Сообщения без ответов | Активные темы Текущее время: 29-03, 11:04



Ответить на тему  [ Сообщений: 24 ]  На страницу Пред.  1, 2
Вергелий Энеида 
Автор Сообщение
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
Бог лемносский пока на Эолии спешно трудился,
455 В скромных палатах Эвандр был разбужен благими лучами
Утра и песнею птиц, что под низкою кровлей гнездились.
Старец с ложа восстал, облачился туникой белой,
Голени плотно обвил ремнями тирренских сандалий,
Перевязь через плечо с мечом тегейским повесил,
460 Шкуру пантеры подняв, прикрывавшую левую руку.
Тут же к нему подбежали два пса, сторожившие двери,
Рядом пошли, ни на шаг от хозяина не отставая.
К гостю в дальний покой поспешил герой седовласый,
Помня и речи свои, и вчерашние все обещанья.
465 Встал на заре и Эней, и царю навстречу он вышел,
С ним был верный Ахат, а с Эвандром – сын его юный.
Встретившись, руки они пожали друг Другу и сели
В среднем покое дворца, чтоб вести без помехи беседу.
Начал Эвандр:
470 "Тевкров доблестный вождь, пока ты жив – не признаю
Я, что погиб Илион и потеряно дело троянцев.
Силы наши, поверь, нашей славе не равны, и мало
Проку от нас в столь грозной войне: Этрусским потоком
Здесь отрезаны мы, а оттуда рутул теснит нас.
475 Я же тебе союзником дам народ многолюдный,
Царств обильных войска: этот путь к спасенью надежный
Случай пред вами открыл. Ты самой приведен к нам судьбою!
Здесь по соседству живет, основав на старинных утесах
Город Агиллу, народ, отвагой воинской славный:
480 Прибыл из Лидии он и средь гор поселился этрусских.
Долгие годы потом угнетал надменный Мезенций
Этот гордый народ, подчинив его силой оружья.
Что вспоминать о жестоких делах, о неслыханных казнях?
О, если б их на него самого обрушили боги!
485 Заживо жертвы свои он привязывал путами к трупам
Так, чтобы руки сплелись и уста к устам прижимались,–
Пытки мучительной род, убивавший медленной смертью
Тех, кто в объятьях лежал среди тленья, гноя и смрада.
Дольше не в силах терпеть несказанные эти злодейства,
490 Город восстал на царя: дворец окружают с оружьем,
Факелы мечут в него и тирана друзей истребляют.
Но средь резни ускользнул и у рутулов скрылся Мезенций,
Гостя преступного Турн под защиту принял охотно.
Ныне Этрурия вся, справедливой местью пылая,
495 Требует выдать его, угрожая Марсовой силой.
Я тебя, о Эней, во главе этих полчищ поставлю:
Сомкнутым строем стоят их суда, к сраженьям готовы,
Рвутся войска знамена поднять; лишь седой прорицатель
Тщится их удержать, предрекая: "О, цвет меонийцев,
500 Гордость отцов! Отвага бойцов и гнев справедливый
Вас влекут на врага, и Мезенций мести достоин,–
Но не дано победить столь могучий народ италийцам:
Нужно вождей иноземных найти!" И рати этрусков
В здешних остались полях, устрашенные волей бессмертных.
505 Сам Тархон посылал ко мне послов, предлагая
Знаки власти – венец и царский жезл, чтобы только
В лагерь к ним я пришел и власть над тирренцами принял.
Но не дают мне властителем стать леденящая тело
Старость и долгий мой век: не по силам подвиги старцу!
510 Сына отправил бы я – но сабинянки-матери кровью
Более с этой землей, чем с чужбиной, связан он. Ты лишь
Призван богами, тебе ни года, ни род не преграда:
К ним ступай, о могучий вождь италийцев и тевкров!
Вместе с тобой я пошлю утешенье мое и надежду –
515 Сына Палланта, чтоб ты в труде Маворса нелегком
Был наставник ему, чтоб твои он подвиги видел,
Чтобы тобою привык он с юных лет восхищаться.
Двести отборных мужей, аркадских всадников крепких
Дам я тебе, и столько же даст союзник твой юный".

520 Так говорил он гостям; но сидели, взоры потупив,
Сын Анхиза Эней и верный Ахат, и томили
Грустное сердце мужам непрестанные мрачные думы.
Тут ниспослала им знак Киферея с ясного неба:
Вспыхнул мерцающий блеск высоко над землей, и внезапный
525 Грохот раздался вокруг, будто рухнули своды эфира,
Ревом тирренской трубы огласились неба просторы,
Снова и снова звучал оглушительный грохот над ними.
Подняли взоры они: там, где неба не застили тучи,
В алом блеске мечи и копья с шумом сшибались.
530 В страхе замерли все. Лишь троянец, грохот заслышав,
Тотчас постиг, что дает бессмертная мать обещанье...
Молвил он: "Друг, не старайся понять, какие невзгоды
Знаменья эти сулят: лишь ко мне взывают с Олимпа!
Мать-богиня мне знак подает: если грянут сраженья,
535 С неба мне будет доспех, Вулканом кованный, послан,
Помощь нам будет дана.
Горе! Сколько смертей ожидает несчастных лаврентцев!
Как ты поплатишься, Турн! Как много, Тибр, повлечешь ты
Панцирей, шлемов, щитов и тел троянцев отважных!
540 Пусть нарушают союз! Пусть громче требуют битвы!"

Так промолвил Эней и с высокой поднялся скамейки.
Прежде всего пробудил он уснувший огонь Геркулесов
На алтаре и лара почтил, и малых пенатов,
Радости полный; и с ним Эвандр и юноши Трои
545 В жертву богам принесли овец по обряду отборных.
После того, к кораблям и спутникам вновь воротившись,
Самых отважных средь них отобрал Эней, чтобы в битвы
С ними вместе идти; а другим предстояло спуститься
Вниз по реке и проплыть, не тратя труда, по теченью,
550 Чтобы скорей об отце привезти Асканию вести.
Дали аркадцы коней отъезжавшим в Этрурию тевкрам,
Лучший скакун был вождю приведен: как чепрак, покрывала
Львиная шкура его и сверкала когтей позолотой.

Тотчас молва понеслась и наполнила маленький город
555 Слухом о том, что к царю тирренскому всадники едут.
Вдвое усердней мольбы возносят матери; ближе
Марса пугающий лик; обгоняют страхи опасность.
Долго держит Эвандр уходящего сына в объятьях,
Не оторвется никак, и ему говорит со слезами:
560 "Если бы сделал меня, воротив минувшие годы,
Вновь Юпитер таким, каким под Пренестой сразил я
Строй передний врагов и щиты их сжег, победитель;
Этой отправил рукой я владыку Эрула в Тартар,
Хоть при рожденье ему Ферония-мать даровала –
565 Страшно сказать – три души и три доспеха носил он;
Трижды его пришлось убивать – но этой рукою
Три души я исторг и сорвал с него столько ж доспехов.
Мне бы тогда не пришлось от твоих отрываться объятий,
Сын мой! Тогда б не посмел от меня так близко Мезенций
570 Столько людей истребить беспощадным железом и город
Стольких граждан лишить, на меня позор навлекая.
К вам, о боги, к тебе, о Юпитер, богов повелитель,
Я взываю теперь: над властителем сжальтесь аркадцев,
Просьбам внемлите отца! Если вашей воле угодно
575 Сына мне возвратить, если рок сохранит мне Палланта,
Если живу я, чтоб вновь увидать его, встретиться снова,–
Дайте мне жизнь! Я бремя ее понесу терпеливо.
Если же мне небывалый удар ты готовишь. Фортуна,
Дайте, о дайте сейчас оборваться жизни жестокой,
580 Есть надежда доколь и неведом исход опасений,
Сына доколе – ведь в нем лишь одном моя поздняя радость
Крепко в объятьях держу, доколе вестник несчастья
Ранить мой слух не успел". Так отец, стеная, прощался
С сыном; и тут же без чувств унесли его слуги в чертоги.

585 Всадники тою порой из ворот отворенных скакали,
Ехал Эней впереди, и с ним Ахат неразлучный,
Следом – Трои вожди, и меж них – Паллант, привлекавший
Взоры широким плащом и украшенным ярко доспехом.
Так же средь звездных огней увлажненный водой Океана
590 Блещет в ночи Люцифер, больше всех любимый Венерой,
Лик свой являя святой и с неба тьму прогоняя.
Матери, встав на стенах, провожают взором тревожным
Облако пыли и в нем горящие медью отряды.
Мчит напролом по кустам, сократить стараясь дорогу,
595 Конных воинов строй; далеко их разносятся клики,
Глухо копыта коней колотят по рыхлому полю.
Есть близ Церейской реки прохладная роща густая,–
Издавна чтима она как святыня; ее окружают
Склоны крутые холмов, темнохвойной елью поросших.
600 Рощу и празднество в ней, как гласит преданье, Сильвану,
Богу пашен и стад, в старину посвятили пеласги,
Первыми в давние дни владевшие краем Латинским.
Неподалеку Тархон и тирренцы в местах безопасных
Лагерь разбили; с холма крутого был всадникам виден
605 Стан многолюдный его и шатры на поле просторном.
Спешился здесь родитель Эней и отряд его юный,
Чтобы могли отдохнуть и усталые люди, и кони.

Тою порой в облаках эфирных летела Венера,
Дар Энею несла, и, в долине укрытой увидев
610 Сына от всех вдалеке за рекою теплой, богиня
Вышла навстречу ему и такое молвила слово:
"Вот он, обещанный дар, искусством создан Вулкана,
Можешь ты вызвать теперь из надменных лаврентцев любого
Без колебаний на бой, не страшась и отважного Турна".
615 Молвив так, обняла Киферея любимого сына
И положила пред ним под дубом доспех лучезарный.
Рад богини дарам и горд великою честью,
Смотрит и смотрит Эней, и очей не может насытить,
Вертит подолгу в руках и со всех сторон озирает
620 С грозной гривою шлем, и с клинком, как пламя, горящим
Меч, роковой для врагов, и прочный панцирь из меди
Алой, как свежая кровь иль как туча на небе закатном,
В час, когда солнца лучи раскалят ее блеском пурпурным.
Легкие он поножи берет из чистейшего сплава
625 Золота и серебра, и копье, и щит несказанный.
Бог огнемощный на нем италийцев и римлян деянья
Выковал сам, прорицаний не чужд и грядущее зная:
Был там Аскания род до самых далеких потомков,
Были и все чередой сраженья грядущих столетий.
630 Вот волчица лежит в зеленой Марса пещере
Щенная; возле сосцов у нее играют без страха
Мальчики – два близнеца – и сосут молоко у мохнатой
Матери; нежно она языком их лижет шершавым,
Голову к ним повернув, и телам их расти помогает.
635 Рядом виден и Рим и цирк, где похищены были
В пору Великих игр беззаконно сабинские девы,
Из-за которых войной на дружину Ромула тотчас
Старец Татий пошел, властитель Курий суровых.
Тут же оба царя, прекратив сраженье, стояли
640 С чашами пред алтарем и, союз народов скрепляя,
Вместе они приносили свинью Юпитеру в жертву;
654 Новый за ними дворец стоял под соломенной кровлей.
642 Выковал рядом Вулкан и квадриги, что врозь разбегаясь,
Меттия лживого рвут – чтоб держал ты слово, альбанец!
По лесу Тулл за собой влечет клочки его тела,
645 Капли кровавой росы окропляют колючий кустарник.
Здесь же Порсенна велит, чтоб Тарквиний изгнанный принят
В Риме был вновь, и город теснят осадой этруски,
Но за свободу идут на мечи врагов энеады.
Вот он – словно живой, словно дышит гневной угрозой –
650 Царь, услыхавший, что мост обрушен Коклесом дерзко,
Что, через Тибр переплыв, избежала Клелия плена.
Вот в середине щита, высокий заняв Капитолий,
Манлий у храма стоит, охранитель твердыни Тарпейской;
655 Вот и серебряный гусь меж колонн золотых пролетает,
Воинам громко кричит, что противник уже у порога,–
Галлы меж тем по кустам под защитой тьмы и безлунной
Ночи идут в тишине и уже занимают твердыню.
Золотом ярко горят и волосы их и одежды,
660 Блещут полоски плащей, и вкруг белых шей золотые
Вьются цепи у них; в руках у каждого по два
Дрота альпийских, и каждый щитом прикрывается длинным.
Рядом выковал бог островерхие фламинов шапки,
Салиев древних прыжки и щиты, упавшие с неба,
665 Также луперков нагих и повозок праздничный поезд,
Строгих везущий матрон. А поодаль виден был Тартар,
Дита глубокий провал и жестокие кары злодеев:
Здесь, Катилина, и ты, прикованный к шаткому камню,
В лица фурий глядишь, неотступным терзаемый страхом.
670 Рядом – праведных сонм и Катон, им дающий законы.
Весь опоясало щит из червонного золота море,
Волны седые на нем взметают пенные гребни,
Светлым блестя серебром, проплывают по кругу дельфины,
Влагу взрывая хвостом и соленый простор рассекая.
675 Медью средь моря суда сверкали: Актийскую битву
Выковал бог на щите; кипели Марсовы рати,
Всю Левкату заняв, и плескались валы золотые.
Цезарь Август ведет на врага италийское войско,
Римский народ, и отцов, и великих богов, и пенатов;
680 Вот он, ликуя, стоит на высокой корме, и двойное
Пламя объемлет чело, звездой осененное отчей.
Здесь и Агриппа – к нему благосклонны и ветры и боги –
Радостно рати ведет, и вокруг висков его гордо
Блещет ростральный венок – за морские сраженья награда.
685 Варварской мощью силен и оружьем пестрым Антоний,
Берега алой Зари и далеких племен победитель:
В битву привел он Египет, Восток и от края вселенной
Бактров; с ним приплыла – о нечестье! – жена-египтянка.
В бой устремились враги, и, носами трехзубыми взрыта,
690 Веслами вся взметена, покрылась пеной пучина.
Дальше от берега мчат корабли; ты сказал бы – поплыли
Горы навстречу горам иль Циклады сдвинулись с места –
Так толпятся мужи на кормах, громадных, как башни,
Копий летучий металл и на древках горящую паклю
695 Мечут, и кровью опять обагряются нивы Нептуна.
Войску знак подает царица египетским систром
И за спиной у себя не видит змей ядовитых.
Чудища-боги идут и псоглавый Анубис с оружьем
Против Нептуна на бой и Венеры, против Минервы.
700 В гуще сражения Марс, из железа кован, ярится,
Мрачные Диры парят над бойцами в эфире высоком,
В рваной одежде своей, ликуя, Распря блуждает,
Ходит следом за ней с бичом кровавым Беллона.
Сверху взирая на бой, Аполлон Актийский сгибает
705 Лук свой, и в страхе пред ним обращается в бегство Египет,
Следом инды бегут и арабы из Савского царства.
Вот и царица сама призывает попутные ветры,
Все паруса распустить и ослабить снасти готова.
Как побледнела она среди сечи в предчувствии смерти,
710 Как уносили ее дуновенья япигского ветра,–
Выковал все огнемощный кузнец. А напротив горюет
Нил: одежды свои на груди распахнул он широкой,
Кличет сынов побежденных к себе на лазурное лоно.
Здесь же, с триумфом тройным вступивший в стены столицы,
715 Цезарь исполнить спешит свой обет богам италийским,
Триста по Риму всему освящая храмов огромных.
Улицы вкруг ликованьем полны и плеском ладоней,
В каждом святилище хор матрон и жертвенник в каждом,
Пред алтарем тельцы на земле в изобилье простерты.
720 Сидя у входа во храм Аполлона лучистого. Цезарь
Разных племен разбирает дары и над гордою дверью
Вешает их; вереницей идут побежденные длинной,–
Столько же разных одежд и оружья, сколько наречий.
Здесь и номадов народ, и не знающих пояса афров
725 Мульцибер изобразил, гелонов, карийцев, лелегов
С луками; тут и Евфрат, укротивший бурные воды,
Рейн двурогий. Араке, над собой мостов не терпящий,
Даги, морины идут, дальше всех живущие смертных.
Видит все это Эней, материнскому радуясь дару,
730 И, хоть не ведает сам на щите отчеканенных судеб,
Славу потомков своих и дела на плечо поднимает.

----------------------------------------------------------------------------

ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 1. ...выставил Турн на ...крепости знамя...– По римскому обычаю, на
Капитолии выставляли при объявлении войны два знамени: для конницы –
красное, для пехотинцев – синее.

Стих 5. ...Нации присягу дает...– Римский военный обычай присяги под
знаменами.

Стих 9. Диомед считался основателем нескольких городов на юге Италии.

Стихи 45–48. ...матери белой. – Альба по латыни значит "белая".

Стих 51. Палланта потомки...– Гейне так комментирует это место: "Эвандр со
своей матерью пустился в путь из Аркадии, привел своих пеласгов в место над
Тибром и на горе, с тех пор именуемой Палантий или Палатий. Паллантийский
округ был и в Аркадии, и среди пращуров их был Паллант, из-за чего в этом
месте оные аркадцы наречены "Палланта потомки"... То же имя дано и сыну
Эвандра".

Стих 77. ...бог рогоносный...– речной бог (см. примеч. к "Георгикам", IV,
371).

Стих 103. Сын Алкмены – Геркулес.

Стих 130. ...кровным родством с Агамемноном и Менелаем. – Эвандр был сыном
Меркурия, Меркурий – сын дочери Атланта Плеяды Майи. Дед Агамемнона и
Менелая Пелоп – внук другой Плеяды – Стеропы. Третья Плеяда – Электра –
была матерью Дардана, родоначальника троянских царей.

Стих 146. Давново племя – рутулы. Дави – отец Турна.

Стих 158. Саламин – остров в Сароническом заливе.

Стих 183. ...части берут, что для мертв очистительных нужны.– Имеются в
виду внутренности жертвенных животных, обычно сжигавшиеся на алтаре; однако
во время обрядов, посвященных Геркулесу, они съедались на жертвенном пиру.

Стихи 269–272. ...будет зваться Великим...– Рассказ о Каке объясняет
происхождение культа Геркулеса в Риме и старинного алтаря, носившего
название "Великий". Петиции и Пинарии – римские роды, обязанные совершать
обряды на Великом алтаре Геркулеса. Когда роды эти угасли, культ Геркулеса
(в начале III в. до Р.Х) стал государственным.

Стих 285. Салии – жрецы культа Марса; их торжественные шествия
сопровождались магическими танцами и гимнами, слова которых в историческое
время уже стали непонятны. По преданию, эту жреческую коллегию учредил царь
Нума Помпилий. Однако вполне возможно, что в более древнюю эпоху "салиями"
(прыгунами) назывались все жрецы, исполнявшие обрядовые танцы.

Стих 289. Мачеха – Юнона.

Стих 290. Эхалия – город на острове Эвбея, разрушенный, по преданию.
Геркулесом из-за того, что царь Эврит не хотел отдать ему в жены свою дочь
Иолу. О взятии Геркулесом Трои см. примеч. к "Энеиде", II, 643.

Стих 294. Критское диво – огнедышащий бык.

Стих 295. Немейская скала – возле города Немей в Пелопоннесе.

Стих 298. Тифей – см. примеч. к "Георгикам", I, 279.

