потусторонней силы! Ну, что ж, со- гласен искать там. - Ну вот, ну вот, теперь ты прежний, ты смеешься, - отвеча- ла маргарита, - и ну тебя к черту с твоими учеными словами. Потустороннее или не потустороннее- не все ли это равно? Я хочу есть. И она потащила за руку мастера к столу. - Я не уверен, что эта еда не провалится сейчас сквозь зем- лю или не улетит в окно, - ответил тот, совершенно успокоив- шись. - Она не улетит! И в этот самый момент в оконце послышался носовой голос: - мир вам. Мастер вздрогнул, а привыкшая уже к необыкновенному мар- гарита вскричала: - да это азазелло! Ах, как это мило, как это хорошо!- И, шепнув мастеру:- вот видишь, видишь, нас не оставляют!- Броси- лась открывать. - Ты хоть запахнись, - крикнул ей вслед мастер. - Плевала я на это, - ответила маргарита уже из коридор- чика. И вот уже азазелло раскланивался, здоровался с мастером, сверкал ему своим кривым глазом, а маргарита восклицала: - ах, как я рада! Я никогда не была так рада в жизни! Но простите, азазелло, я голая! Азазелло просил не беспокоиться, уверял, что он видел не только голых женщин, но даже женщин с начисто содранной кожей, охотно подсел к столу, предварительно поставив в угол у печки какой-то сверток в темной парче. Маргарита налила азазелло коньяку, и он охотно выпил его. Мастер, не спуская с него глаз, изредка под столом щипал себе кисть левой руки. Но щипки эти не помогали. Азазелло не раст- ворялся в воздухе, да, сказать по правде, в этом не было ни- какой необходимости. Ничего страшного в рыжеватом маленького роста человеке не было, разве только вот глаз с бельмом, но это бывает и без всякого колдовства, разве что одежда не совсем обыкновенная- какая-то ряса или плащ- опять-таки, если строго вдуматься, и это попадается. Коньяк он тоже ловко пил, как и все добрые люди, целыми стопками и не закусывая. От этого само- го коньяку у мастера зашумело в голове, и он стал думать: "нет, маргарита права! Конечно, передо мной сидит посланник дьявола. Ведь я же сам не далее как ночью позавчера доказывал ивану о том, что тот встретил на патриарших именно сатану, а теперь почему-то испугался этой мысли и начал что-то болтать о гипнотизерах и галлюцинациях. Какие тут к черту гипнотизеры!" Он стал присматриваться к азазелло и убедился в том, что в глазах у него виднеется что-то принужденное, какая-то мысль, которую тот до поры до времени не выкладывает. "Он не просто с визитом, а появился он с каким-то поручением", - Думал мастер. Наблюдательность его ему не изменила. Выпив третью стопку коньяку, который на азазелло не про- изводил никакого действия, визитер заговорил так: - а уютный подвальчик, черт меня возьми! Один только вопрос возникает, чего в нем делать, в этом подвальчике? - Про то же самое я и говорю, - засмеявшись, ответил ма- стер. - Зачем вы меня тревожите, азазелло?- Спросила маргарита, - как-нибудь! - Что вы, что вы, - вскричал азазелло, - я и в мыслях не имел вас тревожить. Я и сам говорю- как-нибудь. Да! Чуть не забыл, мессир передавал вам привет, а также велел сказать, что приглашает вас сделать с ним небольшую прогулку, если, конечно, вы пожелаете. Так что же вы на это скажете? Маргарита под столом толкнула ногою мастера. - С большим удовольствием, - ответил мастер, изучая азазел- ло, а тот продолжал: - мы надеемся, что и маргарита николаевна не откажется от этого? - Я-то уж наверное не откажусь, - сказала маргарита, и опять ее нога проехалась по ноге мастера. - Чудеснейшая вещь!- Воскликнул азазелло, - вот это и лю- блю. Раз-два и готово! Не то, что тогда в александровском саду. - Ах, не напоминайте мне, азазелло! Я была глупа тогда. Да, впрочем, меня и нельзя строго винить за это- ведь не каждый же день встречаешься с нечистой силой! - Еще бы, - подтверждал азазелло, - если бы каждый день, это было бы приятно! - Мне и самой нравится быстрота, - говорила маргарита воз- бужденно, - нравится быстрота и нагота. Как из маузера- раз! Ах, как он стреляет, - вскричала маргарита, обращаясь к масте- ру, - семерка под подушкой, и любое очко...- Маргарита начинала пьянеть, отчего глаза у нее разгорелись. - И опять-таки забыл, - прокричал азазелло, хлопнув себя по лбу, - совсем замотался. Ведь мессир прислал вам подарок, - тут он отнесся именно к мастеру, - бутылку вина. Прошу заметить, что это то самое вино, которое пил прокуратор иудеи. Фалернское вино. Вполне естественно, что такая редкость вызвала большое вни- мание и маргариты и мастера. Азазелло извлек из куска темной гробовой парчи совершенно заплесневевший кувшин. Вино нюхали, налили в стаканы, глядели сквозь него на исчезающий перед гро- зою свет в окне. Видели, как все окрашивается в цвет крови. - Здоровье воланда!- Воскликнула маргарита, поднимая свой стакан. Все трое приложились к стаканам и сделали по большому глот- ку. Тотчас предгрозовой свет начал гаснуть в глазах у мастера, дыхание у него перехватило, он почувствовал, что настает конец. Он еще видел, как смертельно побледневшая маргарита, беспомощно простирая к нему руки, роняет голову на стол, а потом сползает на пол. - Отравитель, - успел еще крикнуть мастер. Он хотел схва- тить нож со стола, чтобы ударить азазелло им, но рука его бес- помощно соскользнула со скатерти, все окружавшее мастера в под- вале окрасилось в черный цвет, а потом и вовсе пропало. Он упал навзничь и, падая, рассек себе кожу на виске об угол доски бю- ро. Когда отравленные затихли, азазелло начал действовать. Пер- вым делом он бросился в окно и через несколько мгновений был в особняке, в котором жила маргарита николаевна. Всегда точный и аккуратный азазелло хотел проверить, все ли исполненно, как нужно. И все оказалось в порядке. Азазелло видел как мрачная, ожидающая возвращения мужа женщина вышла из своей спальни, вне- запно побледнела, схватилась за сердце и, крикнув беспомощно: - наташа! Кто-нибудь... Ко мне!- Упала на пол в гостиной, не дойдя до кабинета. - Все в порядке, - сказал азазелло. Через мгновение он был возле поверженных любовников. Маргарита лежала, уткнувшись ли- цом в коврик. Своими железными руками азазелло повернул ее, как куклу, лицом к себе и вгляделся в нее. На его глазах лицо от- равленной менялось. Даже в наступавших грозовых сумерках видно было, как исчезало ее временное ведьмино косоглазие и жесто- кость и буйность черт. Лицо лицо покойной посветлело и, нако- нец, смягчилось, и оскал ее стал не хищным, а просто женствен- ным страдальческим оскалом. Тогда азазелло разжал ее белые зубы и влил в рот несколько капель того самого вина, которым ее и отравил. Маргарита вздохнула, стала подниматься без помощи аза- зелло, села и слабо спросила: - за что, азазелло, за что? Что вы сделали со мною? Она увидела лежащего мастера, содрогнулась и прошептала: - этого я не ожидала... Убийца! - Да нет же, нет, - ответил азазелло, - сейчас он встанет. Ах, зачем вы так нервны! Маргарита поверила ему сразу, настолько убедителен был го- лос рыжего демона. Маргарита вскочила, сильная и живая, и по- могла напоить лежащего вином. Открыв глаза, тот глянул мрачно и с ненавистью повторил последнее