Стих 302. ...Олимпа новая гордость! – Намек на недавнее обожествление
Геркулеса.

Стихи 322–323. ...Латинской землю назвал, в которой он встарь укрылся
надежно.– Название "латинский" возводится к глаголу "latere" – скрывать,
прятать.

Стих 329. ...менять имена...– называться Гесперией, Авзонией, Энотрией.

Стих 335. Нимфа Кармента считалась в Риме пророчицей; ее имя связывалось с
латинским словом "carmen" – предсказание, песня. В Риме был ее храм и
ворота, именовавшиеся Карментальскими.

Стихи 342–343. ...Убежища имя Ромул дарует опять...– Убежищем в эпоху
Вергилия именовалось место между двумя вершинами Капитолийского холма. Тит
Ливии пишет о том, что Ромул, не желая, чтобы новый город пустовал,
"воспользовался старой хитростью основателей городов... и открыл убежище в
том месте, что теперь огорожено... От соседних народов сбежались все
жаждущие перемен – свободные и рабы без разбора,– и тем была заложена
первая основа великой мощи".

Стихи 343–344. ...Луперкал... в честь... Пана-Ликея...– Луперкал –
посвященная Пану пещера в склоне Палатинского холма. Ее непонятное самим
римлянам название связывали со словом "lupus" – волк и находили объяснение
этому в культе Пана-Ликея ("волчьего" – от греч. lnkos – "волк"). По другим
версиям, имя пещеры связывали с волчицей, вскормившей Ромула и Рема.
Паррасия – область в Аркадии, центр культа Пана-Ликея.

Стихи 345–346. Лес Аргилетский.– Аргилет – квартал, находившийся в эпоху
Вергилия в центре Рима. Для объяснения непонятного названия его разделили:
Argiletum – Argi letum, "кончина Арга", и сочинили легенду о каком-то Арге,
убитом аркадцами без ведома Эвандра.

Стих 347. Тарпейская гора – Капитолийский холм, религиозный центр Рима.
Собственно, свое имя Тарпейский холм получил, согласно традиции, только при
Ромуле, Капитолийским же был назван при шестом царе, Сервии Туллии.

Стих 361. Карины – аристократический квартал в Риме.

Стих 379. ...перед царскими я была в долгу сыновьями...– Собственно, перед
Парисом, отдавшим Венере первенство в споре о красоте.

Стих 384. ...внял ты Авроры слезам и мольбам Нереиды.– Вулкан выковал
доспехи для Мемнона, сына Авроры, и для Ахилла, сына Фетиды (Фетида была
дочерью Нерея).

Стих 454. Бог лемносский...– О лидийском происхождении этрусков говорят
многие античные авторы.

Стих 499. Меонийцы – лидийцы, здесь в применении к этрускам.

Стих 587. Церейская река – Церетан близ города Цере в Этрурии.

Стих 625. Щит несказанный.– Описание изображений на щите – дань гомеровской
традиции; образцом послужило описание щита Ахилла в "Илиаде" (XVIII,
478–607). Тема изображений на щите – события римской истории.

Стихи 635–636. ...похищены были... сабинские девы...– См. примеч. к
"Энеиде", VII, 709.

Стих 638. Татий – вождь сабинян.

Стих 639. ...прекратив сраженье...– Похищенные сабинянки остановили битву
между римлянами и сабинянами, Татий переселился в Рим, где царствовал
вместе с Ромулом.

Стихи 643–644. Меттий.– Альбанский царь Меттий Фуффетий предложил решить
спор между Римом и Альбом поединком сильнейших. После победы римлян Меттий
задумал измену и за это был наказан: по приказанию римского царя Тулла
Гостилия был разорван двумя колесницами, к которым его привязали.

Стихи 646–651. Порсенна – этрусский царь. Война с Порсенной (VI–V вв. до
Р.Х) началась потому, что он требовал возвращения изгнанного римлянами царя
Тарквиния Гордого и его семьи. Гораций Коклес отбивал этрусков от
деревянного моста и, когда он был сломан, бросился в Тибр, и в доспехах
переплыл его; Клелия, выданная заложницей Порсенне, вернулась в Рим,
переплыв Тибр на коне.

Стих 653. Манлий – Тит Манлий Торкват, защитник Рима, осажденного галлами,
которые ночью поднялись тайно на Капитолий (Тарпейскую твердыню). Однако
священные гуси, заслышав шорох шагов, подняли гогот и привлекли внимание
охранявших крепость римлян.

Стих 663. Фламины – римская коллегия жрецов.

Стих 664. ...щиты, упавшие с неба...– По преданию, особый продолговатый щит
упал с неба в руки царю Нуме Помпилию в дни чумы – в знак грядущего
спасения. Чтобы лучше сохранить его, Нума приказал изготовить одиннадцать
его копий и поручил все щиты попечению салиев.

Стих 665. ...луперков нагих...– жрецов Пана и Луперка, отождествляемого с
Паном. Во время празднества в честь божества ("луперкалий") луперки в одних
фартуках бежали по городу, нанося встречным удары ремнем из шкур жертвенных
коз. Считалось, что удары луперков исцеляют от бесплодия, ...повозок
праздничный поезд...– Торжественное шествие женщин в повозках устраивалось
в Риме на празднике в честь Цереры и в честь Феронии.

Стих 668. Катилина – вождь заговора против республики в середине I в. до Р.Х

Стих 670. ...Катон, им дающий законы.– Катон здесь в роли Миноса или
Радаманта – судей в подземном царстве. Какой из Катонов – Марк Порций Катон
(III-II вв. до Р.Х), известный своей суровой добродетелью, или Катон
Утический, политический деятель и философ-стоик (I в. до Р.Х), здесь
имеется в виду,– трудно определить. Катон Утический мог противопоставляться
Вергилием Катилине, как ярый республиканец – врагу республики, но как
покончивший с собой он не может находиться в "сонме праведных".

Стих 675. Актийская битва – битва при Акциуме.

Стих 681. ...звездой... отчей...– В дни погребения Юлия Цезаря появилась
комета, которую его сторонники объявили знамением, свидетельствующим о его
обожествлении. В битве Цезарь как бы осеняет сына своей божественной силой.

Стих 682. Агриппа – Марк Випсаний Агриппа, сподвижник Августа.

Стих 684. Ростральный венок – награда победителю в морском сражении,
металлический венок, украшенный изображениями корабельных носов. Агриппа
был награжден за победу над Секстом Помпеем – сыном Помпея, врагом Августа.

Стих 688. Бактры – племена, жившие к востоку от Каспийского моря.
Жена-египтянка – Клеопатра.

Стих 696. Систр – металлическая трещотка, применявшаяся для обрядов в честь
богини Изиды.

Стих 697. ...не видит змеи ядовитых.– Царица еще не знает о своей близкой
смерти от укуса змеи,– таким способом Клеопатра покончила с собой после
победы Октавиана.

Стих 698. Анубис – древнеегипетский бог смерти, изображался с головой
шакала. Битва при Акциуме изображается как столкновение римских богов с
восточными.

Стих 707. ...царица сама...– Клеопатра бежала на своем корабле еще до того,
как решился исход боя.

Стих 710. ...япигский ветер...– западный ветер, дующий из Апулии (древняя
Япигия).

Стих 712. ...одежды свои на груди распахнул...– Знак гостеприимства и
прощания с гостем у древних.

Стих 714. Тройной триумф Август справил как победитель при Акциуме,
победитель далматинских племен и завоеватель Александрии.

Стих 716. ...триста... освящая храмов...– После битвы при Акциуме Август
восстановил в Риме множество храмов.

Стих 725. Мульцибер – прозвище бога Вулкана.

Стих 725. Гелоны – см. примеч. к "Георгикам", II, 115. Карийцы, лелеги –
народы Малой Азии.

Стихи 726–727. Евфрат, Рейн, Араке – Реки, названные Вергилием,
олицетворяют народы, живущие около них; все они идут как пленники в триумфе
Октавиана.

Стих 728. Даги – обитатели современного Дагестана. Моримы – племена,
населявшие побережья современной Бельгии.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


08-10, 14:23
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
Вергилий. Энеида. Книга девятая.

КНИГА ДЕВЯТАЯ

Эти покуда дела вдалеке от Лаврента вершатся,
Дочь Сатурна с небес посылает на землю Ириду
К дерзкому Турну,– в тот час он сидел в долине священной,
Там, где предка его Пилумна роща шумела.
5 Дочь Тавманта ему устами алыми молвит:
"Турн, по воле своей быстротечное время дарует
То, что тебе обещать не дерзнул бы никто из бессмертных.
Спутников, город и флот Эней покинул и отбыл
В царство, где старец Эвандр с Палатина аркадцами правит.
10 Больше того, он проник до твердынь далеких Корита,
Чтобы к оружью призвать земледельцев лидийских отряды.
Что же ты медлишь? Пора заложить коней в колесницу!
Время не трать! Врасплох напади на лагерь смятенный!"
Тут вознеслась к небесам на раскинутых крыльях богиня,
15 Скрылась среди облаков, по дуге промчавшись огромной.
Вестницу Турн узнал и, простерши к звездам ладони,
Молвил такие слова вослед убегавшей Ириде:
"Неба краса! Кто тебе повелел на облаке легком
К нам на землю слететь? Отчего лучи золотые
20 Льются дождем, и небесная твердь распахнулась, являя
Взору блужданье светил? Повинуюсь знаменьям, боги,
Кто бы из вас к оружью ни звал!" И, промолвив, спустился
Турн к реке и, воды зачерпнув с поверхности светлой,
Он к бессмертным воззвал, эфир наполнив мольбами.

25 Тотчас выходит в поля несметная рать италийцев,
Гордых обильем коней, и одежд узорных, и злата.
В первых рядах выступает Мессап, отряд замыкают
Тирра сыны, а Турн, предводитель войск,– посредине
Едет с оружьем и всех красой превосходит и ростом.
30 Так, полноводный от струй семи спокойных притоков,
Ганг молчаливый течет или Нил, когда тучная влага
Схлынет с полей и в привычное вновь воротится русло.
Видят троянцы, как пыль поднимается облаком темным,
Как внезапная тьма закрывает равнину от взора.
35 Первым Каик закричал с укреплений, к полям обращенных:
"Тевкры, взгляните, какой туман там стелется черный!
Быстро несите мечи, поднимайтесь на стены с оружьем!
Эй! Подступают враги!" И немедля с криком дарданцы
В лагере скрыться спешат и взбегают на стену, ибо
40 Им наказал, уезжая, Эней, многоопытный в битвах,
Чтобы они, если вдруг неожиданно что приключится,
В строй не смели вставать, не вверялись открытому полю,
Но защищали свой стан под прикрытьем стен укрепленных.
Гонит их стыд с врагом схватиться вплотную,
45 Но замыкают они, повинуясь приказу, ворота,
В башнях с оружьем засев, приближенья врагов ожидают.
Вдруг, вперед пролетев и медлительный строй обогнавши,
Двадцать отборных бойцов на конях за собой увлекая,
К лагерю Турн подскакал. Фракийский в яблоках белых
50 Мчит его конь, и золотом шлем горит красногривый.
"Кто со мною, друзья? На врага кто бросится первый?..
Вот вам!" И, вымолвив так, метнул он дротик с размаху –
Новой начало войны – и стремглав по равнине понесся.
Встретило пущенный дрот грознозвучным криком и шумом
55 Войско союзных племен. Непонятна им робость дарданцев:
Что же не выйдут они на равнину, не встретят с оружьем
Натиск врагов, но за валом сидят? Вдоль всех укреплений
Рыщет Турн и в стене неприступной ищет прохода;
Так, пытаясь попасть за ограду полной овчарни,
60 Рыщет за полночь волк, под дождливым упорствуя ветром,
Бродит вокруг и рычит,– но в укрытье надежном ягнята
Блеют и маток сосут; к недоступной рвется добыче
В ярости зверь, ощетинивши шерсть, и по крови томится
Жадная глотка его, иссушённая голодом долгим.
65 Ярости той же огнем загорается рутул при виде
Башен и стен, и до мозга костей проникает обида:
Как подступиться ему, как троянских бойцов из-за вала
Выбить? Как выманить их, чтоб в открытом поле сразиться?
Ринулся Турн к кораблям, что стояли с лагерем рядом,
70 Скрытые валом крутым и рекой огражденные быстрой,
Мчится он вскачь и огня у соратников радостных просит,
Жадно хватает рукой сосны горящие сучья.
Бросились воины вслед, увлеченные натиском Турна,
Из очагов расхищают огонь – и каждый несется
75 С факелом черным в руках; смоляные дымные ветви
Ярко пылают, до звезд взметая искры и пламя.

Муза! Кто из богов от такого избавил пожара
Тевкров? Кто уберег корабли от Вулкановой силы?
Молвите! Повесть о том стара, но слава нетленна.
80 В те времена, когда флот свой Эней на Иде Фригийской
Строил, готовясь отплыть в морские безвестные дали,
К сыну,– преданье гласит,– богов Берекинфская Матерь
С просьбой такою пришла и промолвила: "Сын мой! Исполни
Матери милой мольбу, о властитель, Олимп усмиривший!
85 Рощу сосновую я любила долгие годы:
Лес мой стоял на вершине горы; приносили мне жертвы
В сумраке между стволов тенистых кленов и сосен.
Внуку дарданскому я, когда флот пришлось ему строить,
С радостью их отдала,– а теперь тревожится сердце.
90 Страх мой рассей и к просьбе моей снизойди благосклонно:
Пусть мой лес ни тягостный путь, ни ветры, ни вихри
Не одолеют – затем, что моими взращен он горами".
Матери сын отвечал, вращающий звездное небо:
"Волю рока склонить ради них ты мнишь, о родная?
95 Есть ли закон, чтоб корабль, рукой построенный смертной,
Жребий бессмертный обрел и путем, опасностей полным,
Плыл безопасно Эней? Не дано богам это право!
Те лишь челны, что, всё одолев, Авзонийских достигнут
Гаваней, те, что средь волн уцелеют и к пашням Лаврентским
100 Тевкров царя привезут, я от смертных избавлю обличий:
Станут они по воле моей божествами морскими,
Будут, подобно Дото, Галатее прекрасной подобно,
Грудью бессмертной простор пучины пенить безбрежной".
Молвив, поклялся Отец рекой стигийского брата,
105 Черным потоком смолы и обрывом над пропастью мрачной
И головою кивнул, сотрясая Олимпа громаду.

Ныне настал обещанный день, исполнился ныне
Паркой отпущенный срок, и, разгневана Турна нечестьем,
Мать от священных челнов отвратила огонь дерзновенный.
110 Вдруг ударяет в глаза неведомый свет, и с восхода
По небу туча летит; за ее завесой огромной
Хор идейский звучит, и с высот разносится грозный
Голос, дарданским бойцам и рати рутулов внятный:
"Страх за мои корабли отбросьте, тевкры! Не нужно
115 Их мечом защищать: подожжет пучину морскую
Турн скорей, чем священный мой лес. А вы уплывайте
Вольно, богини морей: так велит вам Великая Матерь!"
Тотчас же все корабли обрывают причальные путы,
Ростры в реку погрузив, ныряют, словно дельфины,
120 Вглубь уходят, и вот – о чудо! – девичьи лица
122 Выплыли вдруг из глубин и в открытом море исчезли.
Рутулов ужас сковал, и Мессап, охваченный страхом,
Робких сдержал скакунов, и поток внезапно замедлил
125 Влаги рокочущей бег, и Тибр от моря отхлынул.
Турн один среди всех не утратил спесивой отваги,
Вновь окликая друзей, он сердца им вновь ободряет:
"Тевкрам одним это чудо грозит: отнимает привычный
Путь к спасенью у них Юпитер сам, не дождавшись
130 Наших мечей и огней. Нет в морях троянцам дороги,
Нет надежды бежать: им теперь полвселенной закрыто!
Что же до суши,– она в руках у нас, италийцев,–
Столько нас вышло на бой. И богов роковые вещанья
Мне ничуть не страшны, хоть и хвалятся ими фригийцы:
135 Хватит с судьбы и с Венеры того, что троянцы достигли
Щедрых Авзонии нив. Я тоже призван судьбою,
Мне повелевшей мечом истребить преступное племя
За похищенье жены. Не одних лишь коснулась Атридов
Эта печаль, и дозволена месть не одним лишь Микенам.
140 Гибели с них довольно одной. Не довольно ль и прежних
Было грехов, чтобы стало навек для них ненавистно
Женщины имя само? Не на этот ли вал полагаясь,
Стали отважны они, не на этот ли ров, что отсрочит
Гибель едва ли на миг? Но они ль не видали, как стены
145 Трои – даром что их Нептун возвел – разрушались?
Кто же из вас, отборная рать, со мною решится
Эту преграду взломать и ворваться в трепещущий лагерь?
Мне не нужны ни тьмы кораблей, ни доспехи Вулкана,
Чтобы на тевкров идти,– пусть хоть все этруски вступают
150 С ними в союз; и нечего им бояться, что ночью,
Стражей твердыни убив, украдем трусливо Палладий
Или во чреве глухом коня мы прятаться будем:
Нет, я верю, и днем окружим мы их стены пожаром!
Я их заставлю признать, что они не с полками пеласгов
155 Дело имеют, что нас десять лет отражать не могла бы
Гектора мощь. Но лучшая дня половина минула,
Сделали дело свое мы на славу; отдайте же вечер
Отдыху вы и веселью, мужи, перед завтрашней битвой".
Но против каждых ворот не забыл Мессап караулы
160 Выставить на ночь и весь опоясать лагерь кострами.
Чтобы следить за врагом, высылают в дозор италийцы
Дважды семь человек, и за каждым – юношей сотня
Следует, в золоте все и в шлемах с гривой багряной;
Стражи расходятся врозь и, черед караульным назначив,
165 Пьют, разлегшись в траве, осушают медные чаши,
Тьму разогнав огнями костров, без сна коротают
Ночь за игрой.

Тевкры смотрят на них, с оружьем стоя на стенах;
Воины створы ворот проверяют, полны тревоги,
170 Копья несут и проводят мосты ко всем укрепленьям.
Пылкий Сергест и Мнесфей ободряют их и торопят.
Им двоим повелел родитель Эней, коль нежданно
Грянет беда, возглавить мужей и начальствовать в битвах.
Рать на валах залегла, разделив по жребью опасный
175 Труд, и долг в свой черед исполняет бдительно каждый.

Нис, неудержный в бою, у ворот стоял в карауле,
Сын Гиртака; его охотница Ида послала
В путь за Энеем – стрелка и метателя легкого дрота.
С Нисом был Эвриал; ни в рядах энеадов, ни прежде
180 Воин такой красоты не носил троянских доспехов.
Юность лишь первым пушком ему отметила щеки.
Общая их связала любовь и подвигов жажда.
Ныне они у ворот в одном карауле стояли.
Нис говорит: "То боги ли жар нам в душу вливают,
185 Или влеченье свое представляется каждому богом?
Битву с врагом завязать иль на дело иное решиться
Дух мой давно мне велит, не довольствуясь праздным покоем.
Видишь: поверив в успех, разлеглись италийцы беспечно,
Сну и вину предались,– лишь мигают костры, догорая;
190 Тихо стало кругом. Так послушай, что я задумал,
Мой Эвриал, и какое в душе решение зреет.
Требуют все – и народ и сенат – к Энею отправить
Вестников, чтоб о войне он узнал и вернулся скорее.
Если награду тебе посулят, о какой попрошу я,–
195 Мне же и славы одной довольно,– там, меж холмами,
Путь я сумею найти и пробраться к стенам Паллантея".
Жаждою славы тотчас загорелась душа Эвриала;
Так, в изумленье застыв, он ответил пылкому другу:
"Что же, меня допустить ты не хочешь к славному делу?
200 Должен -тебя одного я отправить на подвиг опасный?
Нет, не таким мой родитель Офельт, привычный к сраженьям,
Вырастил сына средь бед, что терпела Троя родная,
И средь аргосских угроз! Разве так поступал я с тобою,
Следуя воле судеб, с благородным скитаясь Энеем?
205 Есть и во мне этот дух, презирающий жизнь и готовый
Светом дня заплатить за обоим желанную славу".
Нис отвечал: "Неужто я мог в тебе усомниться?
Нет – или пусть мне не даст к тебе вернуться с победой
Сам Юпитер иль тот из богов, кто на нас благосклонно
210 Смотрит. Если же бог или случай не даст мне удачи,–
Это бывает не раз средь опасностей,– нужно, чтоб друга
Ты пережил: тому, кто младше, жить подобает.
Будет тогда, кому унести мое тело из боя,
Выкуп ли дать за него, коль позволит Фортуна, и в землю
215 Прах опустить, иль хоть жертвы принесть над пустою гробницей.
И причинить не могу я такого тяжкого горя
Матери бедной твоей,– ведь из всех матерей наших с сыном
Только она уплыла, не осталась в Акесте великой".
Молвил в ответ Эвриал: "Отговорки напрасно ты множишь:
220 Твердо решенье мое, и тебе его с места не стронуть.
Так поспешим же!" И вот, остальных разбудив караульных,
Вместо себя на часах оставляет он их и уходит
В лагерь царя отыскать, и уводит друга с собою.

Твари все на земле успокоились в мирной дремоте,
225 Сбросив заботы с души и бремя трудов позабывши,
Только тевкров вожди и лучшие воины ночью
Долгий держали совет о первейших делах государства:
Что предпринять им теперь и кого к Энею отправить.
В лагере темном кружком стояли на площади средней
230 Все, не снимая щитов, опершись на длинные копья.
Вдруг подбегают к ним Нис с Эвриалом и выслушать просят:
Время не даром вожди, но на важное дело потратят!
Первым Юл разрешил подойти друзьям оробевшим,
Нису велел говорить. "Я прошу, энеады, без гнева
235 Выслушать тотчас же нас. Не судите о замыслах наших,
Глядя на наши года. За стенами рутулы смолкли,
Сломлены сном и вином. Заприметили место мы сами:
Там, где к развилке дорог, и там, где к морю выходят
Наши ворота, у них все костры погасли, и к небу
240 Черный тянется дым. Если, случаем пользуясь этим,
Нам дозволите вы в Паллантей пойти за Энеем,
В лагерь троянский войдет он с обильной добычею вскоре,
Всех врагов истребив. А уж мы не собьемся с дороги:
Часто охотились мы и в долине видели темной
245 Города край, и теченье реки хорошо нам знакомо".
Молвил на это Алет, поседелый и опытом зрелый:
"Отчие боги, всегда в вашей воле судьба Илиона!
Но до конца погубить вы тевкров род не хотите,
Если с такою душой, с таким бестрепетным сердцем
250 Юноши есть среди нас! – И друзей с такими словами
Обнял за плечи он, проливая обильные слезы.–
Чем – я не ведаю сам – наградить мы можем достойно
Подвиг такой? Ваших собственных дум величье и боги
Лучшую вам воздадут награду. А все остальное
255 Благочестивый Эней вам даст и юный Асканий,–
Он не забудет вовек великой вашей заслуги".
"Также и я, для кого лишь одно остается спасенье,–
Скорый возврат отца,– подхватил Асканий,– молю вас
Весты седой очагом, Ассарака ларом, святыней
260 Наших пенатов,– ко мне воротите родителя, дайте
Снова увидеть его! Вся судьба моя, все упованья –
В ваших руках. Лишь его обрету – и покинет нас горе,
Кубка серебряных два, самоцветами ярко горящих,–
Их как добычу отец захватил в побежденной Арисбе,–
265 Два треножника вам, два таланта золота дам я,
С ними старинный кратер, поднесенный тирийской Дидоной.
Если же нам над Италией власть подарит победа,
Если придется делить меж бойцов по жребью добычу,–
Видели вы, на каком скакуне, весь в золоте, мчался
270 Турн? И щит, и коня, и шлем с пурпурною гривой
Я на раздел не отдам – все в награду достанется Нису.
Даст и отец мой тебе из захваченных пленных двенадцать
Лучших рабынь-матерей и бойцов со всем их оружьем,
Землю тебе пожалует он из надела Латина.
275 Ты же меня, Эвриал, обогнал не намного годами,
Друга такого, как ты, я всей душой принимаю,
Чтобы со мной средь превратностей был ты всегда неразлучен.
Пусть без тебя никогда не стяжаю я подвигом славы!
В мирные дни и в бою докажу я делом и словом,
280 Как доверяю тебе". Эвриал в ответ ему молвил:
"День не наступит, когда уличен я буду в измене
Дерзкой отваге моей,– только б нам явила Фортуна
Милость свою, не вражду. Но превыше всякой награды
Я молю об одном: не покинь моей матери старой!
285 Род от Приама ее; из Троянской земли, из Акесты,
Вместе со мной уплывала она, нигде не осталась.
Ей об опасностях знать, ожидающих сына, не должно,
Я не простившись уйду, ибо – тьмой ночной и рукою
Правой твоею клянусь – не снести мне слез материнских.
290 Немощной ты помоги и покинутой дай утешенье!
Если с этой уйти мне позволишь надеждой,– смелее
Встречу превратности я". Всколыхнулись души дарданцев,
Пролили слезы мужи, и всех обильней – Асканий:
Образ сыновней любви об отце напомнил и сердце
295 Сжал тоскою ему; и ответил он так:
"Верь, исполню я все, что твоих достойно деяний.
Именем лишь для меня от родной моей матери будет
Впредь отличаться она: благодарность за сына такого
Ей воздается. И знай: чем бы ваш ни кончился подвиг,–
300 Этой клянусь головой, как родитель ею клянется,–
Все, чем тебя наградить я сулил при счастливом исходе,
Матери будет твоей и вашему отдано роду".
Так он промолвил в слезах и снял свой меч золоченый,–
Выкован был этот меч Ликаоном, искусником кносским,
305 Он же и ножны к нему из слоновой вырезал кости.
Нису Мнесфей отдает мохнатую львиную шкуру,
Сняв ее с плеч, и верный Алет с ним меняется шлемом.
Быстро доспехи надев, друзья уходят – и всюду,
Вплоть до ворот, где стоит караульный отряд, пожеланья
310 Счастья сопутствуют им. И Асканий, с отвагою мужа
Бремя несущий забот, что лишь зрелому мужу под силу,
Просит отцу передать и то и это – но ветер
Тщетные речи его между туч летучих разносит.

Вышли друзья, в ночной темноте через рвы перебравшись,
315 Двинулись к стану врагов, и себе на погибель, и многим
Рутулам. Видят они: на траве лежат италийцы,
Скованы сном и вином; над рекою в ряд колесницы
Дышлами кверху стоят; меж колес и разбросанной сбруи
Люди вповалку лежат, и кувшины с вином, и оружье.
320 Нис говорит: "Пора нам дерзнуть! Сам случай зовет нас!
Здесь нам идти. Но чтоб нас враги врасплох не застигли,
В спину вонзив нам мечи,– сторожи, назад озираясь,
Я же расчищу твой путь, проложу тебе шире дорогу".
Шепотом вымолвив так, на Рамнета надменного тотчас
325 Нис нападает с мечом. На коврах лежал он, простершись,
Сон выдыхал из широкой груди в забытьи непробудном;
Царь и Турну-царю из гадателей самый любезный,
Все же не мог он свою отсрочить гибель гаданьем.
Рема прислужников трех, где попало лежавших меж копий,
330 Оруженосца его убивает Нис и вознице,
Что у ног лошадей примостился, голову свесив,
Шею ударом меча разрубает; потом господину
Голову сносит и труп на подстилке, пропитанной кровью,
Он оставляет лежать. Не щадит и Ламира и Лама
335 Нис и Серрана разит, красотой блиставшего юной;
Долго в ту ночь веселился Серран, но Лиэем обильным
Был побежден и уснул; а счастливей бы все обернулось,
Если б веселье и пир продолжались всю ночь до рассвета.
Словно несытый лев, что в овчарне мечется полной,–
340 Голод гонит его, и ревет, и хватает, и рвет он
Пастью кровавою скот беззащитный, затихший от страха,–
Так же сеял смерть Эвриал: увлеченный убийством,
Воинов он безымянных разил без числа и без счета;
К спящим подкравшись, убил он Абариса, Фада, Гербеза;
345 Рету – один он не спал и, видя все, что свершалось,
Спрятаться в страхе хотел, за огромным присевши кратером,
В грудь вонзил Эвриал, едва лишь враг приподнялся,
До рукояти клинок и вновь из раны смертельной
Алый выдернул меч. Умирающий Рет изрыгает
350 Кровь вперемешку с вином. Эвриал все дальше крадется,
К стану Мессапа уже подбирается он, где последний
Хворост в костре догорал и, стреножены, кони щипали
В сумраке ночи траву. Но окликнул Нис Эвриала,
Видя, что Друг обуян сверх меры жаждой убийства:
355 "Остановись, Эвриал! Ведь враждебный рассвет уже близко!
Путь мы открыли себе! Не довольно ли мстить италийцам?"
Тут побросали они серебра литого доспехи,
Снятые с вражеских плеч, и ковры, и прекрасные чаши,–
Только взял Эвриал золотым блиставший набором
360 Пояс Рамнета себе; когда-то был этот пояс
Щедрым Цедиком в дар тибуртинскому Ремулу послан,–
Дружбы взаимной залог,– и завещан Ремулом внуку.
Им – ненадолго, увы! – Эвриал опоясался храбрый;
365 Впору пришелся ему и Мессапа шлем пышногривый.
Стан покидают друзья, поспешая к местам безопасным.

Той порою отряд из столицы ехал латинской,
Выслан был он вперед на равнине оставшимся войском
С вестью к Турну-царю. Прикрываясь большими щитами,
370 Триста конных бойцов во главе с Вольцентом скакали.
К стану царя приближались они и к стенам троянцев,
Но увидали вдали, как на левую тропку свернули
Двое друзей: ударил в глаза лучом отраженным
Шлем Эвриала во мгле и беспечного юношу выдал.
375 Встречей встревожен не зря, их Вольцент окликнул из строя:
"Стойте! Кто вы, мужи? Зачем спешите с оружьем?
Держите путь свой куда?" Но, в ответ не промолвив ни слова,
Юноши в лес устремились бегом, на тьму полагаясь.
Тотчас всадники врозь по знакомым рассыпались тропам,
380 Стали стеречь, перерезав пути беглецам окруженным.
Лес был велик и дремуч, и в дебрях падубов черных,
В гуще колючих кустов, в непролазных терновника чащах
Редко виднелся просвет и по просеке тропка бежала.
Мрак под густою листвой и добычи груз Эвриалу
385 Быстро идти не дают и страх с дороги сбивает.
Нис незаметно ушел вперед и, врагов миновавши,
Места достиг, где тогда загоны были Латина,
Ныне ж зовется оно по имени Альбы Альбаном.
В поисках друга лишь здесь он назад оглянулся – но тщетно!
390 "Где потерял я тебя, Эвриал несчастный? Какую
Выбрать из путаных троп, чтобы тем же путем мне пробраться
Вспять средь обманчивых чащ?" И вот, ни мгновенья не медля,
В лес он спешит по следам, в молчаливых дебрях блуждает.
Вдруг услыхал он топот копыт и врагов перекличку,
395 Краткое время спустя донеслись и громкие крики...
Вот наконец перед ним Эвриал: коварные тропы,
Смутный сумрак лесной и смятенье предали друга
Рутулам в руки, хоть он отбиваться напрасно пытался.
Что предпринять? С оружьем напасть и отбить Эвриала?
400 Хватит ли сил? Или в гущу врагов на мечи устремиться,
Чтобы от множества ран самому погибнуть со славой?
Тотчас же Нис размахнулся с плеча и с копьем занесенным,
Взоры к Луне обратив, произнес такую молитву:
"Ты, что взираешь на нас, помоги в беде, о Латоны
405 Дочь, владычица рощ, краса многозвездного неба!
Если Гиртак, мой отец, хоть однажды принес на алтарь твой
Дар за меня, если сам я хоть раз добычу лесную
В храме повесил твоем иль прибил над дверью священной,–
Дай мне врагов расстроить ряды, направь мои копья!"
410 Так он промолвил – и вот, всем телом откинувшись, бросил
С силой копье. Непроглядную тень на лету рассекая,
Быстро помчалось оно и Сульмону в спину вонзилось.
Древко сломалось, пробив навылет рутулу сердце,
Всадник скатился с седла, захлебнувшись горячей струею,
415 Долгие всхлипы ему холодевшую грудь сотрясали.
Стали враги озираться вокруг. Ободрен успехом,
Нис с размаху копье метнул от правого уха.
Рутулы в страхе дрожат. А копье впивается Тагу
В череп и, оба виска пронзив, в мозгу застревает,
420 В ярости рыщет Вольцент, но метателя копий не видит,
Не с кем сражаться ему и в погоню не за кем мчаться.
"Ты мне один за двоих заплатишь кровью горячей!" –
Пленнику крикнул Вольцент и, занесши меч обнаженный,
Кинулся в гневе к нему. Но тут от страха за друга
425 Разум утративший Нис закричал,, не в силах таиться
Больше во мраке ночном и боль сносить молчаливо:
"Вот я, виновный во всем! На меня направьте оружье,
Рутулы! Я задумал обман! Без меня б недостало
Сил и отваги ему,– мне свидетели небо и звезды!
430 Вся вина его в том, что любил он несчастного друга".
Так он Вольценту кричал, но уже направленный с силой
Меч меж ребер впился в белоснежную грудь Эвриала.
Тело прекрасное кровь залила, и, поверженный смертью,
Весь он поник, и к плечу голова бессильно склонилась.
435 Так пурпурный цветок, проходящим срезанный плугом,
Никнет, мертвый, к земле, и на стеблях склоняют бессильных
Маки головки свои под напором ливней осенних.
В гущу врагов бросается Нис – но только к Вольценту
Рвется он сквозь толпу, одного лишь видит Вольцента.
440 Ниса плотней и плотней отовсюду враги обступают,
Колют, теснят,– но сдержать не могут натиск упорный,
Быстрый как молния меч их сечет,– и вот, умирая,
Нис вонзает клинок орущему рутулу в горло.
Только тогда он упал и приник израненным телом
445 К телу друга, и смерть осенила Ниса покоем.

Счастье вам, други! Коль есть в этой песне некая сила,
Слава о вас никогда не сотрется из памяти века,
Капитолийским доколь нерушимым утесом владеет
Род Энея и власть вручена родителю римлян.

450 Юных друзей победив и вновь отбив их добычу,
Рутулы с плачем несли бездыханное тело Вольцента
В лагерь, где горестный стон стоял с тех пор, как Рамнета
Труп бескровный нашли, и Серрана, и Нуму, и многих
Сгубленных тайно вождей. Вкруг убитых толпы теснятся,
455 Вкруг полумертвых от ран, вкруг дымящихся свежею кровью
Мест и полных ручьев, струящих алую пену.
Рутулы все узнают Мессапа шлем и наборный
Пояс Рамнета, назад дорогой ценою отбитый.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


08-10, 14:24
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
Вот и Аврора, восстав с шафранного ложа Тифона,
460 Зарево первых лучей пролила на земные просторы,
Солнце зажглось, от темных пелен весь мир избавляя.
В битву с утра снаряжен, вождей поднимает на битву
Турн, и каждый из них собирает строй меднобронный,
Гнев зажигает в сердцах о ночном побоище вестью.
465 Тут же,– страшно глядеть,– подняв на копья, выносят
Головы юных друзей, и толпой спешат италийцы
С громкими криками вслед.
Дать готовы отпор, энеады стойкие слева
Заняли вал,– ибо справа его ограждали потоки,–
470 Взоры на рвы устремив, на высоких башнях стояли,
Скорби полны: не узнать не могли несчастные тевкры
Вздетых на копья голов, истекавших черною кровью.

Тут понеслась на крылах, облетая трепещущий город,
Вестница горя – Молва, и несчастную мать Эвриала
475 Быстро настигла она. В тот же миг из рук охладелых
Выпал челнок у нее, опрокинулась с пряжей корзинка.
Вон выбегает она и, с пронзительным воплем терзая
Волосы, мчится к валам и в безумье врывается в первый
Воинов ряд, позабыв о мужах и о вражеских копьях,
480 Ей угрожавших, и плач полетел со стены в поднебесье:
"Ты ли это, мой сын? Ты, опора старости поздней,
Как в одиночестве мог ты меня покинуть, жестокий?
О, почему на верную смерть уходившего сына
Бедная мать не могла последним напутствовать словом?
485 В поле чужом добычею птиц и псов италийских
Ты – о горе! – лежишь, и тебя на костер погребальный
Мать не положит, и глаз не закроет, и ран не омоет,
И не укутает в плащ, что днем и ночью ткала я,
Тяготы старческих лет облегчая работой усердной.
490 Где мне тебя отыскать? Где собрать рассеченное тело?
В поле каком? Иль вернешь ты мне, сын, лишь голову эту?
Ради того ль за тобой по морям я скиталась и землям?
Копья в меня, в меня направьте, рутулы, стрелы,
Первой убейте меня, коль знакома душе вашей жалость!
495 Ты, о богов всемогущий отец, ненавистную небу
Голову мне порази и низринь меня молнией в Тартар,
Чтобы жестокую жизнь хоть так могла оборвать я!"
Стон прошел по рядам потрясенных жалобой тевкров,
Души сковала печаль, надломила силы пред боем.
500 Ту, что сеяла скорбь, подхватили Актор с Идеем
(Илионей дал им знак и рыдавший горько Асканий),
В дом отнесли на руках, уложили в дальнем покое.

Тут в отдаленье труба пропела громко и грозно,
Следом послышался крик и под небом гулко отдался.
505 Тотчас на приступ пошли, черепахой построившись, вольски,
Тщатся рвы завалить и за вал высокий прорваться,
Подступов ищут везде и по лестницам лезут на стены
Там, где реже ряды, где в строю троянцев нечастом
Бреши видны. Осыпают врагов потомки Дардана
510 Ливнем копий и стрел и шестами сшибают их с лестниц:
Приступ от стен отражать после долгой войны им не внове.
Скатывать стали они с откоса тяжкие глыбы,
Кровлю щитов пытаясь пробить,– но любые удары
Стойким бойцам нипочем, черепахой построенным плотно.
515 Все ж подались и они: нависавшая грозно громада
Грянулась вниз с высоты, руками сброшена тевкров,
Сомкнутых кровлю щитов прорвала и наземь повергла
Рутулов. Больше враги наступать не решались вслепую,
Только дарданцев со стен пытались прогнать, осыпая
520 Издали стрелами их.
Веткой этрусской сосны потрясает страшный Мезенций,
Рвется к валам с другой стороны и огнем угрожает.
Рядом Мессап, укротитель коней, Нептунова отрасль,
Сам укрепленья крушит и для приступа требует лестниц.