слово: - отравитель... - Ах! Оскорбленье является обычной наградой за хорошую ра- боту, - ответил азазелло, - неужели вы слепы? Но прозрейте же скорей. Тут мастер поднялся, огляделся взором живым и светлым и спросил: - что же означает это новое? - Оно означает, - ответил азазелло, - что вам пора. Уже гремит гроза, вы слышите? Темнеет. Кони роют землю, содрогается маленький сад. Прощайтесь с подвалом, прощайтесь скорее. - А, понимаю, - сказал мастер, озираясь, - вы нас убили, мы мертвы. Ах, как это умно! Как это вовремя! Теперь я понял все. - Ах, помилуйте, - ответил азазелло, - вас ли я слышу? Ведь ваша подруга называет вас мастером, ведь вы мыслите, как же вы можете быть мертвы? Разве для того, чтобы считать себя живым, нужно непременно сидеть в подвале, имея на себе рубашку и боль- ничные кальсоны? Это смешно! - Я понял все, что вы говорили, - вскричал мастер, - не продолжайте! Вы тысячу раз правы. - Великий воланд, - стала вторить ему маргарита, - великий воланд! Он выдумал гораздо лучше, чем я. Но только роман, ро- ман, - вскричала она мастеру, - роман возьми с собою, куда бы ты ни летел. - Не надо, - ответил мастер, - я помню его наизусть. - Но ты ни слова... Ни слова из него не забудешь?- Спраши- вала маргарита, прижимаясь к любовнику и вытирая кровь на его рассеченном виске. - Не беспокойся! Я теперь ничего и никогда не забуду, - ответил тот. - Тогда огонь!- Вскричал азазелло, - огонь, с которого все началось и которым мы все заканчиваем. - Огонь!- Страшно прокричала маргарита. Оконце в подвале лопнуло, ветром сбило штору в сторону. В небе прогремело весело и кратко. Азазелло сунул руку с когтями в печку, вытащил дымя- щуюся головню и поджег скатерть на столе. Потом поджег пачку старых газет на диване, а за нею рукопись и занавеску на окне. Мастер, уже опьяненный будущей скачкой, выбросил с полки какую- то книгу на стол, вспушил ее листы в горящей скатерти и книга вспыхнула веселым огнем. - Гори, гори, прежняя жизнь! - Гори, страдание!- Кричала маргарита. Комната уже колыхалась в багровых столбах, и вместе с дымом выбежали из двери трое, поднялись по каменной лестнице вверх и оказались во дворике. Первое, что они увидели там, это сидящую на земле кухарку застройщика: возле нее валялся рассыпавшийся картофель и несколько пучков луку. Состояние кухарки было по- нятно. Трое черных коней стояли у сарая, вздрагивали, взрывали копытами землю. Маргарита вскочила первая, за нею азазелло, последним мастер. Кухарка, застонав, хотела поднять руку для крестного знаменья, но азазелло грозно закричал с седла: - отрежу руку!- Он свистнул, и кони, ломая ветви лип, взви- лись и вонзились в черную тучу. Тотчас из окошечка подвала по- валил дым. Снизу донесся слабый, жалкий крик кухарки: - горим!.. Кони уже неслись над крышами москвы. - Я хочу попрощаться с городом, - прокричал мастер азазел- ло, который скакал вперели. Гром с"ел окончание фразы мастера. Азазелло кивнул головою и пустил своего коня галопом. Навстречу летящим стремительно летела туча, но еще не брызгала дождем. Они летели над бульваром, видели, как фигурки людей раз- бегаются, прячась от дождя. Падали первые капли. Они пролетели над дымом- всем, что осталось от грибоедова. Они летели над городом, который уже заливала темнота. Над ними вспыхивали мол- нии. Потом крыши сменились зеленью. Тогда только хлынул дождь и превратил летящих в три огромных пузыря в воде. Маргарите было уже знакомо ощущение полета, а мастеру- нет, и он подивился тому, как быстро они оказались у цели, у того, с кем он хотел попрощаться, потому что больше ему не с кем было прощаться. Он узнал сразу в пелене дождя здание клиники стра- винского, реку и очень хорошо изученный им бор на другом бере- гу. Они снизились в роще на поляне, недалеко от клиники. - Я подожду вас здесь, - прокричал азазелло, сложив руку щитком, то освещаясь молниями, то пропадая в серой пелене, - прощайтесь, но скорее. Мастер и маргарита соскочили с седел и полетели, мелькая, как водяные тени, через клинический сад. Еще через мгновение мастер привычной рукой отодвигал балконную решетку в комнате N 117-й, маргарита следовала за ним. Они вошли к иванушке, не- видимые и незамеченные, во время грохота и воя грозы. Мастер остановился возле кровати. Иванушка лежал неподвижно, как и тогда, когда первый раз наблюдал грозу в доме своего отдохновения. Но он не плакал, как в тот раз. Когда он всмотрелся как следует в темный силуэт, ворвавшийся к нему с балкона, он приподнялся, протянул руки и сказал радостно: - а, это вы! А я все жду, жду вас. Вот и вы, мой сосед. На это мастер ответил: - я здесь! Но вашим соседом я, к сожалению, больше быть не могу. Я улетаю навсегда и пришел к вам лишь с тем, чтобы по- прощаться. - Я это знал, я догадался, - тихо ответил иван и спросил:- вы встретили его? - Да, - сказал мастер, - я пришел попрощаться с вами, по- тому что вы были единственным человеком, с которым я говорил последнее время. Иванушка просветлел и сказал: - это хорошо, что вы сюда залетели. Я ведь слово свое сдер- жу, стишков больше писать не буду. Меня другое теперь интересу- ет, - иванушка улыбнулся и безумными глазами поглядел куда-то мимо мастера, - я другое хочу написать. Я тут пока лежал, зна- ете ли, очень многое понял. Мастер взволновался от этих слов и заговорил, присаживаясь на край иванушкиной постели: - а вот это хорошо, это хорошо. Вы о нем продолжение на- пишите! Иванушкины глаза вспыхнули. - А вы сами не будете разве?- Тут он поник головой и за- думчиво добавил:- ах да... Что же это я спрашиваю, - иванушка покосился в пол, посмотрел испуганно. - Да, - сказал мастер, и голос его показался иванушке не- знакомым и глухим, - я уже больше не буду писать о нем. Я буду занят другим. Шум грозы прорезал дальний свист. - Вы слышите?- Спросил мастер. - Шумит гроза. - Нет, это меня зовут, мне пора, - пояснил мастер и поднял- ся с постели. - Постойте! Еще одно слово, - попросил иван, - и вы ее на- шли? Она вам осталась верна? - Вот она, - ответил мастер и указал на стену. От белой стены отделилась темная маргарита и подошла к постели. Она смо- трела на лежащего юношу, и в глазах ее читалась скорбь. - Бедный, бедный, - беззвучно зашептала маргарита и накло- нилась к постели. - Какая красивая, - без зависти, но с грустью и с каким-то тихим умилением проговорил иван, - вишь ты, как у вас все хоро- шо вышло. А вот у меня не так, - тут он подумал и задумчиво прибавил:- а впрочем, может быть, и так... - Так, так, - прошептала маргарита и совсем склонилась к лежащему, - вот я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо... В этом вы уж мне поверьте, я все уже видела, все знаю. Лежащий юноша охватил ее шею руками и она поцеловала его. - Прощай, ученик, - чуть слышно сказал мастер и стал таять в воздухе. Он исчез, с ним вместе исчезла и маргарита. Балкон- ная решетка закрылась. Иванушка впал в беспокойство. Он сел на постели, оглянулся тревожно, даже простонал, заговорил сам с собой, поднялся. Гро- за бушевала все сильнее и, видимо, растревожила его душу. Во- лновало его также то, что за дверью он своим, уже привыкшим к тишине, слухом уловил беспокойные шаги, глухие голоса за две- рью. Он позвал, нервничая уже и вздрагивая: - прасковья федоровна! Прасковья федоровна уже входила в комнату, вопросительно и тревожно глядя на иванушку. - Что? Что такое?- Спрашивала она, - гроза волнует? Ну, ничего, ничего... Сейчас вам поможем. Сейчас я доктора позову. - Нет, прасковья федоровна, не надо доктора звать, - сказал иванушка, беспокойно глядя не на прасковью федоровну, а в сте- ну, - со мною ничего особенного такого нет. Я уже разбираюсь теперь, вы не бойтесь. А вы мне лучше скажите, - задушевно по- просил иван, - а что там рядом, в сто восемнадцатой комнате сейчас случилось? - В восемнадцатой?- Переспросила прасковья федоровна и гла- за ее забегали, - а ничего там не случилось.- Но голос ее был фальшив, иванушка тотчас это заметил и сказал: - э, прасковья федоровна! Вы такой человек правдивый... Вы думаете, я бушевать стану? Нет, прасковья федоровна, этого не будет. А вы лучше прямо говорите. Я ведь через стену все чувст- вую. - Скончался сосед ваш сейчас, - прошептала прасковья федо- ровна, - не будучи в силах преодолеть свою правдивость и до- броту, и испуганно поглядела на иванушку, вся одевшись светом молнии. Но с иванушкой ничего не произошло страшного. Он только многозначительно поднял палец и сказал: - я так и знал! Я уверяю вас, прасковья федоровна, что сей- час в городе еще скончался один человек. Я даже знаю кто, - тут иванушка таинственно улыбнулся, - это женщина.
_________________ О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.
|
22-10, 15:30 |
|
|
Aratron
Site Admin
Зарегистрирован: 29-08, 21:16 Сообщения: 1570 Откуда: Москва
|
Глава 31 на воробьевых горах грозу унесло без следа, и, аркой перекинувшись через всю москву, стояла в небе разноцветная радуга, пила воду из москвы- реки. На высоте, на холме, между двумя рощами виднелись три темных силуэта. Воланд, коровьев и бегемот сидели на черных конях в седлах, глядя на раскинувшийся за рекою город с ломаным солнцем, сверкающим в тысячах окон, обращенных на запад, на пряничные башни девичьего монастыря. В воздухе зашумело, и азазелло, у которого в черном хвосте его плаща летели мастер и маргарита, опустился вместе с ними возле группы дожидающихся. - Пришлось мне вас побеспокоить, маргарита николаевна и мастер, - заговорил воланд после некоторого молчания, - но вы не будьте на меня в претензии. Не думаю, чтоб вы об этом по- жалели. Ну, что же, - обратился он к одному мастеру, - попроща- йтесь с городом. Нам пора, - воланд указал рукою в черной пер- чатке с раструбом туда, где бесчисленные солнца плавили стекло за рекою, где над этими солнцами стоял туман, дым, пар раска- ленного за день города. Мастер выбросился из седла, покинул сидящих и побежал к обрыву холма. Черный плащ тащился за ним по земле. Мастер стал смотреть на город. В первые мгновения к сердцу подкралась щемя- щая грусть, но очень быстро она сменилась сладковатой тревогой, бродячим цыганским волнением. - Навсегда! Это надо осмыслить, - прошептал мастер и лизнул сухие, растрескавшиеся губы. Он стал прислушиваться и точно отмечать все, что происходит в его душе. Его волнение перешло, как ему показалось, в чувство горькой обиды. Но та была нестой- кой, пропала и почему-то сменилась горделивым равнодушием, а оно- предчувствием постоянного покоя. Группа всадников дожидалась мастера молча. Группа всадников смотрела, как длинная черная фигура на краю обрыва жестикулиру- ет, то поднимает голову, как бы стараясь перебросить взгляд через весь город, заглянуть за его края, то вешает голову, как будто изучая истоптанную чахлую траву под ногами. Прервал молчание соскучившийся бегемот. - Разрешите мне, мэтр, - заговорил он, - свистнуть перед скачкой на прощание. - Ты можешь испугать даму, - ответил воланд, - и, кроме того, не забудь, что все твои сегодняшние безобразия уже за- кочились. - Ах нет, нет, мессир, - отозвалась маргарита, сидящая в седле, как амазонка, подбоченившись и свесив до земли острый шлейф, - разрешите ему, пусть он свистнет. Меня охватила грусть перед дальней дорогой. Не правда ли , мессир, она вполне есте- ственна, даже тогда, когда человек знает, что в конце этой до- роги его ждет счастье? Пусть посмешит он нас, а то я боюсь, что это кончится слезами, и все будет испорчено перед дорогой! Воланд кивнул бегемоту, тот очень оживился, соскочил с сед- ла наземь, вложил пальцы в рот, надул щеки и свистнул. У мар- гариты зазвенело в ушах. Конь ее взбросился на дыбы, в роще посыпались сухие сучья с деревьев, взлетела целая стая ворон и воробьев, столб пыли понесло к реке, и видно было, как в речном трамвае, проходившем мимо пристани, снесло у пассажиров не- сколько кепок в воду. Мастер вздрогнул от свиста, но не обер- нулся, а стал жестикулировать еще беспокойнее, поднимая руку к небу, как бы грозя городу. Бегемот горделиво огляделся. - Свистнуто, не спорю, - снисходительно заметил коровьев, - действительно свистнуто, но, если говорить беспристрастно, сви- стнуто очень средне! - Я ведь не регент, - с достоинством и надувшись, ответил бегемот и неожиданно подмигнул маргарите. - А дай-кось я попробую по старой памяти, - сказал коровь- ев, потер руки, подул на пальцы. - Но ты смотри, смотри, - послышался суровый голос воланда с коня, - без членовредительских штук! - Мессир, поверьте, - отозвался коровьев и приложил руку к сердцу, - пошутить, исключительно пошутить...- Тут он вдруг вытянулся вверх, как будто был резиновый, из пальцев правой руки устроил какую-то хитрую фигуру, завился, как винт, и за- тем, внезапно раскрутившись, свистнул. Этого свиста маргарита не услыхала, но она его увидела в то время как ее с горячим конем бросило саженей на десять в сторо- ну. Рядом с нею с корнем вырвало дубовое дерево, и земля по- крылась трещинами до самой реки. Огромный пласт берега, вместе с пристанью и рестораном, высадило в реку. Вода в ней вскипела, взметнулась, и на противоположный берег, зеленый и низменный, выплеснуло целый речной трамвай с совершенно невредимыми пас- сажирами. К ногам храпящего коня маргариты швырнуло убитую сви- стом фагота галку. Мастера вспугнул этот свист. Он ухватился за голову и побежал обратно к группе дожидавшихся его спутников. - Ну что же, - обратился к нему воланд с высоты своего ко- ня, - все счета оплачены? Прощание совершилось? - Да, совершилось, - ответил мастер и, успокоившись, по- глядел в лицо воланду прямо и смело. И тогда над горами прокатился, как трубный голос, страшный голос воланда: - пора!!- И резкий свист и хохот бегемота. Кони рванулись, и всадники поднялись вверх и поскакали. Маргарита чувствовала, как ее бешеный конь грызет и тянет мунд- штук. Плащ воланда вздуло над головами всей кавалькады, этим плащом начало закрывать вечереющий небосвод. Когда на мгновение черный покров отнесло в сторону, маргарита на скаку обернулась и увидела, что сзади нет не только разноцветных башен с разво- рачивающимся над ними аэропланом, но нет уже давно и самого города, который ушел в землю и оставил по себе только туман.