525 О Каллиопа, к тебе и к твоим я сестрам взываю:
Песнь помогите сложить о кровавых подвигах Турна,
Молвите, кто из мужей кого к Ахеронту отправил,
528 Свиток чудовищных битв разверните со мною, богини!

530 Ярусы ввысь вознося перед взором глядевших с равнины,
Башня стояла, заняв наилучшее место для боя;
Приступом взять и разрушить ее италийцы старались,
Все свои силы собрав, все отряды двинув,– но сверху
Сыпались густо на них из бойниц и камни и копья.
535 Первым Турн в ту башню метнул пылающий факел:
Тотчас стена занялась и огонь, раздуваемый ветром,
Доски настилов объял, затаился в тлеющих балках.
В трепете тевкры спешат от беды убежать – но напрасно!
Только лишь все подались назад и столпились у края,
540 С той стороны, где пожар не пылал, как от тяжести башня
С грохотом рухнула вдруг, и по небу гром прокатился.
Воинов полуживых засыпают руины громады,
Копья свои протыкают им грудь и пронзают обломки
Острых досок. Из всех спаслись только Лик с Геленором.
545 Юностью цвел Геленор; рабыней Ликимнией был он
Тайно рожден меонийцев царю и послан под Трою;
Права он не имел похваляться пышным оружьем,
Меч лишь носил без ножон и гладкий щит без чеканки.
Встав, Геленор огляделся вокруг: отряды латинян
550 Справа стоят и слева стоят, подступивши вплотную.
Словно как загнанный зверь в кольце охотников плотном,
Чуя верную смерть, в исступленье несется на копья,
Чтобы единым прыжком одолеть частокол из рогатин,
Юноша в гущу врагов устремился на верную гибель,
555 Бросился грудью туда, где щетинился пиками чаще
Рутулов строй. А Лик меж врагов, меж клинков занесенных
В бегство пустился к стенам, полагаясь на резвые ноги;
Руку уже протянул он к зубцам, к простертым навстречу
Тевкров рукам – но Турн, с беглецом состязаясь в проворстве,
560 Кинулся следом, крича: "Не от нас ли ты чаешь, безумный,
Целым уйти?" И вот на зубцах повисшего Лика
С силой такой он схватил, что кусок стены обвалился.
Белого лебедя так или зайца кривыми когтями
Мощный хватает орел, громовержца стрелы носящий,
565 Так из овчарни порой от протяжно блеющей ярки
Марсов уносит волк ягненка. Рутулы с громким
Криком бросаются в брешь: одни засыпают землею
Рвы, другие огонь на башни мечут и кровли.
Илионей Луцета сразил обломком утеса
570 В миг, когда с факелом тот в ворота лагеря рвался;
Эматиона Лигер убил, Азил – Коринея,
Дротиком первый, второй – стрелою, разящей нежданно.
Был Ортигий сражен Кенеем, Кеней-победитель –
Турном, и следом – Промол, Диоксипп, Сагарис и Клоний,
575 Итис и тот, кто стоял, словно башня огромная,– Идас.
Капис Приверна поверг: его сначала задел лишь
Дротик Темилла, но он, безумец, щит свой отбросив,
К ране руку поднес – и тут стрела подлетела,
К левому боку ладонь пригвоздила и глубже проникла,
580 Путь дыханья в груди рассекая смертельною раной.
Сын Арцента стоял, красотой и убором блистая;
Плащ его алый горел, иберийским окрашенный соком,
Золотом панцирь сиял; Арцент-родитель в сраженья
Сына послал, что в лесах материнских над током Симета
585 Вскормлен был – там, где Паликов алтарь стоит, примеренный.
Сам, отставив копье и пращой свистящею трижды
Круг над собой описав, свинцовый слиток в героя
Метко Мезенций послал: полетел свинец, расплавляясь –
И с размозженным виском на песке противник простерся.

590 В этот день во врага стрелу впервые направил
Юл, что привык устрашать лишь пугливых зверей на охоте:
Молвят, что храброй рукой поверг он наземь Нумана,–
Ремула прозвище тот носил и совсем лишь недавно
С младшею Турна сестрой сочетался браком счастливым.
595 Ремул, достойную речь с похвальбой недостойной мешая,
Гордый с царями родством, надутый новою спесью,
Шествовал всех впереди и громко кричал осажденным:
"В третий раз не стыдно ли вам, завоеванным дважды,
Вновь за валами сидеть и от смерти стеной заслоняться?
600 Вам ли, фригийцы, у нас отнимать невест наших с бою?
Кто из богов лишил вас ума и в Лаций направил?
Нет Атридов средь нас, лжеречивого нету Улисса!
Крепкий от корня народ, мы зимой морозной приносим
К рекам младенцев-сынов и водой закаляем студеной;
605 Отроки ухо и глаз изощряют в лесах на охоте,
Могут, играючи, лук напрягать и править конями.
Юность, упорна в трудах и довольна малым, привыкла
Землю мотыгой смирять и приступом брать укрепленья.
Панцирей мы не снимаем весь век и, словно стрекалом,
610 Древком копья погоняем быков, и старости хилой
Наших сил не сломить, не убавить твердости духа.
Мы седины свои прикрываем шлемом, и любо
Нам за добычей ходить и все новыми жить грабежами.
Вам по сердцу наряд, что шафраном и пурпуром блещет,
615 Праздная жизнь вам мила, хороводы и пляски любезны,
С лентами митры у вас, с рукавами туники ваши,–
Истинно вам говорю: фригиянки вы, не фригийцы!
Вас на высокий Диндим созывает Идейская Матерь
Звоном тимпанов своих и двухладным флейты напевом.
620 Право сражаться мужам уступите и сдайтесь сильнейшим!"

Наглой не снес похвальбы и речей обидных Асканий,
Лук он согнул, положил стрелу на конскую жилу,
Руки широко развел, лицом к врагу обратившись,
Тверже встал и пред выстрелом так громовержцу взмолился:
625 "Будь к дерзаньям моим благосклонен, о бог всемогущий!
Сам я в храме твоем принесу торжественно жертву:
Там на алтарь бычок с золочеными рожками ляжет,
Белый, который уже сравнялся с матерью ростом,
В гневе песок копытами рыл и бодаться пытался".
630 Отроку внял родитель богов – ив безоблачном небе
Слева гром прогремел; зазвенел и лук смертоносный,
С грозным свистом стрела сорвалась с тетивы напряженной,
Ремулу в череп впилась и виски ему жалом пронзила.
"Что ж, насмехайся теперь над отвагой нашей, надменный!
635 Рутулы, вот вам ответ завоеванных дважды фригийцев!" –
Юный воскликнул герой, и дружно вторили кличем
Тевкры ему, и радость до звезд сердца вознесла им.
Тою порой с эфирных высот Аполлон пышнокудрый
На авзонийскую рать и на город глядел осажденный;
640 С облака сам приветствовал бог победителя Юла:
"Так восходят до звезд, о сияющий доблестью новой
Отрок, потомок богов и предок! Род Ассарака
Явится, призван судьбой, и конец всем войнам положит.
Троя тесна для тебя!" И, промолвив, бог устремился
645 Наземь с высоких небес, рассекая воздушные струи;
Прямо к Асканию он подошел, изменивши обличье,
Образ Бута приняв (Дарданиду Анхизу он верно
Оруженосцем служил и привратником в старые годы,
Ныне же к сыну его Эней-родитель приставил).
650 Всем старику уподобился Феб – и походкой, и станом,
Голосом, и сединой, и бряцающим грозно доспехом;
Мальчика радостный пыл укротил он такими словами:
"Будет с тебя, мой Энид, и того, что повергнуть Нумана
Мог безнаказанно ты. С изволенья великого Феба
655 Первый свой подвиг свершив, ты зависти бога не вызвал,
Меткий стрелок. Но теперь покинь сражения, мальчик!"
Речь он внезапно прервал и скрылся от смертного взора,
Быстро исчезнув из глаз, растворившись в воздухе легком.
Феба и стрелы его узнают предводители тевкров,
660 Слышат, как зазвенел колчан взлетевшего бога.
Волю его и наказ исполняя, с вала уводят
Юла вожди, хоть и рвется он в бой, а сами немедля
В битву вернуться спешат, чтоб опасностям душу подвергнуть.

Крик раздается по всем укрепленьям и башням: троянцы
665 Дротики мечут со стен; с тетивы напряженной слетают
Стрелы, равнину вокруг устилая; звенят от ударов
Шлемы врагов и щиты; разгорается жаркая битва.
Так равнину секут, налетая с запада, ливни
В дни, когда в небе горят дожденосные Геды; так зимний
670 На море рушится град, когда Австр, Юпитером послан,
Тучи летучие рвет и взметает влажные вихри.

Пандар и Битий, сыны Альканора, жителя Иды,–
В роще Юпитера их вскормила нимфа Иера,
Ростом подобных горам или елям лесистой отчизны,–
675 Отперли створы ворот, что охране их вверены были,
И зазывают врагов, на отвагу свою полагаясь,
Сами же, встав за стеной, словно башни, справа и слева,
Ждут с мечом, и горят в высоте их гривастые шлемы.
Так на двух берегах, высоко над водою бегучей,
680 Там ли, где Пада поток иль где Атез отрадный струится,
Пышные кроны свои к небесам два дуба вздымают,
Из-за широкой реки головой Друг другу кивая.
Рутулы вмиг ворвались, лишь увидели вход отворённый,
Вскоре, однако, Кверцент и Аквикол в пышных доспехах,
685 Пылкий душою Тмар и Гемон, Маворса любимец,
Или пустились бежать, за собой увлекая отряды,
Иль на пороге ворот полегли и с жизнью простились.
Пуще ярость и гнев сердца бойцов обуяли.
Вскоре у тех же ворот собрались троянцы, дерзая
690 Вылазку сделать и бой завязать наконец рукопашный.

Яростный Турн между тем по другую сторону поля
В битву мужей поднимал; но вестник донес, что погоней
Враг увлечен далеко и стоят открыты ворота.
Тотчас начатый бой покидает вождь и несется
695 В гневе к воротам врага, где стояли надменные братья.
Встретился первым ему Антифат – и первым упал он,
Сын Сарпедона-царя, фиванкой рожденный безвестной,
Дротиком Турна сражен: италийского ветка кизила,
Воздух разрезав пустой, вонзилась в горло, проникнув
700 Дальше в высокую грудь; из глубокой раны волною
Пенной хлынула кровь, и железо в теле согрелось.
После поверг он мечом Эриманта, Меропа, Афидна;
Битий, что шумно дышал и глядел пылающим взором,
Пал – но не дротом простерт, ибо дроту бы жизнь он не отдал:
705 Мощная пика в него, просвистев, ударила, словно
Молнии быстрой стрела; не сдержала железного жала
Кожа двойная щита и двойной чешуйчатый панцирь,
Весь из пластин золотых,– и огромное рухнуло тело,
И застонала земля, и щит ответил ей звоном.
710 Падает так иногда возле Бай, у Эвбейских прибрежий,
Глыба, когда, из камней изготовив заране громаду,
В море бросают ее, воздвигая мол, и в паденье
Гладь разбивает она и на дне глубоком ложится,
Воды вскипают вокруг, и песок клубится в них темный,
715 Гром, разносясь, сотрясает Прожит и жесткое ложе,
Где по веленью Отца придавлен Тифей Инаримой.

Марс, повелитель войны, латинян силы умножил,
Мужество их подстегнул, вонзив им в сердце стрекало,
Мрачный Ужас наслал и постыдное Бегство на тевкров.
720 Мчат отовсюду враги, настоящего боя дождавшись,
Бог-воитель душой овладел их.
Пандар, когда увидал простертого брата и понял,
С кем Фортуна теперь, как Случай битву направил,
Тотчас же створы ворот поворачивать стал, налегая
725 Мощным плечом изнутри,– и многим воинам Трои
Путь отрезал назад, за стеной их оставив на гибель.
Но, пропуская других, затворяя за ними ворота,
Пандар не видел, увы, средь толпы вбежавшего Турна,–
Сам италийцев царя он в лагере запер, безумный,
730 Словно среди беззащитных овец беспощадного тигра.
Новым огнем загорается взор, грознее оружье
Турна звенит, и на шлеме колышется красная грива,
Мечет молнии медь щита. Устрашенные тевкры
Тотчас могучий рост и лицо ненавистного Турна
735 Все узнают – и навстречу ему выбегает огромный
Пандар, горя отомстить убийце брата, и молвит:
"Здесь тебе не дворец, что хотел за дочкой Аматы
Взять в приданое ты, и не отчей Ардеи стены:
В лагерь врагов ты попал, и уж выхода нету отсюда!"
740 Рутул ему отвечал, улыбаясь и сердцем не дрогнув:
"Что ж, если мужество есть, начинай поединок; расскажешь
Сам ты Приаму о том, что и здесь нашли вы Ахилла".
Вымолвил он,– и копье с узловатым, покрытым корою
Древком Пандр метнул, изо всех своих сил замахнувшись.
745 Ветер копье подхватил, Сатурна дочь отвратила
Раной грозящий удар, и в ворота пика вонзилась.
"Видишь копье в руке у меня? От него не уйдешь ты,
Ибо тебе не чета тот, кто им наносит удары!"
Молвил Турн и, выпрямив стан, мечом замахнулся,
750 Пандара он поразил в середину лба и огромной
Раной рассек и виски, и пушком не покрытые щеки.
Грохот раздался, земля содрогнулась от тяжести страшной:
Пандар всем телом упал и простерся в песке, умирая,
Мозгом обрызган доспех, головы половина склонилась
755 Вправо к плечу, и влево к плечу склонилась другая.
Трепетный ужас погнал энеадов в постыдное бегство.
Если бы вспомнил в тот миг о воротах Турн-победитель,
Если б затворы взломал и впустил соратников в лагерь,
Был бы последним тот день и для битв, и для рода дарданцев.
760 Но, увлеченный слепой, безумной жаждой убийства,
Бросился он за врагом.
Первым Гига настиг и Фалерия рутул, и Гигу
Связки колена рассек. Из убитых выхватив копья,
В спину он бьет бегущих бойцов; умножает Юнона
765 Силу и храбрость его. Пал Фегей, к щиту пригвожденный,
Галис погиб, а за ним Ноэмон, Алькандр и Пританий
(Бились они на валах и противника с тыла не ждали).
Громко сзывая друзей, Линцей устремился на Турна,
Но, врага упредив и клинком замахнувшись проворным,
770 С вала разит его Турн, и, отрублена взмахом единым,
С плеч далеко голова отлетает вместе со шлемом.
Пал истребитель зверей Амик, который всех лучше
Жала копий умел смертоносным смазывать ядом;
Турн Эолида поверг и за ним любезного Музам
775 Спутника Муз, Крефея-певца, которому любо
Мерные песни слагать и бряцать на струнах кифары,
Любо коней воспевать, и битвы мужей, и оружье.

Тевкров вожди наконец, о резне кровавой услышав,
К месту битвы спешат – Мнесфей с отважным Сергестом;
780 Видят: бойцы врассыпную бегут и в лагере рутул.
Молвил Мнесфей: "Куда же еще, куда убегать вам?
Где у вас другие дома, где стены другие?
Как же один человек, от подмоги отрезанный валом,
Граждане, мог пролить безнаказанно в городе вашем
785 Столько крови и в Орк низринуть юношей лучших?
Трусы! Не стыдно ли вам и не жаль несчастной отчизны,
Древних наших богов и великого духом Энея?"
Речью такой зажжены и ободрены, встали и строем
Плотным сомкнулись бойцы, а Турн отступать понемногу
790 К берегу начал – туда, где река опоясала лагерь.
С громким криком его теснят сильней и сильнее
Тевкры, собравшись в отряд; так порою, выставив пики,
Ловчих толпа наступает на льва, а он, ощетинясь,
В страхе свирепо глядит и отходит назад, ибо в бегство
795 Гнев и отвага ему не велят пуститься, а прямо
Броситься против врагов хоть и жаждет он, но не может.
Так же, к дарданцам лицом, отступает шагом неспешным,
Будто бы нехотя, Турн, и в душе его ярость бушует.
Снова на вражеский строй нападает он дважды отважно –
800 Дважды по лагерю вновь разбегаются тевкры в испуге.
Но наконец собрались отовсюду поспешно троянцы,
Турну же силы придать Сатурна дочь не дерзнула,
Ибо Юпитер послал на крылах воздушных Ириду,
Чтобы она отнесла наказ суровый Юноне,–
805 Если тотчас же Турн не покинет троянского стана...
Сил не хватает ему щитом от стрел заслоняться,
Меч выпадает из рук; со всех сторон засыпают
Копьями тевкры его; у висков от частых ударов
Шлем протяжно звенит; уступает прочная бронза
810 Граду летящих камней; на гребне растерзана грива;
Гнется выпуклый щит. Умножают удары дарданцы,
Быстрый Мнесфей впереди. По телу Турна стекает
Пота поток смоляной; не хватает дыханья герою,–
Только усталую грудь вздымают хриплые вздохи.
815 Так достиг он реки и, как был, в доспехах, тяжелых
Ринулся с берега вниз – и поток в замутненные воды
Принял его и вынес наверх, и омытым от крови
Кроткие волны друзьям победителя Турна вернули.

----------------------------------------------------------------------------

ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 5. Тавмант – сын Земли и Океана, отец Ириды и Гарпии.

Стих 10. Корит – основатель одноименного города в Этрурии.

Стих 82. Сын – Юпитер. Берекинфская Матерь – Кибела.

Стих 112. Хор идейский – все спутники Кибелы.

Стих 121. Строка эта, повторяющая стих 223 книги X, является позднейшей
вставкой и отсутствует в лучших рукописях.

Стих 177. Охотница Ида – нимфа горы Иды фригийской.

Стих 264. Арисба – город в Троаде, покоренный Энеем еще до Троянской войны.

Стих 388. Альбан – местность под Римом, где в эпоху Вергилия находилось
множество загородных вилл.

Стих 449. Родитель римлян – по одним толкованиям – Август, по другим –
Юпитер Капитолийский.

Стих 505. ...черепахой построившись...– подняв над головой и соединив щиты.
На эти щиты взбирался новый строй, образуя новую "черепаху".

Стих 525. Каллиопа – муза эпической поэзии.

Стих 529. Эта строка, повторяющая стих 645 книги VII, является позднейшей
вставкой.

Стих 566. Марсов... волк...– Волк посвящен Марсу, поскольку волчица
вскормила близнецов Ромула и Рема, сыновей Марса.

Стих 582. ...иберийским... соком...– испанским пурпуром.

Стих 584. ...над током Симета...– Симет – река в Сицилии.

Стих 585. ...Паликов алтарь... примиренный.– Культ близнецов Паликов,
сыновей Зевса, в сицилийском городе Палике у подножия Этны был связан с
человеческими жертвоприношениями. "Примиренный" означает, что божества были
умилостивлены и человеческие жертвы прекращены.