_________________ О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.
|
22-10, 15:31 |
|
|
Aratron
Site Admin
Зарегистрирован: 29-08, 21:16 Сообщения: 1570 Откуда: Москва
|
Глава 32 прощение и вечный приют боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами. Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки, он отдается с легким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна <успокоит его.> Волшебные черные кони и те утомились и несли своих всад- ников медленно, и неизбежная ночь стала их догонять. Чуя ее за своею спиною притих неугомонный бегемот и, вцепившись в седло когтями, летел молчаливый и серьезный, распушив свой хвост. Ночь начала закрывать черным платком леса и луга, ночь зажигала печальные огонечки где-то далеко внизу, теперь уже неинтересные и ненужные ни маргарите, ни мастеру, чужие огоньки. Ночь об- гоняла кавалькаду, сеялась на нее сверху и выбрасывала то там, то тут в загрустившем небе белые пятнышки звезд. Ночь густела, летела рядом, хватала скачущих за плащи и, содрав их с плеч, разоблачала обманы. И когда маргарита, об- дуваемая прохладным ветром, открывала глаза, она видела, как меняется облик всех летящих к своей цели. Когда же навстречу им из-за края леса начала выходить багровая и полная луна, все обманы исчезли, свалилась в болото, утонула в туманах колдов- ская нестойкая одежда. Вряд ли теперь узнали бы коровьева-фагота, самозванного переводчика при таинственном и не нуждающемся в переводах кон- сультанте, в том, кто теперь летел непосредственно с воландом по правую руку подруги мастера. На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул воробьевы горы под именем коровьева- фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно- фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом. Он уперся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не ин- тересовался землею под собою, он думал о чем-то своем, летя рядом с воландом. - Почему он так изменился?- Спросила тихо маргарита под свист ветра у воланда. - Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, - ответил воланд, поворачивая к маргарите свое лицо с тихо горящим глазом, - его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого пошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал. Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл! Ночь оторвала хвост у бегемота, содрала с него шерсть и расшвыряла ее в клочья по болотам. Тот, кто был котом, потешав- шим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном- пажом, лучшим шутом, который существовал когда-либо в мире. Теперь притих и он и летел беззвучно, подставив свое молодое лицо под свет, льющийся от луны. Сбоку всех летел, блистая сталью доспехов, азазелло. Луна изменила и его лицо. Исчез бесследно нелепый безобразный клык, и кривоглазие оказалось фальшивым. Оба глаза азазелло были оди- наковые, пустые и черные, а лицо белое и холодное. Теперь аза- зелло летел в своем настоящем виде, как демон безводной пусты- ни, демон-убийца. Себя маргарита видеть не могла, но она хорошо видела, как изменился мастер. Волосы его белели теперь при луне и сзади собирались в косу, и она летела по ветру. Когда ветер отдувал плащ от ног мастера, маргарита видела на ботфортах его то по- тухающие, то загорающиеся звездочки шпор. Подобно юноше-демону, мастер летел, не сводя глаз с луны, но улыбался ей, как будто знакомой хорошо и любимой, и что-то, по приобретенной в комнате N 118-й привычке, сам себе бормотал. И, наконец, воланд летел тоже в своем настоящем обличье. Маргарита не могла бы сказать, из чего сделан повод его коня, и думала, что возможно, что это лунные цепочки и самый конь- только глыба мрака, и грива этого коня - туча, а шпоры всад- ника- белые пятна звезд. Так летели в молчании долго, пока и сама местность внизу не стала меняться. Печальные леса утонули в земном мраке и увлекли за собою и тусклые лезвия рек. Внизу появились и стали отбле- скивать валуны, а между ними зачернели провалы, в которые не проникал свет луны. Воланд осадил своего коня на каменистой безрадостной пло- ской вершине, и тогда всадники двинулись шагом, слушая, как кони их подковами давят кремни и камни. Луна заливала площадку зелено и ярко, и маргарита скоро разглядела в пустынной мест- ности кресло и в нем белую фигуру сидящего человека. Возможно, что этот сидящий был глух или слишком погружен в размышление. Он не слыхал, как содрогалась каменистая земля под тяжестью коней, и всадники, не тревожа его, приблизились к нему. Луна хорошо помогала маргарите, светила лучше, чем самый лучший электрический фонарь, и маргарита видела, что сидящий, глаза которого казались слепыми, коротко потирает свои руки и эти самые незрячие глаза вперяет в диск луны. Теперь уж мар- гарита видела, что рядом с тяжелым каменным креслом, на котором блестят от луны какие-то искры, лежит темная, громадная остро- ухая собака и так же, как ее хозяин, беспокойно глядит на луну. У ног сидящего валяются черепки разбитого кувшина и прости- рается невысыхающая черно-красная лужа. Всадники остановили своих коней. - Ваш роман прочитали, - заговорил воланд, поворачиваясь к мастеру, - и сказали только одно, - что он, к сожалению, не окончен. Так вот, мне хотелось показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит, но когда при- ходит полная луна, как видите, его терзает бессонница. Она му- чает не только его, но и его верного сторожа, собаку. Если вер- но, что трусость- самый тяжкий порок, то, пожалуй, собака в нем не виновата. Единственно, чего боялся храбрый пес, это грозы. Ну что ж, тот кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. - Что он говорит?- Спросила маргарита, и совершенно спокой- ное ее лицо подернулось дымкой сострадания. - Он говорит, - раздался голос воланда, - одно и то же, он говорит, что и при луне ему нет покоя и что у него плохая до- лжность. Так говорит он всегда, когда не спит, а когда спит, то видит одно и то же- лунную дорогу, и хочет пойти по ней и раз- говаривать с арестантом га-ноцри, потому что , как он утвержда- ет, он чего-то не договорил тогда, давно, четырнадцатого числа весеннего месяца нисана. Но, увы, на эту дорогу ему выйти по- чему-то не удается, и к нему никто не приходит. Тогда, что же поделаешь, приходится разговаривать ему с самим собою. Впрочем, нужно же какое-нибудь разнообразие, и к своей речи о луне он нередко прибавляет, что более всего в мире ненавидит свое бес- смертие и неслыханную славу. Он утверждает, что охотно бы по- менялся своею участью с оборванным бродягой левием матвеем. - Двенадцать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли это много?- Спросила маргарита. - Повторяется история с фридой?- Сказал воланд, - но, мар- гарита, здесь не тревожьте себя. Все будет правильно, на этом построен мир. - Отпустите его, - вдруг пронзительно крикнула маргарита так, как когда-то кричала, когда была ведьмой, и от этого крика сорвался камень в горах и полетел по уступам в бездну, оглашая горы грохотом. Но маргарита не могла сказать, был ли это грохот падения или грохот сатанинского смеха. Как бы то ни было, во- ланд смеялся, поглядывая на маргариту и говорил: - не надо кричать в горах, он все равно привык к обвалам, и это его не встревожит. Вам не надо просить за него, маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать, - тут воланд опять повернулся к мастеру и ска- зал:- ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фра- зой! Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и кри- кнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам: - свободен! Свободен! Он ждет тебя! Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их разрушил. Проклятые скалистые стены упали.Осталась только пло- щадка с каменным креслом. Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необ"Ятный город с царствующими над ним свер- кающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес. Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разо- брать, плачет ли он или смеется и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным стражем по лунной дороге стремительно побежал и он. - Мне туда, за ним?- Спросил беспокойно мастер, тронув по- водья. - Нет, - ответил воланд, - зачем же гнаться по следам того, что уже окончено? - Так, значит туда- спросил мастер, повернулся и указал назад, туда, где соткался в тылу недавно покинутый город с мо- настырскими пряничными башнями, с разбитым вдребезги солнцем в стекле. - Тоже нет, - ответил воланд, и голос его сгустился и потек над скалами, - романтический мастер! Тот, кого так жаждет ви- деть выдуманный вами герой, которого вы сами только что отпу- стили, прочел ваш роман.- Тут воланд повернулся к маргарите:- маргарита николаевна! Нельзя не поверить в то, что вы старались выдумать для мастера наилучшее будущее, но, право, то, что я предлагаю вам и то, о чем просил иешуа за вас же, за вас- еще лучше. Оставьте их вдвоем, - говорил воланд, склоняясь со сво- его седла к седлу мастера и указывая вслед ушедшему прокурато- ру, - не будем им мешать. И может быть, до чего-нибудь они до- говорятся, - тут воланд махнул рукой в сторону ершалаима, и он погас. - И там тоже, - воланд указал в тыл, - что делать вам в подвальчике?- Тут потухло сломанное солнце в стекле.- Зачем?- Продолжал воланд убедительно и мягко, - о, трижды романтический мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гуси- ным пером? Неужели вы не хотите, подобно фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула? Туда, туда. Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже го- рят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите рассвет. По этой дороге, мастер, по этой. Прощайте! Мне пора. - Прощайте!- Одним криком ответили воланду маргарита и ма- стер. Тогда черный воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся в провал , и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита. Ни скал, ни площадки, ни лунной дороги, ни ершалаима не стало вокруг. Пропали и черные кони. Мастер и маргарита увидели обещанный рассвет. Он начинался тут же, непосредственно после полуночной луны. Мастер шел со своею подругой в блеске первых утренних лучей через каменистый мшистый мостик. Он пересек его. Ручей остался позади верных любовников, и они шли по песчаной дороге. - Слушай беззвучие, - говорила маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, - слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, - тишиной. Смотри, - вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венециан- ское окно и вьющийся виноград, он поднимается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты уви- дишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь за- сыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь за- сыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуж- дать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я. Так говорила маргарита, идя с мастером по направлению к вечному их дому, и мастеру казалось, что слова маргариты стру- ятся так же, как струился и шептал позади ручей, и память ма- стера, беспокойная, исколотая иглами память стала потухать. Кто-то отпускал на свободу мастера, как сам он только что от- пустил им созданного героя. Этот герой ушел в бездну, ушел без- возвратно, прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звез- дочета, жестокий пятый прокуратор иудеи, всадник понтий пилат.
_________________ О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.
|
22-10, 15:32 |
|
|
Aratron
Site Admin
Зарегистрирован: 29-08, 21:16 Сообщения: 1570 Откуда: Москва
|
Эпилог
но все-таки, что же было дальше-то в москве после того, как в субботний вечер на закате воланд покинул столицу, исчезнув вместе со своей свитой с воробьевых гор? О том, что в течение долгого времени по всей столице шел тяжелый гул самых невероятных слухов, очень быстро перекинув- шихся и в отдаленные и глухие места провинции, и говорить не приходится, и слухи эти даже тошно повторять. Пишущий эти правдивые строки сам лично, направляясь в фе- одосию, слышал в поезде рассказ о том, как в москве две тысячи человек вышли из театра нагишом в буквальном смысле слова и в таком виде раз"ехались по домам в таксомоторах. Шепот "Нечистая сила..." Слышался в очередях, стоявших у молочных, в трамваях, в магазинах, в квартирах, в кухнях, в поездах, и дачных и дальнего следования, на станциях и полу- станках, на дачах и на пляжах. Наиболее развитые и культурные люди в этих рассказах о не- чистой силе, навестившей столицу, разумеется, никакого участия не принимали и даже смеялись над ними и пытались рассказчиков образумить. Но факт все-таки остается фактом, и отмахнуться от него без об"Яснений никак нельзя: кто-то побывал в столице. Уж одни угольки, оставшиеся от грибоедова, да и многое другое сли- шком красноречиво это подтверждали. Культурные люди стали на точку зрения следствия: работала шайка гипнотизеров и чревовещателей, великолепно владеющая сво- им искусством. Меры к ее поимке, как в москве, так и за пределами ее дале- ко, были, конечно приняты немедленные и энергичные, но, к вели- кому сожалению, результатов не дали. Именующий себя воландом со всеми своими присными исчез и ни в москву более не возвращался и нигде вообще не появился и ничем себя не проявил. Совершенно естественно, что возникло предположение о том, что он бежал за границу, но и там нигде он не обозначился. Следствие по его делу продолжалось долго. Ведь как-никак, а дело это было чудовищно! Не говоря уже о четырех сожженных до- мах и о сотнях сведенных с ума людей, были и убитые. О двух можно сказать точно: о берлиозе и об этом несчастном служащем в бюро по ознакомлению иностранцев с достопримечательностями мо- сквы, бывшем бароне майгеле. Ведь они-то были убиты. Обгоревшие кости второго были обнаружены в квартире N 50 по садовой улице, после того как потушили пожар. Да, были жертвы, и эти жертвы требовали следствия. Но были и еще жертвы, и уже после того, как воланд покинул столицу, и этими жертвами стали, как это ни грустно, черные коты. Штук сто этих мирных, преданных человеку и полезных ему животных были застрелены или истреблены иными способами в раз- ных местах страны. Десятка полтора котов, иногда в сильно изу- родованном виде, были доставлены в отделения милиции в разных городах. Например, в армавире один из ни в чем не повинных ко- тов был приведен каким-то гражданином в милицию со связанными передними лапами. Подкараулил этого кота гражданин в тот момент, когда живот- ное с вороватым видом (что же поделаешь, что у котов такой вид? Это не от того, что они порочны, а от того, что они боятся, чтобы кто-либо из существ более сильных, чем они, - собаки и люди, - не причинили