Стих 588. ...расплавляясь...– Древние полагали, что свинцовые слитки,
которые мечут из пращи, расплавляются в воздухе.

Стих 618. Диндим – фригийская гора. посвященная Кибеле.

Стих 644. Троя тесна для тебя! – "Македония тесна для тебя",– говорили об
Александре Македонском.

Стих 680. Пад, Атез – италийские реки, ныне По и Адиджи.

Стих 710. Байи – курортная местность на берегу Неаполитанского залива.

Стихи 715–716. Прохит, Инарима – остров Неаполитанского залива.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


08-10, 14:25
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
Вергилий. Энеида. Книга десятая.

КНИГА ДЕСЯТАЯ

Вновь распахнулся меж тем чертог всемогущий Олимпа;
Всех на совет родитель богов и людей повелитель
В звездный сзывает покой, из которого он озирает
Земли все с высоты, и дарданский стан, и латинян.
5 Боги сошлись в двухвратный покой – и начал Юпитер:
"О небожители, что изменило ваши решенья?
Вновь почему разделила вражда озлобленные души?
Я не желал, чтоб Италия шла войною на тевкров.
Что за раздор вопреки моему запрету? Какие
10 Страхи заставили вас иль за тех, иль за этих вступиться?
Сроки войны придут в свой черед – торопить их не смейте! –
Римским твердыням когда Карфаген необузданный будет
Гибелью страшной грозить и отверстые Альпы к ним двинет.
Всё расхищайте тогда, во вражде не знайте преграды!
15 Ныне же мир и союз заключите в добром согласье".
Но на короткую речь Отца золотая Венера
Долгую речь произносит в ответ:
"О повелитель людей и природы предвечный властитель!
Кроме тебя, кого умолять мы о милости можем?
20 Видишь, как рутулы там ликуют, как перед строем,
Гордый удачей в бою, на прекрасной мчится упряжке
Турн? А троянцам уже не защита ни стены, ни башни:
Битва врывается в стан, одолев и валы, и ворота,
Кровью наполнены рвы. И Эней в неведенье бедствий
25 Медлит вдали. Ужель никогда ты не дашь из осады
Вызволить тевкров, отец? К стенам новорожденной Трои
Новые рвутся враги, подступает новое войско!
Вновь на дарданцев Тидид в этолийских сбирается Арпах.
Верно, на долю и мне опять достанутся раны,
30 Ибо придется мне вновь против смертного биться оружья.
Если они вопреки твоей божественной воле
В Лаций стремились, то пусть свой грех искупят троянцы,
Помощь утратив твою. Но ведь их вели прорицанья
Манов и вышних богов,– почему же всё, что велел ты,
35 Кто-то мог отменить и воздвигнуть новые судьбы?
Стоит ли вновь говорить о сожженном близ Эрикса флоте,
О властелине ветров, и о бешеном вихре, который
Выпущен был из пещер, и о посланной с неба Ириде?
Ныне же, все испытав, что возможно в мире надземном,
40 Манов она призвала, и, внезапно вырвавшись к свету,
Словно вакханка, летит Аллектб по латинским селеньям.
Что мне держава теперь? Только в дни удач уповали
Мы на нее... Ты сам ниспошли, кому хочешь, победу.
Но если нет на земле страны, где приют энеадам
45 Даст супруга твоя,– заклинаю обломками Трои,
Дымом пожарищ ее,– дозволь, чтоб из битв невредимым
Вышел Асканий один, дозволь, чтоб хоть внук мне остался.
Пусть мой скитается сын по морям неведомым снова,
Пусть любыми плывет, что укажет Фортуна, путями,–
50 Мальчика только хочу я спасти средь боев беспощадных.
Есть у меня Амафунт, и высокий Пафос, и Кифера,
Есть идалийский чертог; пусть, ни войн, ни славы не зная,
Там проживет он весь век. Прикажи – пусть Авзонию тяжкой
Властью гнетет Карфаген: города тирийцев не встретят
55 Больше преград. Что пользы нам в том, что военной напасти
Тевкры избегли, что путь сквозь огонь проложили аргосский,
Что испытали в морях они опасностей столько,
Если новый Пергам ожидал их в крае латинян?
Разве не лучше бы им поселиться там, где стояла
60 Троя, где пепел ее? Симоент и Ксанф, о родитель,
Им, несчастным, верни и судьбу Илиона троянцам
Снова пытать разреши!" Но в ответ царица Юнона
С яростью ей говорит: "Для чего нарушить молчанье
Ты вынуждаешь меня и тайную боль обнаружить?
65 Кто из богов заставлял и кто из смертных Энея
Вновь войну затевать, враждовать с владыкой Латином?
Знаю, в Италию он по велению рока стремился,
Веря безумным речам Кассандры; но лагерь покинуть
Я ль побудила его и вверить жизнь свою ветру,
70 Войско оставив и стан под началом малого сына?
Мирный народ подстрекать, добиваться с тирренцем союза?
Кто из богов на него наслал беду? Уж не я ли
Властью жестокой моей? Но при чем тут Юнона с Иридой?
Значит, преступно лишь то, что с огнем к новорожденной Трое
75 Рать италийцев спешит и отчизну Турн охраняет,
Внук Пилумна и сын Венилии, славной богини?
Вправе троянцы зато чужие захватывать пашни,
Грабить, вторгаясь в страну латинян с факелом черным,
Вправе невест уводить, выбирая тестя любого,
80 Кротко о мире молить – и оружье вешать на мачтах?
Если могла ты спасти от рук ахейцев Энея,
Воздух пустой и туман под мечи вместо сына подставив,
Если в нимф ты могла корабли превратить – почему же
Права мне не дано помогать моим италийцам?
85 Медлит Эней в неведенье бед,– пусть медлит он дольше!
Есть у тебя и Пафбс, и Кифера, и храм Идалийский,–
Город, чреватый войной, и сердца суровые что же
Ты искушаешь? Ужель это я обломки фригийской
Мощи низвергнуть хочу? Кто троянцев предал ахейской
90 Мести? Причиной какой и Европа и Азия были
К брани подвигнуты? Кто разрушил мир похищеньем?
Спарту приступом взять обольстителю я ль помогала,
Я ли оружье дала, вожделеньем взлелеяла войны?
Надобно было тогда за своих опасаться, теперь же
95 Тяжбу не в пору вести и бросать понапрасну упреки".

Так говорила она. Кто одной, кто другой сострадая,
Боги взроптали вокруг. Так порывы первые ветра
Ропщут, встречая в пути преграду рощи, и смутный
Шорох вершин возвещает пловцам приближение бури.
100 Тут всемогущий Отец, верховный мира владыка,
Начал, и, внемля ему, небожители смолкли в чертоге,
В страхе глубины земли и выси небесные смолкли,
Стихли Зефиры, и зыбь улеглась на море безбурном.
"Запечатлейте в душе то, что вам теперь возвещу я:
105 Если нельзя союзом связать авзонийцев и тевкров,
Если меж вами раздор бесконечен,– будут отныне,
Кто бы каких надежд ни питал, какая бы участь
Их ни ждала, равны для меня троянец и рутул,–
Судьбы повинны ли в том, что тевкры снова в осаде,
110 Иль в заблужденье ввела их ложь безумных пророчеств.
Воли и рутулам я не даю. Пусть каждый получит
Долю трудов и удач. Для всех одинаков Юпитер.
Пусть без помех вершится судьба!" И, кивнув головою,
Стикса струёй смоляной и пучиной черной поклялся
115 Бог, и Олимп задрожал, потрясенный его мановеньем.
Этим и кончил он речь и с престола встал золотого,
И небожители все проводили его до порога.

Рутулы тою порой ко всем подступают воротам,
Стены огнем окружив и троянских бойцов истребляя.
120 Заперт их легион в кольце валов осажденных,
Нет им надежды бежать. На высоких башнях, по стенам
Редким строем стоят понапрасну несчастные тевкры.
Азии, Имбраса сын, престарелый Кастор и Тимбрид,
Два Ассарака, Тимет, Гикетаона сын, занимают
125 Место в первом ряду, и меж них – сыновья Сарпедона,
Клар и Темой, что к Энею пришли с Ликийских нагорий.
Вот огромный валун, горы немалый обломок,
Акмон лирнесец несет, напрягая могучие плечи,
Клитию ростом отцу под стать и брату Мнесфею.
130 Катят камни одни, другие копьями бьются,
Мечут огонь иль с тугой тетивы стрелу посылают.
Юл – воистину он попеченья Венеры достоин –
Блещет в троянском строю, головы не покрыв благородной,–
Так самоцвет в цепи золотой, обвивающей шею
135 Или чело, меж звеньев горит, так дивным искусством
В букс ли оправлена иль в теребинт орикийский, сверкает
Ярко слоновая кость; лишь из гибкого золота обруч
Кудри Юла прижал, ниспадавшие вольно на плечи.
Видели также тебя племена отважные, Исмар,
140 Как ты раны средь них ядовитыми стрелами сеял,
Исмар, рожденный в краю Меонийском, где тучные нивы
Мощные пашут мужи и Пактол золотой орошает.
Был средь бойцов и Мнесфей, лишь вчера вознесенный высоко
Славой за то, что прогнал он проникшего за стену Турна,
145 Был и Капис, что дал кампанскому городу имя.
Так меж собой племена в беспощадных битвах рубились.

Плыл между тем по волнам Эней среди ночи глубокой,
Ибо, когда от Эвандра пришел он в лагерь этрусский,
Там предстал пред царем и назвал ему имя и род свой,
150 Все рассказав: и с чем он пришел, и зачем, и какое
Войско Мезенций собрал, примкнув к свирепому Турну,
Также напомнил о том, сколь дела людские непрочны,
К речи прибавив мольбы,– Тархон, ни мгновенья не медля,
С ним союз заключил. От запретов рока свободен,
155 Всходит лидийский народ на суда, по веленью всевышних
Вверясь пришельцу-вождю. Дарданида корабль выплывает
Первым; стоят на носу фригийские львы, и над ними
Ида возносится вверх, любезная изгнанным тевкрам.
Тут и сидел родитель Эней, о войне размышляя
160 И о превратностях битв, а Паллант прильнул к нему слева,
Мужа расспрашивал он о ночных путеводных светилах
И обо всем, что вынес Эней в морях и на суше.

Настежь, богиня, теперь отворите врата Геликона,
Песнь о мужах, что в Этрусской земле ополчились, начните,
165 Молвите, кто снарядил корабли и пошел за Энеем.

Массик плывет впереди на "Тигре", окованном медью,
Тысячу юношей он ведет, покинувших стены
Козы и Клузия: все за плечами носят колчаны,
Легких полные стрел, и копье, и пук смертоносный.
170 Рядом – грозный Абант; доспехами пышными блещет
Вся его рать, и горит на корме Аполлон золоченый.
С ним Популония-мать шестьсот послала отважных,
Опытных в битвах мужей, и остров Ильва три сотни,–
Край, где халибский металл в нескудеющих недрах родится.
175 Третьим едет Азил, толкователь бессмертных и смертных;
Чрева отверстые жертв и светила подвластны Азилу,
Внятен пернатых язык и зарницы вещие молний.
Сомкнутым строем мужей копьеносный отряд его грозен,
Тысячу Пиза бойцов дала ему под начало
180 (Пизу в Этрусской земле основали пришельцы с Алфея).
Астир, наездник лихой, пестроцветным сверкая доспехом,
Ратников триста ведет, в стремленье к битвам единых;
Цере – отчизна одним, с берегов Миниона другие,
Третьи – из древних Пирг и туманной Грависки явились.

185 Можно ль тебя не назвать, о Кинир, лигурийцев отважный
Вождь, и тебя, Купавон, с малочисленной ратью прибывший,
Чье осенили чело лебединые белые перья,
В память о горькой любви и чудесном отца превращенье?
Ибо в тот час, когда Кикн, о любимом скорбя Фаэтоне,
190 Пел под сенью сестер, в тени тополей густолистых,
Боль души и любовь утишая силою Музы,
Мягкими перьями вдруг, как сединами старец, одевшись,
Дол он покинул и взмыл с протяжной песнею к звездам.
Сын его по морю плыл с отрядом сверстников храбрых,
195 Весла мчали вперед корабль, и кентавр исполинский
С носа на волны глядел, угрожая им камнем огромным,
И по воде борозда за длинным килем тянулась.

Также и Окн привел отряд из отчего края,
Тибра этрусского сын и Манто, провидицы вещей;
200 Стены тебе он, Мантуя, дал и матери имя.
Мантуя, предки твои от разных племен происходят:
Три здесь народа живут, по четыре общины в каждом;
Кровью этрусской сильна, их столицей Мантуя стала.
Рать в пятьсот человек этот край на Мезенция выслал,
205 Минций, Бенака сын, тростником увенчанный бледным,
По морю вел сосновый корабль, на врага устремленный.
Плыл и могучий Авлест, и взметенная сотнею вёсел
Водная гладь за кормой беломраморной пеной вскипала.
Судно влечет могучий Тритон, пугая просторы
210 Раковиною своей; голова человечья и плечи,
Как у пловца, поднялись над водой, а кончается тело
Рыбьим хвостом; рокочет волна у груди полузверя.
Лучшие эти вожди на помощь Трое спешили,
На тридцати кораблях бороздя соленое море.

215 День между тем угас в небесах, и ночная упряжка
Фебы благой полпути пролетела по высям Олимпа.
Но и во мраке Эней от забот не знает покоя,
Сам у кормила сидит и сам паруса направляет.
Вдруг посредине пути повстречался герою нежданно
220 Хор его спутниц былых – тех нимф, что нимфами стали
И божествами морей по веленью великой Кибелы.
Рядом плыли они, словно в дни, когда были челнами,–
Столько же их, сколько прежде судов на причале стояло, –
И, лишь завидев царя, окружили его хороводом.
225 Та, что была среди них всех речистей – Кимодокея,–
Судно догнав, за корму схватилась правой рукою,
Левою стала грести, поднимаясь из волн молчаливых,
И говорить начала: "Ты спишь, богами рожденный?
Встань ото сна и канаты ослабь, паруса распуская!
230 Сосны мы, те, что росли на вершине Иды священной,
После – твои корабли, а ныне – нимфы морские.
В час, когда рутул грозил нам коварно огнем и железом,
Мы, поневоле порвав причалов путы, пустились
В море отыскивать вас. Ибо сжалилась Матерь над нами,
235 Нам повелев богинями стать и жить средь пучины.
Знай же: Асканий теперь за стенами заперт и рвами,
Копий кольцом окружили его одержимые Марсом
Рутулы. Пусть отважный этруск и всадник аркадский
Встали уже на места – против них намерен направить
240 Турмы конные Турн и не дать им к стану пробиться.
Встань же с зарей, призови к оружью союзников новых,
Чтобы врагов упредить, и возьми свой щит, что окован
Золотом весь по краям, огнемощного бога созданье.
Завтрашний день – коль мои не сочтешь ты напрасными речи, –
245 Многих латинян узрит, в беспощадной поверженных битве".
Молвив, она отплыла, но сначала рукою умелой
С силой толкнула корму – и корабль полетел меж зыбями,
Скоростью споря с копьем иль стрелой, настигающей ветер.
Следом и все корабли убыстряют свой бег. В изумленье
250 Вести внимал Анхизид, но, ободренный знаменьем новым,
Взор устремил к небесам и вознес молитву Кибеле:
"Матерь благая богов, возлюбившая горы Диндима,
Башни, и стены, и львов, в колесницу парой впряженных!
Будь нам в битвах вождем, приблизь исполненье вещаний,
255 Вновь низойди благосклонной стопой к фригийцам, богиня!"
Так он сказал. Между тем заалела заря, воротилось
Утро, и темную ночь лучи его с неба прогнали.
Прежде всего приказал Эней друзьям, чтобы каждый
В битву готов был идти и послушен первому знаку.
260 Вот уж и тевкров своих, и лагерь отпрыск Анхиза
Видит с высокой кормы, и когда на солнце горящий
Поднял он щит на левой руке,– до небес долетели
Крики дарданцев со стен; разжигают их ярость надежды,
Стрелы их чаще летят. Так весной к потокам Стримона
265 В небе плывут журавли, окликая друг друга протяжно,
Между мятущихся туч уносимые Котом попутным.
Крикам дивились и Турн, и вожди авзонийцев, покуда
К берегу мчавшийся флот не заметили все, оглянувшись,
Не увидали судов, подлетавших по глади все ближе.
270 Шлем горит на челе, пламенеет грива на гребне,
Выпуклый щит золотой посылает огненный отсвет,–
Так в прозрачной ночи среди звезд алеет зловеще
Пламя кровавых комет или Сириус всходит, сверкая,
Жажду с собой принося и поветрия людям недужным,
275 Жаром зловредным своим удручая широкое небо.

Турн один среди всех не утратил спесивой отваги:
Верит, что берег займет и прибывших не пустит на сушу.
"Срок желанный настал с врагом схватиться вплотную!
280 Марс, о мужи,– ом в наших руках! Пусть каждый, сражаясь,
Помнит свой дом и жену, пусть великие подвиги предков
Каждый в душе воскресит. Так захватим берег, покуда
Строем не стали враги и неверны шаги их на суше.
С теми Фортуна, кто храбр!"
285 Молвит он так – ив душе размышляет, кого за собою
К морю вести и кому поручить осажденные стены.

Той порою Эней высаживал на берег войско,
Сходни спустив с кормы. Отливом затихшего моря
Пользуясь, многие вниз в неглубокую прыгают воду
290 Или по веслам скользят. А Тархон, приметивши место,
Где не бушует прибой, не рокочет волна, разбиваясь,
Но далеко на песок набегает вал безопасный,
Тотчас корабль направляет туда и соратников молит:
"Воины, славная рать, налегайте сильнее на весла,
295 Мчите, гоните челны! Пусть во вражью землю вонзятся
Острые ростры, пусть киль бороздой ее ранит глубокой!
Что мне с того, что корабль разобьется, с разлету ударясь,–
Только бы на берег нам скорей ступить!" И едва лишь
Речь окончил Тархон, как гребцы, на скамьях приподнявшись,
300 К пашням Латинским челны, покрытые пеной, погнали.
Врезались в берег суда, и в дно их кили зарылись,
Все невредимы – лишь твой, о Тархон, корабль быстроходный
Встал на мели, налетев на песок, нанесенный волнами.
Долго противился он, шатаясь, напору прибоя,
305 Но раскололся – и вот мужи в воде очутились;
Плавают вкруг и мешают идти им обломки и доски,
Зыбь сбивает их с ног и, отхлынув, относит от суши.