им какой-нибудь вред или обиду. И то и другое очень нетрудно, но чести в этом, уверяю, нет никакой. Да, нет никакой!), Да, с вороватым видом кот собирался устре- миться зачем-то в подсолнухи. Навалившись на кота и срывая с шеи галстук, чтобы вязать его, гражданин ядовито и угрожающе бормотал: - ага! Стало быть , теперь к нам, в армавир, пожаловали, господин гипнотизер? Ну, здесь вас не испугались. Да вы не при- творяйтесь немым. Нам уже понятно, что вы за гусь! Вел кота в милицию гражданин, таща бедного зверя за перед- ние лапы, скрученные зеленым галстуком, и добиваясь легкими пинками, чтобы кот непременно шел на задних лапах. - Вы, - кричал гражданин, сопровождаемый свистящими маль- чишками, - бросьте, бросьте дурака валять! Не выйдет это! Из- вольте ходить, как все ходят! Черный кот только заводил мученические глаза. Лишенный при- родой дара слова, он ни в чем не мог оправдаться. Спасением своим бедный зверь обязан в первую очередь милиции, а, кроме того, своей хозяйке, почтенной старушке-вдове. Лишь только кот был доставлен в отделение, там убедились, что от гражданина сильнейшим образом пахнет спиртом, вследствие чего в показаниях его тотчас же усомнились. А тем временем старушка, узнавшая от соседей, что ее кота замели, кинулась бежать в отделение и по- спела вовремя. Она дала самые лестные рекомендации коту, об"яснила, что знает его пять лет с тех пор, как он был котен- ком, ручается за него, как за самое себя, доказала, что он ни в чем плохом не замечен и никогда не ездил в москву. Как он ро- дился в армавире, так в нем и вырос и учился ловить мышей. Кот был развязан и возвращен владелице, хлебнув, правда, горя, узнав на практике, что такое ошибка и клевета. Кроме котов, некоторые незначительные неприятности постигли кое-кого из людей. Произошло несколько арестов. В числе других задержанными на короткое время оказались: в ленинграде- граж- дане вольман и вольнер, в саратове, киеве и харькове- трое во- лодиных, в казани- волох, а в пензе, и уж совершенно неизвестно почему, - кандидат химических наук ветчинкевич... Правда, тот был огромного роста, очень смуглый брюнет. Попались в разных местах, кроме того, девять коровиных, четыре коровкина и двое караваевых. Некоего гражданина сняли с севастопольского поезда связан- ным на станции белгород. Гражданин этот вздумал развлечь едущих с ним пассажиров карточными фокусами. В ярославле, как раз в обеденную пору, в ресторан явился гражданин с примусом в руках, который он только что взял из починки. Двое швейцаров, лишь только увидели его, бросили свои посты в раздевалке и бежали, а за ними бежали из ресторана все посетители и служащие. При этом у кассирши непонятным образом пропала вся выручка. Было еще многое, всего не вспомнишь. Было большое брожение умов. Еще и еще раз нужно отдать справедливость следствию. Все было сделано не только для того, чтобы поймать преступников, но и для того, чтобы об"Яснить все то, что они натворили. И все это было об"яснено, и об"Яснения эти нельзя не признать тол- ковыми и неопровержимыми. Представители следствия и опытные психиатры установили, что члены преступной шайки, или, по крайней мере, один из них (пре- имущественно подозрение в этом падало на коровьева) являлись невиданной силы гипнотизерами, могущими показывать себя не в том месте, где они на самом деле находились, а на позициях мни- мых, смещенных. Помимо этого они свободно внушали столкнувшимся с ними, что некие вещи или люди находятся там, где на самом деле их не было, и наоборот, удаляли из поля зрения те вещи или людей, которые действительно в этом поле зрения имелись. В свете таких об"яснений решительно все понятно, и даже наиболее волновавшая граждан, ничем, казалось бы, не об"Яснимая неуязвимость кота, обстрелянного в квартире N 50, при попытках взять его под стражу. Никакого кота на люстре, натурально не было, никто и не думал отстреливаться, стреляли по пустому месту, в то время как коровьев, внушивший, что кот безобразничает на люстре, мог сво- бодно находиться за спиной стрелявших, кривляясь и наслаждаясь своею громадной, но преступно использованной способностью вну- шать. Он же, конечно, и поджег квартиру, разлив бензин. Ни в какую ялту, конечно, степа лиходеев не улетал (это не под силу даже коровьеву) и телеграмм оттуда не посылал. После того, как он упал в обморок в ювелиршиной квартире, испуганный фокусом коровьева, показавшего ему кота с маринованным грибом на вилке, он пролежал в ней до тех пор, пока коровьев, издева- ясь над ним, не напялил на него войлочную шляпу и не отправил его на московский аэродром, внушив предварительно встречавшим степу представителям угрозыска, что степа вылезет из аэроплана, прилетевшего из севастополя. Правда, угрозыск ялты утверждал, что он принимал босого степу и телеграммы насчет степы в москву слал, но ни одной ко- пии этих телеграмм в делах никак не обнаружилось, из чего был сделан печальный, но совершенно несокрушимый вывод, что гип- нотизерская банда обладает способностью гипнотизировать на гро- мадном расстоянии, и притом не только отдельных лиц, но и целые группы их. При этих условиях преступники могли свести с ума людей с самой стойкой психической организацией. Что там говорить о таких пустяках, как колода карт в чужом кармане в партере, или исчезнувшие дамские платья, или мяука- ющий берет и прочее в этом же роде! Такие штуки может отколоть любой профессионал-гипнотизер средней силы, в том числе и не- хитрый фокус с оторванием головы у конферансье. Говорящий кот- тоже сущий вздор. Для того, чтобы пред"явить людям такого кота, достаточно владеть первыми основами чревовещания, а вряд ли кто-нибудь усомнится, что искусство коровьева шло значительно дальше этих основ. Да, дело тут вовсе не в колодах, фальшивых письмах в портфеле никанора ивановича. Это все пустяки. Это он, коровьев, погнал под трамвай бедного берлиоза на верную смерть. Это он свел с ума бедного поэта ивана бездомного, он заставлял его грезить и видеть в мучительных снах древний ершалаим и сожжен- ную солнцем безводную лысую гору с тремя повешенными на стол- бах. Это он и его шайка заставили исчезнуть из москвы маргариту николаевну и ее домработницу наташу. Кстати: этим делом следст- вие занималось особенно внимательно. Требовалось выяснить, были ли похищены эти женщины шайкой убийц и поджигателей, или же бежали вместе с преступной компанией добровольно? Основываясь на нелепых и путанных показаниях николая ивановича, и приняв во внимание странную и безумную записку маргариты николаевны, оставленную мужу, записку, в которой она пишет, что уходит в ведьмы, учтя то обстоятельство, что наташа исчезла, оставив все свои носильные вещи на месте, - следствие пришло к заключению, что и хозяйка и ее домработница были загипнотизированы, подобно многим другим, и в таком виде похищены бандой. Возникла и, ве- роятно, совершенно правильная мысль, что преступников привлекла красота обеих женщин. И вот что осталось совершенно неясным для следствия- это побуждение, заставившее шайку похитить душевнобольного, имену- ющего себя мастером, из психиатрической клиники. Этого устано- вить не удалось, как не удалось добыть и фамилию похищенного больного. Так и сгинул он навсегда под мертвой кличкой: "Номер сто восемнадцатый из первого корпуса". Итак, почти все об"Яснилось, и кончилось следствие, как вообще все кончается. Прошло несколько лет, и граждане стали забывать и воланда, и коровьева, и прочих. Произошли многие изменения в жизни тех, кто пострадал от воланда и его присных, и как бы ни были мелки и незначительны эти изменения, все же следует их отметить. Жорж, например, бенгальский, проведя в лечебнице четыре месяца, поправился и вышел, но службу в варьете вынужден был покинуть, и в самое горячее время, когда публика валом шла за билетами- память о черной магии и ее разоблачениях оказалась очень живуча. Бросил бенгальский варьете, ибо понимал, что представать ежевечерне перед двумя тысячами человек, быть не- избежно узнаваемым и бесконечно подвергаться глумливым вопросам о том, как ему лучше: с головой или без головы?