Времени Турн между тем не терял, но все свое войско
К морю повел за собой и построил, чтоб недруга встретить.
310 Трубный разносится звук, и – добрый знак! – нападает
Первым Эней на полки земледельцев – и первою жертвой
Воин латинский упал: бегом навстречу герою
Бросился мощный Терон, но, пробив его медные латы,
Туники ткань разорвав, тяжелой от золота, в ребра
315 Впился Энея клинок. И Лихас пал, посвященный
Фебу: он был извлечен из утробы матери мертвой,
Но лишь младенцем ему удалось избегнуть железа.
Пали Гиас и Кисеей, валившие палицей толстой
Толпы врагов: ни сила рук, ни оружье Алкида
320 Их не спасли, ни родитель Меламп, Геркулеса помощник,
С ним неразлучный, доколь земля отягчала трудами
Бога. Бросает Эней в понапрасну вопившего Фара
Дрот – ив раскрытых устах застревает острое жало.
Пал бы и ты, о Кидон, за возлюбленным следуя новым,
325 Клитом, чьи щеки покрыл впервые пушок золотистый,
В прахе лежал бы и ты, от руки Дарданида погибнув,
Страстью, что к юношам лишь тебя влекла, не тревожим,
Если бы братья твои не примчались когортой сплоченной,
Форка сыны; как один, все семеро копья бросают,
330 Но отскочили они от щита и шлема Энея
Или, Венерой благой отклоненные, только задели
Тело ему. Тут верному царь промолвил Ахату:
"Копья подай! Из них ни одно не метнет понапрасну
В рутулов эта рука: ведь под Троей не раз оставались
335 Копья мои у аргивян в груди!" И, промолвив, схватил он
Пику и бросил ее, и она у Меона с разлета
Медь пробивает щита и сквозь панцирь в грудь проникает.
Брат Альканор подбегает к нему, чтоб Меона в паденье
Правой рукой поддержать, но копье, не утративши силы,
340 Дальше бег свой стремит и пронзает плечо Альканору,
И, омертвев, повисает рука, держась лишь на жилах.
Нумитор, вырвав копье из тела брата, в Энея
Метит,– но поразить не дано ему было героя:
Только Ахата в бедро могучего ранила пика.
345 Юной силою горд, подбегает воитель из Курий,
Клавз, и Дриопа разит он издали пикой негибкой;
Брошена сильной рукой, говорившему что-то Дриопу
В горло вонзилась она, и речь и жизнь обрывая;
Вниз лицом он упал и кровью густой захлебнулся.
350 Трое фракийских бойцов. Борея дальних потомков,–
Идас-отец их прислал из отчего Исмара в битвы,–
Клавза рукой сражены, погибли от ран. Подбегает
С войском аврунков Алез, и Мессап, Нептунова отрасль,
Мчит на прекрасных конях. И одни, и другие стремятся
355 Вспять врагов оттеснить. На пороге Авзонии битва
Грозно кипит. Так ветры порой, враждуя в эфире,
Борются между собой, равны отвагой и силой,
И не хотят уступить ни они, ни море, ни тучи:
Долго упорствуют все, и неясен исход их сраженья.
360 Так же троянская рать с латинской ратью схватилась,
Грудью в грудь, нога к ноге, противники бьются.

В поле с другой стороны, где поток весенний оставил
Множество шатких камней и с обрыва смытых деревьев,
Дрогнул аркадцев отряд, непривычных к пешему строю
365 (Местность неровная их заставила седла покинуть);
В бегство пустились они от латинян, в погоне упорных.
Это увидев, Паллант – что еще в нужде остается? –
Доблесть друзей стремится зажечь то мольбой, то упреком:
"Что же бежите вы все? Эвандра именем громким,
370 Славой деяний его и былых побед и надеждой
Сына сравняться с отцом и стяжать хвалу – заклинаю:
В бегстве спасенье себе не ищите! Мечами должны мы
Путь прорубить! Туда, где враги лавиной густою
Мчатся на нас, отчизна зовет и вас и Палланта.
375 Нас не боги теснят: противник преследует смертный
Смертных,– не меньше у нас и сердец, и рук, и оружья!
Стойте! Волна преграждает нам путь, кончается суша:
Некуда дальше бежать! Иль помчитесь вы по морю в Трою?"
Так он промолвил – и сам врубился в гущу латинян.
380 Первым злая судьба послала навстречу Палланту
Лага: тяжелый поднять хотел он камень, нагнувшись,
Но размахнулся Паллант и копье вонзил ему в спину
Там, где ребра хребет раздвигает,– и вытащил с силой
Жало копья из костей. Тут Гисбон, напрасно надеясь
385 Юношу первым сразить, нападает, забыв осторожность,–
Ум помрачил ему гнев и боль за убитого друга,–
Но принимает его на клинок Паллант и вонзает
В легкое меч. Анхемол, старинного рода потомок,
Рета дерзостный внук, осквернивший мачехи ложе,
390 Пал на латинских полях, и Сфений, и Тимбер с Ларидом,–
Давка сыны-близнецы, меж собой вы были похожи
Так, что мать и отец в заблужденье сладостном часто
Путали вас,– но отнял Паллант ваше сходство жестоко:
Голову, Тимбер, тебе мечом Эвандра отсек он,
395 Правая прочь от плеча отлетела рука у Ларида,
Пальцы щупают меч, в содроганье предсмертном сжимаясь.
Речью вождя зажжены, на его деянья аркадцы
Смотрят – и вновь на врага посылают их стыд и обида.
Сбросил Ретея Паллант с колесницы двуконной, в которой
400 Мимо летел он,– и тем отсрочилась Ила погибель:
Ибо в Ила Паллант нацелил издали пику,
Но под удар попал Ретей, от вас убегавший,
Братья отважные, Тир и Тевтрант; с колесницы упал он,
В землю латинскую бьют стопы в содроганьях предсмертных.
405 Словно как знойной порой, когда ветер подует желанный,
В разных местах поджигает пастух жнивье – и, достигнув
Вмиг середины стерни, воедино сливается пламя,
Строем широким летит по полям Вулканово войско,
Он же, ликуя, с холма на пожар победный взирает,–
410 Так воедино слилась и доблесть друзей, загоревшись:
Все к Палланту спешат. Но Алез, безудержный в битве,
Бросился прямо на них, под прикрытьем щита пригибаясь,
Вмиг он Ладона сразил, и Ферета, и вслед Демодока,
Руку Стримоний занес над затылком Алеза – но тотчас
415 Меч ее острый отсек. В лицо он ударил Фоанта
Камнем – и брызнул мозг вперемешку с осколками кости.
Рока страшась, укрывал средь лесов Алеза родитель,
Но лишь только смежил старик побледневшие веки,
Парки на сына тотчас наложили руку и в жертву
420 Копьям Эвандра его обрекли. Паллант, замахнувшись,
Тибру взмолился: "Отец, копью, которым я целюсь,
Дай удачу, открой дорогу в сердце Алеза!
Я же с доспехом врага копье на дуб твой повешу".
Внял мольбе Тиберин, и Алез, прикрыв Имаона,
425 Сам безоружную грудь под копье аркадца подставил.
Но италийцам не дал устрашиться гибелью мужа
Лавз, что в ратном труде нес один огромную долю:
Пал Абант, преграда врагам, средоточие битвы,
Тусков редеют ряды, погибают аркадцы и с ними
430 Вы, кто вотще избежал ахейских копий,– троянцы.
Рати вплотную сошлись, и вожди равны их, и силы.
Задние рвутся вперед, уплотняется строй, невозможно
Руку в толпе занести. Отсюда Паллант наступает,
Лавз оттуда теснит. Почти ровесники оба,
435 Оба прекрасны лицом – но обоим не дали судьбы
К отчим вернуться домам; повелитель великий Олимпа
Им не дозволил сойтись лицом к лицу в поединке:
Вскоре обоих ждала от врага сильнейшего гибель.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


08-10, 14:25
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
Турну меж тем благая сестра указала, что должно
440 Лавзу помочь, и герой в колеснице крылатой помчался
И, увидавши своих, закричал: "Покиньте сраженье!
Я нападу на Палланта один, обречен он в добычу
Мне одному! О, если бы нас и отец его видел!"
Молвит он так, и бойцы по приказу его отступают.
445 Смотрит Паллант, изумлен, как, надменным приказам послушны,
Рутулы вмиг отошли, и врага во весь рост исполинский
Мерит он взглядом угрюмым, и поле вокруг озирает,
И, выступая вперед, отвечает на речи тирана:
"Или доспех, что с тебя я сорву, прославит Палланта,
450 Или прекрасная смерть. Отец к обоим исходам
Равно готов. Угрозы оставь!" И, промолвив, средь поля
Встал Паллант – ив груди застыла кровь у аркадцев.
Спрыгнул и Турн с колесницы своей, чтобы пешим сражаться.
Сходятся ближе враги. Словно лев, что, завидев с утеса
455 В поле далёко быка, к смертельной готового схватке,
Мчится,– так Турн подлетел, подобный хищному зверю.
Видя, что враг подошел на бросок копья, и решившись
Первым напасть,– если храбрым помочь при силах неравных
Жребий может,– Паллант к небесам с мольбой обратился:
460 "Гостеприимством отца и столом, за которым однажды
Ты пришельцем сидел, Алкид, тебя заклинаю:
Подвиг свершить помоги! Пусть увидит Турн, умирая,
Как снимаю с него доспехи я, победитель!"

Слышит Палланта мольбу и глубоко в груди подавляет
465 Горестный стон Геркулес и слезы льет понапрасну.
Сына Юпитер меж тем утешает ласковой речью:
"Каждому свой положен предел. Безвозвратно и кратко
Время жизни людской. Но умножить деяньями славу –
В этом доблести долг. Под высокими стенами Трои
470 Многие дети богов погибли. Мною рожденный
Пал в их числе Сарпедон. Знай, судьба уже призывает
Турна, и близок конец ему отмеренной жизни".
Так он промолвил и взор отвратил от пашен латинских.

С силой Паллант между тем метнул копье – и немедля
475 Меч сверкающий свой из полых выхватил ножен.
Вровень с плечом, одетым в броню, ударила Турна
Пика, у края щита пробив дорогу с разлета,
Но лишь задела слегка могучее рутула тело.
Турн, потрясая копьем с наконечником острым железным,
480 Целился долго – и вот во врага послал его, молвив:
"Сам погляди, не острей ли у нас наточены копья!"
Так он сказал. В середину щита пришелся тяжелый
Турна удар,– и, пробив многослойную медь и железо,
Бычьи кожи прорвав, одевавшие щит, наконечник
485 Юноше в ребра впился, не задержанный панцирем прочным.
Вытащить хочет Паллант копье из раны – но тщетно:
Кровь из тела и жизнь одним путем утекают.
Раною вниз умирающий пал; загремели доспехи;
К вражьей земле он приник обагренными кровью губами.
490 Встал над поверженным Турн:
"Слово мое,– он сказал,– передайте Эвандру, аркадцы:
Сына ему возвращаю таким, каким заслужил он
Видеть его. Почетный курган, обряд погребальный –
Все в утешенье отцу я дарю. За союз с иноземцем
495 Платит недешево он!" И, промолвив, царь наступает
Левой ногою на труп, чтобы перевязь снять золотую:
Дев преступленье на ней, и фалангу мужей, умерщвленных
В первую брачную ночь, и залитые кровью чертоги
Клон Эвритид на литом отчеканил металле искусно.
500 Полон радости Тури и горд прекрасной добычей.
О человеческий дух! Судьбы он не знает грядущей,
Меры не может блюсти, хоть на миг вознесенный удачей!
Время настанет – и Тури согласится цену любую
Дать, лишь бы жив был Паллант, и добычу и день поединка
505 Сам проклянет. Аркадцы кладут, стеная и плача,
Юноши тело на щит, и друзья уносят героя.
Вновь ты вернешься домой, о родителя горе и гордость!
Тот же унес тебя день, который в битву отправил,
Но и короткий свой путь ты устлал телами убитых.

510 С вестью о страшной беде не Молва, но нарочный верный
Тотчас к Энею летит: на краю погибели тевкры,
Самое время прийти разбитой рати на помощь.
Встречных косит клинком и сквозь вражеский строй пролагает
Путь широкий Эней: к тебе стремится он, гордый
515 Кровью пролитой Турн. Все стоят у него пред глазами
Старец Эвандр, и Паллант, и столы, к которым явился
Он пришлецом, и пожатия рук... Рожденных в Сульмоне
Юных бойцов четвертых и вспоённых Уфентом столько ж
В плен живыми берет, чтобы в жертву манам принесть их,
520 Вражеской кровью залить костра погребального пламя.
После в Мага метнул он издали грозную пику,
Но пролетела над ним, увернувшимся с ловкостью, пика,
Сам же Маг, колена врага обнимая, взмолился:
"Тенью Анхиза тебя заклинаю, надеждами Юла:
525 Ради отца моего, ради сына жизнь подари мне!
В доме высоком моем серебра чеканного много,
Золота много лежит в издельях и слитках тяжелых,
Скрыто в земле. Решится не здесь победа троянцев,
Воина жизнь одного для исхода войны безразлична".
530 Так он сказал, и ему Эней на это ответил:
"Золото и серебро, которыми ты похвалялся,
Для сыновей сбереги: торговаться о выкупе поздно,
Выкупы Турн отменил, когда отнял он жизнь у Палланта.
Так же решают и Юл, и Анхиза родителя маны".
535 Вымолвив, голову он откинул Магу, схватившись
Левой рукою за шлем, и клинок погрузил ему в горло.
Феба и Тривии жрец Гемонид вдали показался,
Были виски у него обвиты священной повязкой,
Пышный доспех на солнце горел и одежда сверкала.
540 Бросился он от Энея бежать, но упал, и троянец
Сверху вонзил в него меч и укрыл его тьмой непроглядной,
Снял же доспехи Сереет, чтоб царю посвятить их Градиву.
Снова бойцов собирают в ряды рожденный Вулканом
Цекул и храбрый Умброн, от Марсийских нагорий пришедший.
545 Яростно бьется Эней. Отсекает он левую руку
Анксуру,– и со щитом отлетела она под ударом.
Веря, что сила – в словах, говорил надменные речи
Анксур не раз и душой до небес возносился, быть может,
Сам он себе и седины сулил, и долгие годы.
550 Вышел навстречу Тарквит, сверкающим гордый оружьем
(Фавном, богом лесным, он рожден был и нимфой Дриопой),
Гневный героя напор сдержать он хотел, но с размаху
Пикой ударил Эней, и кольчугу и щит отягчая
Весом ее, и голову снес умолявшему тщетно,
555 Долгую речь оборвав, и упавшее теплое тело
Навзничь он повернул, и промолвил враждебное слово:
"Воин грозный, лежи отныне здесь! Не зароет
Прах твой добрая мать, не почтит родовою гробницей:
Хищные птицы тебя разнесут или волны в пучину
560 Смоют, и к ранам твоим присосутся голодные рыбы".
После погнался Эней за Антеем и Лукой, что бились
В первых рядах, и за Нумой лихим, и за рыжим Камертом
(Был угодьями он богаче всех авзонидов,
Царь молчаливых Амикл, благородным рожденный Вольцентом).
565 Словно встарь Эгеон, про которого молвят, что сотня
Рук была у него, и полсотни уст, изрыгавших
Пламя, и тел пятьдесят, что от молний Отца заслонялся
Он полусотней щитов, пятьдесят мечей обнажая,–
Так победитель Эней по всей равнине носился,
570 С теплым от крови клинком. Колесницу Нифея заметив,
Против четверки коней упряжных устремился он грудью.
Грозно крича, широко он шагал колеснице навстречу,–
Кони, завидев его, метнулись в испуге,
Сбросив Нифея и мча колесницу пустую к прибрежью.
575 Но вылетает еще скакунов белоснежная пара;
Лиге? держит бразды и конями правит, а рядом
Брат его, быстрый Лукаг, вращает мечом обнаженным.
Юношей яростный пыл преисполнил гневом Энея,
Тотчас занес он копье и, огромный, встал перед ними.
580 Лигер сказал:
"Не Диомеда коней, не упряжку Ахилла ты видишь,
Здесь – не Пергама поля: и войну и жизнь ты окончишь
Нынче на этой земле!" Безрассудные Лигера речи
Слышны далёко вокруг, но в ответ не желает ни слова
585 Молвить троянский герой,– лишь в противника дротик бросает.
Весь наклонившись вперед, погоняет ударами пики
Резвую пару Лукаг и, левую выставив ногу,
К схватке готовится он – но Энеев дрот пробивает
Нижнее поле щита и в пах впивается левый,
590 Падает мертвым Лукаг, по равнине катится тело.
Благочестивый Эней проводил его словом недобрым:
"Нет, не медленный бег скакунов твою колесницу
Предал, Лукаг, и не призрак пустой на противников не дал
Ей налететь: ты сам соскочил и упряжку покинул!"
595 Молвив, схватил он коней под уздцы – с колесницы несчастный
Лигер упал и к нему протянул безоружные руки:
"Ради тебя, ради тех, кто тебя родил столь могучим,
Сжалься, троянский муж, не губи молящего душу!"
Долгие просьбы Эней прервал: "Не такие недавно
600 Речи ты вел! Так умри! Расставаться братьям не гоже!"
Молвив, рассек он Лигеру грудь и выпустил душу.
Так летел по полям предводитель дарданцев и всюду
Сеял смерть, словно яростный смерч иль поток в половодье,
А уж навстречу ему из лагеря мчался Асканий,
605 Тевкры летели, прорвав кольцо напрасной осады.

Той порою к себе призвал Юпитер Юнону:
"Что же ты скажешь, сестра и любезная сердцу супруга?
Вправду ль сбылось, что предвидела ты? Помогает Венера
Тевкрам и впрямь, и нету у них ни проворных в сраженье
610 Рук, ни ярости нет в душе, ни стойкости в бедрах?"
Кротко Юнона ему отвечала: "Супруг мой прекрасный!
Скорбную зря не тревожь! Мне страшны твои гневные речи.
Если бы прежней была и такой, какой подобает,
Сила твоей любви,– хоть в одном бы ты, всемогущий,
615 Мне не мог отказать: чтобы я невредимым из битвы
Вынесла Турна, спасла бы его для родителя Давна.
Но суждено ему умереть и невинною кровью
Тевкрам за все заплатить, хоть он и нашего рода,
Ибо прапрадед ему – Пилумн, хоть нередко дарами
620 Щедро он сам отягчал твоих святилищ пороги".
Кратко сказал ей в ответ повелитель высот Олимпийских:
"Если для юноши ты, обреченного гибели скорой,
Просишь отсрочки и ждешь на то моего дозволенья,–
Турна заставь убежать, у судьбы настигающей вырви.
625 В этом я волен тебе угодить. Но если таится
В просьбах твоих о большем мольба, если ты замышляешь
Битв исход изменить, знай, напрасны эти надежды".
Молвит Юнона в слезах: "О, когда бы ты согласился
В сердце на то, на что согласиться вслух не желаешь.
630 Турну оставил бы жизнь... Но ему лишь смерть остается,
Иль заблуждаюсь я... О, если б так, если б сердце томилось
Тщетной тревогой и ты – ты ведь можешь! – смягчил приговор свой!"
Так сказала она и с высоких небес устремилась,
Воздух вихрями взвив, облеченная облаком плотным,
635 Прямо к троянским войскам, к лаврентскому лагерю тевкров.
Здесь, из тумана соткав бессильный призрак летучий,
Образ Энея ему придает богиня,– о чудо! –
Всем снаряжает его: и щитом, и дарданским доспехом,
Поступь, божественный лик героя – всё повторяет,
640 Голос влагает в уста – только звук пустой без значенья.
Тенью такой, говорят, человек после смерти витает,
Лживые сны таковы, что морочат спящие чувства.
Словно ликующий вождь, перед строем вьется троянским
Призрак и Турна зовет, и копьем, и голосом дразнит.
645 Только лишь рутул, напав, метнул свистящую пику,–
Призрак к нему повернулся спиной и в бегство пустился.
Тотчас поверил Турн, что воистину враг отступает,
Дух помраченный его загорелся напрасной надеждой.
"Что же бежишь ты, Эней, перед свадьбой покинув невесту?
650 Землю, к которой ты плыл, от меня ты сегодня получишь!"
Так, потрясая мечом, он кричал и, преследуя призрак,
Не замечал, что радость его развеяна ветром.
Вдруг, причален к скале, перед ним корабль оказался,
Спущены лестницы вниз, и на берег проложены сходни,–
655 Прибыл на нем из Клузийской земли владыка Осиний.
Тотчас на судно взлетел Энея трепетный призрак,
Чтобы укрытье найти,– но, препятствия все презирая,
Турн вдогонку за ним по высоким сходням взбегает.
Только на палубу он ступил, немедля Юнона
660 Оборвала причальный канат, и, влекомый отливом,
В море понесся корабль. Из укрытья ненужного призрак
Быстро взмыл в высоту и смешался с темным туманом.
Рутула ищет меж тем и на бой Эней вызывает,
Встречных врагов по дороге разит, предавая их смерти,–
665 Турна же ветер несет посреди широкого моря,
Смотрит он вспять и, руки подняв, в неведенье судеб
Небу такие слова вместо слов благодарности молвит:
"О всемогущий Отец, неужели такого позора
Счел ты достойным меня и такую кару послал мне?
670 Где я? Куда я несусь? Кем вернусь из нежданного бегства?
Вновь увижу ли я лаврентского лагеря стены?
С теми, кто вышел за мной на бой,– что станется с ними?
Всех – о нечестье! – друзей я покинул на страшную гибель.
Вижу: в смятенье они разбрелись, умирающих стоны
675 Слышу... Что делаю я? Где земля разверзнется бездной,
Чтобы меня поглотить? Хоть вы пожалейте, о ветры!
Турн по воле своей вас молит: на скалы, на камни
Мчите проклятый корабль и на мели свирепые бросьте,
Чтобы ни рутулы там, ни молва меня не настигла!"
680 Так он в тоске говорил и душою метался, колеблясь,
Броситься ль грудью на меч и, великий позор искупая,
Сердце пронзить беспощадным клинком в порыве безумном,
В море ли прыгнуть и плыть к излукам берега дальним,
Чтобы снова пойти под удары копий троянских.
685 Трижды пытался Турн совершить и то и другое,–
Сжалившись, трижды его удержала царица Юнона.
По морю быстро скользит между тем корабль, и относят
Турна прибой и прилив к столице Давна старинной.

В битву на смену ему, подстрекаем Юпитером, вышел
690 Грозный Мезенций, напав на ликующих тевкров нежданно.
Тут же тирренская рать, подбежав, его окружает;
Всем ненавистен один, в одного направлены копья.
Он же подобен скале, что в морском просторе далёко
Высится, ярости воли отовсюду открыта, и ветров
695 Натиск выносит двойной и удары моря и неба,
Но не дрогнет вовек. Сражены Мезенцием, пали
Гебр, Долихаона сын, и Латаг, и Пальм убегавший:
Тяжким обломком горы, огромным камнем ударил
Он Латага в лицо, а Пальму подсек под коленом
700 Жилы, и рухнул в песок непроворный беглец, а Мезенций
Лавзу добытый доспех подарил и шлем пышногривый.
Был и Эвант им убит, и Париса спутник и сверстник,
Сын Амика Мимант, рожденный жрицей Феано
В ту же самую ночь, когда в чреве носившая факел
705 Дочь Киссея на свет родила Париса; но в Трое
Пал Парис, а Мимант под Лаврентом лежит, позабытый.
Если согнанный с гор собак кусливою сворой
Вепрь, которого бор на склонах Везула диких
Долгие годы скрывал иль который средь топей Лаврентских
710 Пасся в густых камышах, а теперь попался в тенета,
Злобно ворчит и на месте стоит, ощетинив загривок,–
Издали ловчие все, подойти к нему ближе не смея,
Дроты бросают в него и кричат с безопасного места;
Так и бойцам, в ком по праву сильна на Мезенция злоба,
715 Меч обнажить и напасть на него не хватает отваги,
Все лишь поодаль шумят и мечут копья и стрелы,
Он же стоит до поры, вокруг озираясь без страха,
Только зубами скрипит, отряхая бессильные копья.
С тусками прибыл Акрон из пределов старинных Корита;
720 Родом грек, он бежал из отчизны, не справивши свадьбы.
Видит Мезенций: Акрон средь смятенного носится войска,
Пурпуром перья горят и плащ – подарок невесты.
Если несытый лев, что у хлева высокого рыскал,
Движимый голодом злым, заметит проворную серну
725 Или высокие вдруг рога оленя увидит,
Страшно разинет он пасть, ощетинит гриву, ликуя,
К теплой добыче прильнет и терзает ее, омывая
Кровью клыки.
Так же в гущу врагов Мезенций ринулся быстрый.
730 Рухнул несчастный Акрон; умирая, пятками бьет он
В черную землю, и кровь на обломки копий струится.
Бросился в бегство Ород; но почел недостойным Мезенций
В спину удар нанести и сразить его брошенной пикой:
Сам обогнав беглеца, он лицом к лицу с ним сошелся,
735 Чтоб не обманом его одолеть, но отвагой и мощью.
Павшего грудь он ногой придавил, на копье опираясь,
Молвил: "Повержен Ород, вершивший немалую долю
Ратных трудов!" И соратники клич подхватили победный.
Но умирающий вдруг: "Кто бы ни был ты, победитель,–
740 Молвил,– недолго тебе ликовать без отмщенья осталось!
Ждет тебя та же судьба, и на той же равнине падешь ты!"
С гневом в душе, но смеясь, отвечал Мезенций: "Умри же!
А обо мне родитель богов и людей повелитель
Пусть, что захочет, решит!" И копье он вырвал из раны.
745 Тотчас же тяжкий покой, железный сон опустился,
Очи Орода застлав навеки тьмой непроглядной.
Цедик Альката поверг, сразил Сакратор Гидаспа,
Орс, бесстрашный силач, и Парфений Районом убиты,
Клоний и с ним Эрихет, Ликаонов отпрыск,– Мессапом:
750 Спешившись, пешего он поразил Эрихета, а Клоний
Наземь упал, когда конь оступился. Агид-ликиец
В прахе Валером простерт, не чуждым доблести древней,
Фрония Салий убил и сам убит был Неалком,
Ловко владевшим копьем и стрелой, нежданно разящей.

755 Поровну скорбь и потери делил Маворс меж врагами,
То в свой черед побеждают одни, отступают другие,
То побежденный теснит – но никто не мыслит о бегстве.
С жалостью смотрят на них из чертогов Юпитера боги;
Тяжко невзгоды людей и гнев напрасный им видеть.
760 Дочь Сатурна глядит, глядит благая Венера,
Как меж враждующих толп Тизифона бледная рыщет.
Злобы неистовой полн, огромным копьем потрясая,
По полю битвы идет Мезенций. По морю так же
Шел- великан Орион, когда сквозь Нереевы топи
765 Пеший он путь пролагал, лишь до плеч погруженный в пучину,
Или, с высокой горы принося многолетние вязы,
Шествовал сам по земле, голова же пряталась в тучах.
Ростом подобен ему и огромным доспехом Мезенций.
Мужа увидев среди многолюдного строя, собрался
770 Выйти навстречу Эней. А Мезенций, не ведая страха,
Храброго ждет врага, и стоит недвижимой громадой,
И, чтоб достигнуть копьем, расстоянье мерит глазами.
"Вы, о боги мои, копье и рука! Помогите
В этом бою! А ты, о мой сын, отцовской победы
775 Памятник будешь живой: доспех, с разбойника снятый,
Я тебе посвящу!" И, промолвив, издали бросил
Пику свистящую он, но, щитом отраженная прочным,
Прочь отлетела она и в живот вонзилась Антору;
Спутником был Геркулеса Антор, но, покинувши Аргос,
780 В бегстве к Эвандру примкнул и в Италии с ним поселился.
Пал он, несчастный, приняв за другого смертельную рану,
В небо глядел и родные края вспоминал, умирая.
Бросил копье и Эней. Три медных выпуклых круга
С бычьей кожей тройной и холстиной, щит одевавшей,
785 Пика пробила насквозь и, утратив силу удара,
В пах неглубоко впилась. Но, кровь тирренца увидев,
Выхватил меч, что висел у бедра, и, радости полный,
Начал Эней наступать, повергая противника в трепет.
Видит все это Лавз – и любовь к отцу исторгает
790 Стон из груди у него и из глаз – обильные слезы...
Здесь о кончине твоей, о твоих прекрасных деяньях –
Пусть лишь поверят века преданьям о подвигах древних,–
Не промолчу и тебя, незабвенный отрок, прославлю.
Шаг за шагом назад отступал, обессилев, Мезенций,
795 Пика торчала в щите и за ним тяжело волочилась.
Бросился Лавз к отцу из рядов и, встав меж врагами
В миг, когда руку с мечом занес Эней для удара,
Принял клинок на себя и сдержал напор смертоносный.
Ринулись с криком за ним друзья и, меж тем как Мезенций
800 Медленно вспять отступал, щитом сыновним прикрытый,
Издали копья метать принялись, врага отгоняя.
Щит выставляет Эней и сильней загорается гневом.
Так иногда средь летнего дня из тучи нависшей
Крупный посыплется град,– и бегут с полей земледельцы,
805 Пахарь торопится прочь и спешит прохожий укрыться
Иль под обрывом речным, иль в скале под сводом пещеры,
Чтобы грозу переждать, а когда воротится солнце,
Взяться опять за труды; и Эней, словно градом, засыпан
Копьями, ждет, чтоб ушла смертоносная туча, пролившись;
810 Лавзу меж тем он грозит, окликает Лавза: "Куда ты
Рвешься на верную смерть? Не по силам тебе, безрассудный,
То, на что ты дерзнул, ослепленный сыновней любовью!"
Не унимается Лавз. В душе предводителя тевкров
Выше вздымается гнев, и уже последние нити
815 Юноше Парки прядут. Могучим мечом ударяет
Лавза Эней и клинок вонзает в тело глубоко,
Легкий пробив ему щит, в нападенье заслон ненадежный,
Туники ткань разорвав, что золотом мать вышивала.
Тотчас крови струя пропитала одежду, и грустно
820 Тело покинула жизнь, отлетев по воздуху к манам.
Сын Анхиза, едва умиравшего очи увидел,
Очи его, и лицо, и уста, побелевшие странно,
Руку к нему протянул, застонал от жалости тяжко,
Мысль об отцовской любви потрясла его душу печалью.
825 "Чем за высокий твой дух и за подвиг, о мальчик несчастный,
Может тебя наградить Эней, благочестием славный?
Свой доспех ты любил,– сохрани же его. Возвращаю
Манам и праху отцов твой прах, коль об этом забота
Есть хоть кому-то. И пусть одно тебя утешает:
830 Пал ты, сраженный самим великим Энеем!" Промолвив,
Медливших Лавза друзей он позвал и юношу поднял,–
Пряди коротких волос у него уже слиплись от крови.

Тою порой родитель его над струями Тибра
Влагою кровь унимал; изголовьем бессильному телу
835 Ствол упавший служил. Висел на ветке поодаль
Медный шлем, и в траве покоились праздно доспехи.
Между отборных бойцов лежал Мезенций, склонившись
Телом недужным на ствол; по груди борода разметалась,
Часто о Лавзе друзей вопрошал, задыхаясь, и часто
840 Слал он гонцов, чтоб к отцу печальному сын возвратился.
Но уж несли на щите рыдавшие воины тело
Лавза; в широкой груди широкая рана зияла.
Издали стон уловила душа, прозорливая в бедах.
Пылью седины свои осыпав и к небу простерши
845 Руки, Мезенций прильнул к бездыханному сыну, стеная:
"К жизни любовь, о мой сын, неужели во мне так упорна,
Что допустил я тебя, рожденного мною, погибнуть,
Встав за меня под удар? Твоею раной спасен я,
Гибель твоя мне жизнь сберегла! Увы мне! Теперь лишь
850 Смерть подступила ко мне, лишь теперь я воистину ранен!
Я преступленьем, мой сын, уж давно запятнал твое имя,
Был с престола отцов я изгнан, всем ненавистный.
Если отчизне платить и согражданам должен я пеню,–
Казнью любой у меня самого пусть бы отняли душу.
855 Я же и ныне живу средь живых и свет не покинул...
Нет, я покину его!" И, промолвив, на ногу больную
Встал он, хоть силы ему и сковала широкая рана,
И, непреклонный, велел привести коня (в утешенье
Только скакун остался ему, на котором с победой
860 Он возвращался из битв). И коню он печальному молвил:
"Долго, мой Реб,– если есть для смертных долгие сроки,–
Мы зажились. Но теперь или вновь ты с победой вернешься,
Голову вражью неся и кровавый доспех и за сына
Вместе со мной отомстив, или, если пути не проложит
865 Сила, со мною падешь. Ведь чужих приказов, я знаю,
Ты не снесешь, мой храбрец, и не вытерпишь рабства у тевкров".
Так он сказал и верхом на коня уселся привычно,
В обе руки набрал побольше дротиков острых,
Шлем блестящий надел с мохнатой гривою конской,
870 Реба вскачь он пустил и помчался к троянскому строю.
В сердце, бушуя, слились и стыд, и скорбь, и безумье.
873 Трижды Мезенций воззвал к Энею голосом громким.
Мужа Эней тотчас же узнал и взмолился, ликуя;
875 "Дай, о родитель богов и Феб высокоидущий,
Силой помериться с ним".
Так он сказал и, наставив копье, устремился навстречу.
Молвит Мезенций: "Меня ль устрашить ты задумал, жестокий,
После того, как сына убил? Но меня погубить ты
880 Только этим и мог! Ни богов не боюсь я, ни смерти,–
Ибо за смертью пришел! Не трать же слов! Но сначала
Эти подарки прими!" И, промолвив, дротик метнул он,
Следом еще и еще и, скача по широкому кругу,
Дрот за дротом бросал,– но все в щите застревали.
885 Трижды он обскакал Энея справа налево,
Трижды троянский герой повернулся на месте, и трижды
Круг описал устрашающий лес на щите его медном.
Но надоело ему извлекать бессчетные копья,
Медлить и пешим вести с верховым неравную битву:
890 Все обдумав в душе, он вперед рванулся и пикой
Череп пронзил от виска до виска коню боевому.
Взвился конь на дыбы и сечет копытами воздух,
Наземь стряхнув седока, а потом на передние ноги
Рушится сам, придавив упавшего всадника грудью.
895 Словно огонь, до небес взметнулись воинов крики.
Выхватив меч из ножон, к врагу Эней подбегает,
"Где же теперь,– говорит,– души необузданной сила,
Где Мезенций-храбрец?" И ответил тирренец, впивая
Взором небесный свет и вновь ободрившись духом:
900 "Худший мой враг, для чего меня ты смертью пугаешь?
Вправе меня ты убить, я с тем и вышел на битву,
Лавз о том же с тобой договор заключил перед смертью.
Лишь об одном я молю: коль в тебе к врагам побежденным
Есть снисхожденье, дозволь, чтобы прах мой покрыли землею.
905 Знаю, как тускам моим ненавистен я стал. Укроти же
Ярость их, чтоб в могиле одной я покоился с сыном".
Так он сказал и горло под меч добровольно подставил,
Хлынула крови струя на доспех и душу умчала.

----------------------------------------------------------------------------

ПРИМЕЧАНИЯ

Стихи 12–13. ...Карфаген... будет гибелью страшной грозить...– Здесь
предсказываются Пунические войны, ...отверстые Альпы...– Вождь карфагенян
Ганнибал совершил переход через Альпы и вторгся в Италию.

Стих 28. Тидид – Диомед. Арпы – позднейшее название города, основанного
Диомедом.

Стих 30. ...вновь против смертного биться оружья.– В битве под Троей Диомед
ранил Венеру ("Илиада", V, 330 и след.).

Стих 51. Амафунт, Пафос, Кифера – центры культа Венеры, со знаменитыми
храмами.

Стих 76. Венилия – нимфа; сравнение ее с Венерой оскорбительно для богини.

Стих 80. ...оружье вешать на мачтах? – Имеется к виду обычай римлян
вывешивать на мачте или на носу преторского (флагманского) судна щит в знак
начала войны.

Стихи 81–82. ...спасти от рук ахейцев Энея...– Нептун по просьбе Венеры
скрыл Энея в тумане и унес его из поединка с Ахиллом ("Илиада", XX,
318–335).

Стих 128. Лирнесец – из города Лирнесс в Мизии (Малая Азия).

Стих 141–142. ...а краю Мелнийском... Пактол золотой...– Река Пактол в
Лидии считалась золотоносной.

Стих 145. ...Капис, что дал кампанскому городу имя.– Капис считался
основателем Капуи.

Стих 154. От запретов рока свободен...– Прибытие иноземного вождя снимает
запрет, явленный в знамениях (см.: "Энеида", VIII, 498–503), и дает
этрускам возможность выступить против Мезенция.

Стихи 157–158. ...на носу фригийские львы, и над ними Ида...– Корабль Энея
посвящен Кибеле, поэтому украшен эмблемами ее культа: львами из колесницы
богини и символическим изображением Иды фригийской – ее обиталища.

Стихи 168–172. Коза, Клузий, Популония – города Этрурии.

Стих 171. Аполлон золоченый–эмблема бога-покровителя корабля (как эмблемы
Кибелы на корабле Энея).

Стих 173. Остров Ильва – ныне Эльба.

Стихи 176–177. ...чрева отверстые жертв...– Вергилий называет четыре вида
гаданий, которым римляне научились от этрусков: гадание по внутренностям
принесенных в жертву животных, предсказание по звездам, гадание по птицам и
по месту, в которое ударила молния.

Стихи 188–193. ...чудесном отца превращение? – Лигуриец Купавон – сын
Кикна, превращенного в лебедя в то время, когда он оплакивал смерть своего
друга фаэтона. ...под сенью сестер...– сестер Фаэтона, превращенных в
пирамидальные тополя.

Стих 199. Манто – дочь фиванского прорицателя Тиресия.

Стих 202. ...три здесь народа живут...– греки, этруски, умбры.

Стих 205. ...Минций, Бенака сын, тростником увенчанный бледным...– На
корабле Окна – изображение бога реки Минция. Бенак – бог озера Бенак,
откуда вытекает Минций. Венок из тростника – атрибут речного божества.

Стих 250. Анхизид – Эней, сын Анхиза.

Стихи 315–316. ...посвященный Фебу...–Дети, появлявшиеся на свет с помощью
кесарева сечения, посвящались Фебу-Аполлону как богу-исцелителю.

Стих 350. ...Борея... потомков...– Борей считался основателем царского дома
во Фракии.

Стих 389. ...осквернивший мачехи ложе...– Анхемол бежал к Давну, отцу
Турна, спасаясь от преследований своего отца, узнавшего о любовной связи
сына и своей жены (мачехи Анхемола) Касперии.

Стих 439. ...благая сестра – нимфа Ютурна (Диутурна), древнее италийское
божество.