- Слишком мучи- тельно. Да, кроме того, утратил конферансье значительную дозу своей веселости, которая столь необходима при его профессии. Осталась у него неприятная, тягостная привычка каждую весну в полнолуние впадать в тревожное состояние, внезапно хвататься за шею, ис- пуганно оглядываться и плакать. Припадки эти проходили, но все же при наличности их прежним делом нельзя было заниматься, и конферансье ушел на покой и начал жить на свои сбережения, ко- торых, по его скромному подсчету, должно было хватить ему на пятнадцать лет. Он ушел и никогда больше не встречался с варенухой, приобревшим всеобщую популярность за свою невероятную, даже среди театральных администраторов, отзывчивость и вежливость. Контрамарочники, например, его иначе не называли, как отец- благодетель. В какое бы время кто бы ни позвонил в варьете, всегда слышался в трубке мягкий, но грустный голос: "я вас слу- шаю", - А на просьбу позвать к телефону варенуху, тот же голос поспешно отвечал: "я к вашим услугам". Но зато и страдал же иван савельевич от своей вежливости! Степе лиходееву больше не приходится разговаривать по теле- фону в варьете. Немедленно после выхода из клиники, в которой степа провел восемь дней, его перебросили в ростов, где он по- лучил назначение на должность заведующего большим гастрономиче- ским магазином. Ходят слухи, что он совершенно перестал пить портвейн и пьет только водку, настоянную на смородиновых по- чках, отчего очень поздоровел. Говорят, что стал молчалив и сторонится женщин. Удаление степана богдановича из варьете не доставило рим- скому той радости, о которой он так жадно мечтал в продолжение нескольких лет. После клиники и кисловодска старенький- престаренький, с трясущейся головой, финдиректор подал за- явление об уходе из варьете. Интересно, что это заявление при- везла в варьете супруга римского. Сам григорий данилович не нашел в себе силы даже днем побывать в том здании, где видел он залитое луной треснувшее стекло в окне и длинную руку, пробира- ющуюся к нижней задвижке. Уволившись из варьете, финдиректор поступил в театр детских кукол в замоскворечье. В этом театре ему уже не пришлось стал- киваться по делам акустики с почтеннейшим аркадием апол- лоновичем семилеяровым. Того в два счета перебросили в брянск и назначили заведующим грибнозаготовочным пунктом. Едят теперь москвичи соленые рыжики и маринованные белые и не нахвалятся ими и до чрезвычайности радуются этой переброске. Дело прошлое, и можно сказать, что не клеились у аркадия аполлоновича дела с акустикой, и сколько ни старался он улучшить ее, она какая бы- ла, такая и осталась. К числу лиц, порвавших с театром, помимо аркадия апол- лоновича, надлежит отнести и никанора ивановича босого, хоть тот и не был ничем связан с театрами, кроме любви к даровым билетам. Никанор иванович не только не ходит ни в какой театр ни за деньги, ни даром, но даже меняется в лице при всяком те- атральном разговоре. В не меньшей, а большей степени возненави- дел он, помимо театра, поэта пушкина и талантливого артиста савву потаповича куролесова. Того до такой степени, что в про- шлом году, увидев в газете окаймленное черным об"явление, что савву потаповича в самый расцвет его карьеры хватил удар, ни- канор иванович побагровел до того, что сам чуть не отправился вслед за саввой потаповичем, и взревел: "Так ему и надо!" Более того, в тот же вечер никанор иванович, на которого смерть по- пулярного артиста навеяла массу тягостных воспоминаний, один, в компании только с полной луной, освещающей садовую, напился до ужаса. И с каждой рюмкой удлинялась перед ним проклятая цепь ненавистных фигур, и были в этой цепи и дунчиль сергей герар- дович, и красотка ида геркулановна, и тот рыжий владелец бой- цовых гусей, и откровенный канавкин николай. Ну, а с теми-то что же случилось? Помилуйте! Ровно ничего с ними не случилось, да и случиться не может, ибо никогда в дей- ствительности не было их, как не было и симпатичного артиста- конферансье, и самого театра, и старой сквалыги пороховниковой тетки, гноящей валюту в погребе, и уж, конечно, золотых труб не было и наглых поваров. Все это только снилось никанору иванови- чу под влиянием поганца коровьева. Единственный живой, влетев- ший в этот сон, именно и был савва потапович- артист, и ввязал- ся он в это только потому, что врезался в память никанору ива- новичу благодаря своим частым выступлениям по радио. Он был, а остальных не было. Так, может не было и алоизия могарыча? О, нет! Этот не только был, но и сейчас существует, и именно в той должности, от которой отказался римский, то есть в должности финдиректора варьете. Опомнившись примерно через сутки после визита к воланду, в поезде, где-то под вяткой, алоизий убедился в том, что, уехав в помрачении ума зачем-то из москвы, он забыл надеть брюки, но зато непонятно для чего украл совсем ненужную ему домовую книгу застройщика. Уплатив колоссальные деньги проводнику, алоизий приобрел у него старую и засаленную пару штанов и из вятки по- вернул обратно. Но домика застройщика он, увы, уже не нашел. Ветхое барахло начисто слизнуло огнем. Но алоизий был человеком чрезвычайно предприимчивым, через две недели он уже жил в пре- красной комнате в брюсовском переулке, а через несколько меся- цев уже сидел в кабинете римского. И как раньше римский страдал из-за степы, так теперь варенуха мучился из-за алоизия. Мечтает теперь иван савельевич только об одном, чтобы этого алоизия убрали из варьете куда-нибудь с глаз долой, потому что, как шепчет иногда варенуха в интимной компании, "Такой сволочи, как этот алоизий, он будто бы никогда не встречал в жизни и что будто бы от этого алоизия он ждет всего, чего угодно". Впрочем, может быть, администратор и пристрастен. Никаких темных дел за алоизием не замечено, как и вообще никаких дел, если не считать, конечно, назначения на место буфетчика сокова какого-то другого. Андрей же фокич умер от рака печени в клини- ке первого мгу месяцев через девять после появления воланда в москве... Да, прошло несколько лет, и затянулись правдиво описанные в этой книге происшествия и угасли в памяти. Но не у всех, но не у всех. Каждый год, лишь только наступает весеннее праздничное по- лнолуние, под вечер появляется под липами на патриарших прудах человек лет тридцати или тридцати с лишним. Рыжеватый, зелено- глазый, скромно одетый человек. Это- сотрудник института ис- тории и философии, профессор иван николаевич понырев. Придя под липы, он всегда садится на ту самую скамейку, на которой сидел в тот вечер, когда давно позабытый всеми берлиоз в последний раз в своей жизни видел разваливающуюся на куски луну. Теперь она, цельная, в начале вечера белая, а затем золо- тая, с темным коньком-драконом, плывет над бывшим поэтом, ива- ном николаевичем, и в то же время стоит на одном месте в своей высоте. Ивану николаевичу все известно, он все знает и понимает. Он знает, что в молодости он стал жертвой преступных гипнотизеров, лечился после этого и вылечился. Но знает он также, что кое с чем он совладать не может. Не может он совладать с этим весен- ним полнолунием. Лишь оно начнет приближаться, лишь только на- чинает разрастаться и наливаться золотом светило, которое ког- да-то висело выше двух пятисвечий, становится иван николаевич беспокоен, нервничает, теряет аппетит и сон, дожидается, пока созреет луна. И когда наступает полнолуние, ничто не удержит ивана николаевича дома. Под вечер он выходит и идет на патриар- шие пруды. Сидя на скамейке, иван иванович уже откровенно разговарива- ет сам с собой, курит, щурится то на луну, то на хорошо памят- ный ему турникет. Час или два проводит так иван николаевич. Затем снимается с места и всегда по одному и тому же маршруту, через спиридонов- ку, с пустыми и незрячими глазами идет в арбатские переулки. Он проходит мимо нефтелавки, поворачивает там, где висит покосившийся старый газовый фонарь, и подкрадывается к решетке, за которой он видит пышный, но еще не одетый сад, а в нем- окрашенный луною с того боку, где выступает фонарь с трехствор- чатым окном, и темный с другого- готический особняк. Профессор не знает, что влечет его к решетке и кто живет в этом особняке, но знает, что бороться ему с собою в полнолуние не приходится. Кроме того, он знает, что в саду за решеткой он неизбежно увидит одно и то же. Он увидит сидящего на скамеечке пожилого и солидного чело- века с бородкой, в пенсне и с чуть-чуть поросячьими чертами лица. Иван николаевич всегда застает этого обитателя особняка в одной и той же мечтательной позе, со взором, обращенным к луне. Ивану николаевичу известно, что, полюбовавшись луной, сидящий непременно переведет глаза на окна фонаря и упрется в них, как бы ожидая, что сейчас они распахнутся и появится на подоконнике что-то необыкновенное. Все дальнейшее иван николаевич знает наизусть. Тут надо непременно поглубже схорониться за решеткой, ибо вот сейчас сидящий начнет беспокойно вертеть головой, блуждающими глазами ловить что-то в воздухе, непременно восторженно улыбаться, а затем он вдруг всплеснет руками в какой-то сладостной тоске, а затем уж и просто и довольно громко будет бормотать: - венера! Венера!.. Эх я, дурак!.. - Боги, боги!- Начнет шептать иван николаевич, прячась за решеткой и не сводя разгорающихся глаз с таинственного не- известного, - вот еще одна жертва луны... Да, это еще одна жертва, вроде меня. А сидевший будет продолжать свои речи: - эх я, дурак! Зачем, зачем я не улетел с нею? Чего я ис- пугался, старый осел! Бумажку выправил! Эх, терпи теперь, ста- рый кретин! Так будет продолжаться до тех пор, пока не стукнет в темной части особняка окно, не появится в нем что-то беловатое и не раздастся неприятный женский голос: - николай иванович, где вы? Что это за фантазии? Малярию хотите подцепить? Идите чай пить! Тут, конечно, сидящий очнется и ответит голосом лживым: - воздухом, воздухом хотел подышать, душенька моя! Воздух уж очень хорош! И тут он поднимется со скамейки, украдкой погрозит кулаком закрывающемуся внизу окну и поплетется в дом. - Лжет он, лжет! О, боги, как он лжет!- Бормочет, уходя от решетки, иван николаевич, - вовсе не воздух влечет его в сад, он что-то видит в это весеннее полнолуние на луне и в саду, в высоте. Ах, дорого бы я дал, чтобы проникнуть в его тайну, что- бы знать, какую такую венеру он утратил и теперь бесплодно ша- рит руками в воздухе, ловит ее? И возвращается домой профессор уже совсем больной. Его жена притворяется, что не замечает его состояния, и торопит его ло- житься спать. Но сама она не ложится и сидит у лампы с книгой, смотрит горькими глазами на спящего. Она знает, что на рассвете иван николаевич проснется с мучительным криком, начнет плакать и метаться. Поэтому и лежит перед нею на скатерти под лампой заранее приготовленный шприц в спирту и ампула с темной жид- костью густого чайного цвета. Бедная женщина, связанная с тяжко больным, теперь свободна и без опасений может заснуть. Иван николаевич теперь будет спать до утра со счастливым лицом и видеть неизвестные ей, но какие-то возвышенные и счастливые сны. Будит ученого и доводит его до жалкого крика в ночь пол- нолуния одно и то же. Он видит неестественного безносого пала- ча, который, подпрыгнув и как-то ухнув голосом, колет копьем в сердце привязанного к столбу и потерявшего разум гестаса. Но не столько страшен палач, сколько неестественное освещение во сне, происходящее от какой-то тучи, которая кипит и накатывается на землю, как это бывает только во время мировых катастроф. После укола все меняется перед спящим. От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимает- ся человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться. - Боги, боги, - говорит, обращая надменное лицо к своему спутнику, тот человек в плаще, - какая пошлая казнь! Но ты мне, пожалуйста, скажи, - тут лицо из надменного превращается в умо- ляющее, - ведь ее не было! Молю тебя, скажи, не было? - Ну, конечно, не было, - отвечает хриплым голосом спутник, - тебе это померещилось. - И ты можешь поклясться в этом?- Заискивающе просит чело- век в плаще. - Клянусь, - отвечает спутник, - и глаза его почему-то улы- баются. Больше мне ничего не нужно!- Сорванным голосом вскрикивает человек в плаще и поднимается все выше к луне, увлекая своего спутника. За ними идет спокойный и величественный гигантский остроухий пес. Тогда лунный путь вскипает, из него начинает хлестать лун- ная река и разливается во все стороны. Луна властвует и играет, луна танцует и шалит. Тогда в потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. Иван николаевич сразу узнает его. Это номер сто восемнадцатый, его ночной гость. Иван николаевич во сне протягивает к нему руки и жадно спрашивает: - так, стало быть, этим и кончилось? - Этим и кончилось, мой ученик, - отвечает номер сто во- семнадцатый, а женщина подходит к ивану и говорит: - конечно, этим. Все кончилось и все кончается... И я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо. Она наклоняется к ивану и целует его в лоб, и иван тянется к ней и всматривается в ее глаза, но она отступает, отступает и уходит вместе со своим спутником к луне. Тогда луна начинает неистовствовать, она обрушивает потоки света прямо на ивана, она разбрызгивает свет во все стороны, в комнате начинается лунное наводнение, свет качается, поднимает- ся выше, затопляет постель. Вот тогда и спит иван николаевич со счастливым лицом. Наутро он просыпается молчаливым, но совершенно спокойным и здоровым. Его исколотая память затихает, и до следующего по- лнолуния профессора не потревожит никто. Ни безносый убийца гестаса, ни жестокий пятый прокуратор иудеи всадник понтийский пилат.
1929-1940
_________________ О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.
|
22-10, 15:37 |
|
|
Кто сейчас на конференции |
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0 |
|
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения
|
|
|