Стих 470. ...многие дети богов погибли.– Имеются в виду Сарпедон, сын
Юпитера, убитый Патроклом; Ахилл, сын Фетиды, убитый Парисом; Кикн, сын
Нептуна, убитый Ахиллом; Аскалаф, сын Марса, убитый Деифобом; Мемнон, сын
Авроры, убитый Ахиллом.

Стихи 497–498. ...дев преступленье...– На перевязи Палланта изображено
преступление Данаид (дочерей Даная), которые, выйдя против воли за сыновей
Египта, в ночь свадьбы умертвили мужей, по приказанию своего отца Даная.

Стих 517. Сульмон – местность в области вольсков; это же имя Вергилий дает
Сульмону, убитому Нисом (IX, 412).

Стих 519. ...а жертву манам принесть...– то есть при погребении Палланта
умилостивить подземных богов и души умерших человеческими жертвами.

Стих 542. Градив – Марс.

Стих 564. ...царь молчаливых Амикл...– Амиклы – небольшой приморский город
в Лации, основанный выходцами из одноименного лаконского города. Ко времени
Вергилия город уже не существовал; по преданию, жители его, бывшие все
учениками Пифагора, не смели убивать кишащих там змей и были вынуждены
оставить город. Эпитет "молчаливый" может относиться к покинутому городу.
Другое толкование связывает его с легендой о лаконских Амиклах, погибших
из-за того, что, свято выполняя закон о молчании, изданный во избежание
ложных слухов, граждане города не посмели нарушить его, даже когда город
был извещен о приближении врагов – дорийцев.

Стих 704. ...в чреве носившая факел...– См. примеч. к "Энеиде", VII, 320.

Стих 761. Тизифона – одна из трех фурий; здесь она возбуждает ярость
сражающихся.

Стих 764. Орион – великан-охотник; по некоторым сказаниям, он сын Нептуна,
обладавший способностью ходить по воде. Однако у Феокрита и Вергилия он
идет по морю благодаря своему непомерному росту.

Стих 773. Вы, о боги мои, копье и рука! – Вместо традиционного воззвания к
богам и мольбы о помощи Мезенций, "враг надменный богов" (в оригинале –
"презирающий богов"), обращается, как к божествам, к своей руке и копью.

Стихи 774–775. Победы памятник...– так называемый трофей: столб, который
воздвигали на поле боя, повесив на него весь доспех побежденного. Мезенций
намерен облечь этим доспехом сына.

Стих 872. Этот стих, повторяющий стих 668 книги XII, считается позднейшей
вставкой.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


08-10, 14:26
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
Вергилий. Энеида. Книга одиннадцатая.

КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ

Встала Аврора меж тем, Океана лоно покинув.
Благочестивый Эней, хоть его и торопит забота
Павших предать земле, хоть печаль мрачит ему душу,
Все же с рассветом спешит богам обеты исполнить.
5 Холм насыпав и дуб от ветвей очистив огромный,
Он воздвигает трофей в честь тебя, Владыка сражений,
И одевает его с Мезенция снятым оружьем:
В брызгах кровавой росы косматый шлем и обломки
Копий вешает он и тяжелый панцирь, пробитый
10 В дюжине мест; а слева к стволу он прочно приладил
Щит из меди и меч в ножнах из кости слоновой.
После к друзьям – ибо плотно его обступили, ликуя,
Тевкров и тусков вожди – обратился он с речью такою:
"Главный труд совершен! Пусть и то, что сделать осталось,
15 Вас не страшит: вот первины войны, вот тирана доспехи,
Вот во что превращен моей рукою Мезенций.
Ныне поход предстоит на царя, на стены латинян.
Души свои и мечи с надеждой к битвам готовьте,
Чтобы, как только дадут всевышние нам изволенье
20 Вновь знамена поднять и войска из лагеря двинуть,
Праздными мыслями страх к промедленью нас не принудил.
Прежде, однако, земле предадим соратников павших;
Ждут погребенья они: ведь для тех, кто ушел к Ахеронту,
Почести нету иной. .Наградите последним подарком
25 Храбрые души друзей, своею кровью добывших
Родину новую нам. Пусть в печальный город Эвандра
Будет отправлен Паллант, храбрейшим равный отвагой,
В черный день унесенный навек беспощадною смертью".

Так он в слезах произнес и назад направился к дому,
30 Где положили в сенях бездыханное тело Палланта.
Старец Акет его охранял, который Эвандру
Оруженосцем служил, а потом с питомцем любимым
В бой паррасийцев царем не в добрый час был отправлен.
Слуги теснятся вокруг, толпою сходятся тевкры,
35 В горе троянки стоят, распустив по обычаю косы.
Чуть лишь родитель Эней вошел в высокие двери,
Горестный вопль поднимают они, ударяя руками
В грудь, и эхом чертог отвечает скорбным стенаньям.
Сам Эней, увидав Палланта лик побелевший
40 И на гладкой груди от копья авзонийского рану,
Слез не мог удержать и промолвил: "Отрок несчастный!
Может ли быть, что, ко мне благосклонной явившись, Фортуна
Все же тебя отняла, не желая, чтоб новое царство
Наше ты сам увидал и к отцу вернулся с победой?
45 Нет, не то обещал я Эвандру-отцу на прощанье
В час, когда он, посылая меня начальствовать мощным
Войском, нас обнимал и с тревогой твердил, что придется
Встретить нам храбрых мужей, с суровым народом сражаться.
Верно, он и сейчас надеждой тешится тщетной.
50 Небу обеты творит, алтари отягчает дарами.
Мы же Палланта – ведь он небесам ничего уж не должен! –
Грустно проводим к отцу, воздавая почесть пустую.
Горько будет ему погребенье сына увидеть!
Это ль победный возврат и триумф, которого ждал он?
55 В том ли я клялся ему? Но Палланта раны, о старец,
Не опозорят тебя, призывать тебе не придется
Смерть оттого, что спасся твой сын. О, какую опору
Ты потерял, Авзонийский край, и ты, мой Асканий!"

Юношу так оплакал герой, и поднять повелел он
60 На плечи прах и от всех отрядов тысячу выбрал
Лучших мужей, чтоб они проводили тело с почетом,
Чтоб разделили они и скорбь и слезы Эвандра,
Ибо возможно ль отцу отказать хоть в таком утешенье?
Тотчас из гибких ветвей дубов и дерев земляничных
65 Тевкры усердно плести погребальные стали носилки.
Ложе простое они затеняют густою листвою,
После кладут на него отважного юноши тело.
Сам он подобен цветку, что рукою девичьей сорван,–
Нежной фиалке лесной, гиацинту, склоненному томно:
70 Яркий цвет и красу до поры хранит он, но только
Мать-земля уж его не питает свежею силой
Два пурпурных плаща, золотою затканных нитью,
Вынес родитель Эней,– те плащи своими руками
Сделала, рада трудам, для него царица Дидона,
75 Тонким утком золотым распещрив тяжелые ткани.
Полный печали, надел он один из плащей на Палланта,
Плотно окутал вторым обреченные пламени кудри;
К этим последним дарам он прибавил долю добычи,
Взятой вчера лишь в бою, и послов нагрузил вереницу.
80 Копья он шлет и коней, у врага захваченных в битве,
Руки связав за спиной, отправляет пленных для жертвы
Манам, чтоб кровью залить костра погребального пламя,
Также велит он к шестам имена прибить и доспехи
Всех побежденных врагов, чтобы сами вожди понесли их.
85 Сзади влачится Акет, удрученный годами и горем,
В грудь ударяя себя и лицо ногтями терзая
Иль простираясь в пыли и к земле припадая всем телом.
Вот колесницы ведут, обагренные рутулов кровью,
Следом скакун боевой Этой шагает, невзнуздан,
90 Голову низко склонив и роняя крупные слезы.
Шлем и копье Палланта несут, ибо прочим оружьем
Турн завладел. Выступают вослед печальной фалангой,
С копьями вниз острием, аркадцы, туски и тевкры.
После того, как прошли они все вереницею долгой,
95 Встал на месте Эней и промолвил со стоном глубоким:
"Рок суровый войны меня к слезам и потерям
Новым зовет. Прости же навек, Паллант мой отважный,
Вечная память тебе!" И умолк Эней, и направил
Шаг он к высоким стенам, возвращаясь к соратникам в лагерь.

100 Ждали Энея меж тем послы из столицы латинской;
Ветви оливы держа, перевитые шерстью, молили,
Чтобы дозволил он взять тела, лежащие в поле,
Там, где меч их скосил, и курган насыпать над ними:
С теми, кто света лишен, с побежденными можно ль сражаться?
105 Пусть ради дружбы былой пощадит он названого тестя.
Добрый Эней не презрел посланцев законную просьбу,
Все разрешил им, о чем умоляли они, и промолвил:
"Злою судьбиной какой вы, латиняне, ввергнуты были
В эту войну? Почему вы союза с нами бежите?
110 Мира для мертвых, для тех, кто погублен жребием Марса,
Просите вы,– но мир и живым я дал бы охотно!
Я не пришел бы, когда б не назначил мне здесь поселиться
Рок, и войну я веду не с народом: царь ваш нарушил
Гостеприимства союз и доверился Турна оружью.
115 Выйти на смерть одному справедливее было бы Турну:
Если своею рукой войну окончить он хочет,
Хочет тевкров изгнать,– пусть сразится со мной, чтобы выжил
Тот, кому жизнь сохранит или бог, или сила десницы.
Но поспешите к себе, чтоб огню сограждан несчастных
120 Нынче предать". Промолвил Эней – и послы в изумленье
Замерли, только в глаза друг другу молча глядели.
Речью такой наконец ответил Дранк престарелый,
Турна юного враг, обвинитель его постоянный:
"О троянский герой, вознесен ты молвою, но выше
125 Мощью в бою вознесен! Чему нам прежде дивиться,
Что прославлять: справедливость твою или подвиг твой трудный?
В город родной отнесем твое с благодарностью слово,
Снова с Латином тебя, если путь укажет Фортуна,
Мы примирим. Пусть рутул других союзников ищет!
130 Стены с тобой возводить, возвещенные роком, и камни
Трои для вас на плечах подносить нам будет отрадно".
Так сказал он, и речь все одобрили криком согласным.
В дважды шесть дней установлен был срок и, хранимые миром,
Стали без страха бродить по нагорным лесам меж латинян
135 Тевкры. Ясень звенит от ударов двуострой секиры,
Воины валят стволы до заезд поднявшихся сосен,
Клинья вгоняют в дубы и в смолистые кедры усердно,
Бревна кленовые вниз на скрипучих свозят телегах.

Той порою Молва, великого вестница горя,
140 В дом Эвандра летит, наполняет город Эвандра,
Та молва, что досель возвещала победы Палланта.
Все к воротам спешат аркадцы; факел печальный
Каждый несет, как обычай велит; на дороге пылает
Ряд бесконечных огней и поля вырывает из мрака.
145 Скорбной фригийцы толпой приближались навстречу аркадцам;
Соединились ряды, и, едва вошли они в город,
Матери, их увидав, огласили улицы воплем.
Силой нельзя никакой удержать Эвандра: выходит
Он в середину, и лишь поставили наземь носилки,
150 Старец упал и к Палланту приник, стеная и плача;
Вырвался голос с трудом из горла, сжатого горем:
"Нет, не это, Паллант, обещал ты отцу, уезжая!
О, если б ты осторожнее был, когда вверился Марсу!
Знал я, как сильно влечет к неизведанной славе отважных,
155 Знал, как отрадно хвалу стяжать, сражаясь впервые!
Битвы приблизились к нам – и вот он, горестный опыт,
Вот награда твоя, вот обеты мои и молитвы,–
Им ни один не внял из богов! О супруга святая,
Счастье, что ты умерла, не дожив до этого горя.
160 Я же, судьбу победив долголетьем, живу, переживший
Сына отец. О, если бы сам я за войском союзным
Тевкров пошел, чтоб в меня вонзились рутулов копья,
Если б меня, не Палланта домой принесли бездыханным!
Тевкры, я вас не виню, не каюсь в том, что пожатьем
165 Рук мы скрепили союз: уготован был старости нашей
Этот удел, и если Паллант преждевременной смерти
Был обречен, то одно мне отрадно: пал он, сразивши
Тысячи вольсков и вам пролагая в Лаций дорогу.
С тем же твой прах схороню я почетом, с каким провожали
170 Благочестивый Эней тебя, Паллант, и фригийцы,
И тирренцев вожди, и все тирренское войско.
Вижу: доспехи несут врагов, тобою убитых.
Турн, тут стоял бы и ты – трофей, одетый оружьем,
Если б тебе был равен Паллант и годами и силой.
175 Но для чего не даю я троянцам вернуться в сраженье?
Тевкры, ступайте к царю и слова мои передайте:
Если постылую жизнь я влачу после смерти Палланта,
То лишь затем, что долг за мечом твоим остается.
Турна ты должен отцу и сыну. Платы лишь этой
180 Жду от тебя и судьбы. Не ищу я радостей в жизни,–
Сыну лишь в царство теней принести я хочу эту радость".

Встала Аврора меж тем, и несчастным смертным явила
Благостный свет, и с собой принесла труды и заботы.
У побережья Тархон и родитель Эней разложили
185 Утром костры и, блюдя старинный обычай, собрали
Воинов павших тела. Запылало черное пламя,
Дым непроглядной застлал пеленой высокое небо.
Трижды вокруг горящих костров бойцы обежали
В блещущих латах своих, и конные воины трижды
190 Вкруг погребальных огней проскакали с горестным воплем.
Слезы обильной струёй орошают доспехи и землю.
Крики мужей и клики труб взлетают к светилам.
Воины мечут в огонь доспехи убитых латинян,
Пышные шлемы, мечи, с раскаленной осью колеса,
195 Конские сбруи; летят и дары знакомые в пламя:
Копья убитых друзей и щиты, несчастливые в битве.
В жертву Смерти быков приносят тут же без счета,
Кровью свиней и овец, что со всех похищены пастбищ,
Угли костров кропят. И глядят тирренцы и тевкры,
200 Как на кострах сгорают друзья по всему побережью,
И от обугленных тел отойти не смеют, доколе
Влажная ночь небосвод не украсила звездным убором.

Также в другой стороне у несчастных латинян не меньше
Ярких пылало костров. Зарывают многих убитых
205 Тут же на поле друзья; а других, собрав по равнине,
В ближние земли везут, в города возвращают родные.
Прочих же там, где лежали они беспорядочной грудой,
Всех италийцы сожгли без почета и счета,– повсюду
Пламенем частых костров озарилось просторное поле.
210 Третий рассвет прогнал с небосвода сумрак холодный.
Утром в глубокой золе авзониды собрали с печалью
Кости неведомо чьи и землей засыпали теплой.
Полнится скорбью меж тем Латина богатого город:
Стонут здесь горше всего, всего сильнее горюют.
215 Души любимых сестер, молодые несчастные жены,
Матери павших бойцов и отцов лишенные дети,–
Все проклинают войну и злосчастную Турнову свадьбу,
Требуют все, чтобы тяжбу мечом решил в поединке
Тот, кто на власть над страной и на высшую честь притязает.
220 Ропщущим сил придает свидетельство гневного Дранка:
Турна Эней вызывает на бой, одного только Турна.
Но и за Турна речей раздается немало повсюду:
Служит защитой ему царицы великое имя,
Прежних признанье заслуг и слава подвигов громких.

225 В эту пору, в разгар смятенных споров, вернулись
От Диомеда послы, и великого города греков;
Грустный ответ они привезли: понапрасну потратив
Столько трудов, ничего не добились они, и бессильны
Ценные были дары. У других пусть латиняне ищут
230 Помощи в этой войне или мира просят у тевкров.
Сил от горя совсем у царя Латина не стало.
Рок Энея привел и боги с ним,– убеждают
В том небожителей гнев и могилы свежие павших.
Тотчас Латин у себя великий совет собирает,
235 Первых из граждан призвав приказом в дом свой высокий.
Быстро сошелся совет, и толпой по улицам полным
Хлынул народ ко дворцу. Старше всех и годами и властью,
Царь Латин посредине сидит с челом омраченным.
В самом начале послам, пришедшим от стен этолийских,
240 С чем воротились они, рассказать он велит по порядку,
Что отвечал Диомед. И когда воцарилось молчанье,
Венул начал рассказ, повинуясь царскому слову.

"Граждане! Видели мы Диомеда и лагерь аргосцев;
Долгий измерили путь и тяготы все одолели,
245 Жали мы руку, что в прах Илионское царство повергла.
Город, названный им Аргирипой в честь города предков,
Он возводил на Япигской земле у подножья Гаргана.
После того, как ввели нас к царю и дали нам слово,
Мы дары поднесли и сказали, откуда и кто мы,
250 С кем воюем и что побудило нас в Арпы явиться.
Выслушав нас, Диомед в ответ нам сказал благосклонно:
"Вы, счастливый народ Сатурнова древнего царства,
Что за судьба не дает, авзонийцы, вам жить безмятежно,
Гонит вас затевать с врагом неведомым войны?
255 Всем, кто оружьем своим осквернил поля Илиона
(Я говорю не о тех, кто погиб, под стенами сражаясь,
Кто поглощен Симоента струёй), несказанные казни
Рок за злодейство послал, по всему преследуя миру
Нас, кого и Приам пожалел бы. Знают об этом
260 Злая Минервы звезда, Кафарей и утесы Эвбеи.
В разные страны судьба занесла возвращавшихся греков:
Бродит Атрид Менелай за Столбами Протея в изгнанье,
Видел скиталец Улисс этнейских циклопов пещеры.
266 Сам властитель Микен, предводитель могучих ахейцев,
Пал на пороге родном от руки жены нечестивой:
268 Прелюбодей заманил победителя Азии в сети.
264 Локров ли я назову, заселивших берег Ливийский?
265 Идоменея ль очаг разоренный? Пирра ли царство?
269 Не дали боги и мне в Каледон возвратиться прекрасный,
270 Отчих пенатов алтарь и жену желанную видеть.
Даже и ныне меня виденья страшные мучат:
Спутников вижу моих, как они на крыльях взлетают,
В птиц – о, страшная казнь! – превратившись, как над рекою
Вьются и скалы вокруг оглашают жалобным криком.
275 Впрочем, иного и ждать с той поры не мог я, безумец,
Как дерзновенным копьем небожителей плоти коснулся,
Руку Венеры благой осквернил кровавою раной.
Нет, не вовлечь вам меня, не вовлечь в такие сраженья!
После того, как сожжен был Пергам, войны не веду я
280 С тевкрами: радости нет вспоминать и о прежних невзгодах.
Вижу, дары принесли вы мне из отчего края,–
Все дарданцев вождю отдайте! Острые копья
С ним я не раз преломил. Так поверьте опыту: грозен
Он, поднимает ли щит иль заносит летучую пику.
285 Если бы двое еще родилось на пашнях Идейских
Равных Энею мужей, то к стенам инахийским пошло бы
Племя Дардана войной, и оплакать судьбы перемену
Грекам пришлось бы. Коль мы под Троей медлили долго
И на десятый лишь год пришла к ахейцам победа,
290 То задержала ее Энея и Гектора сила:
Оба отвагой равны и оружьем – но благочестьем
Выше Эней. Пусть лучше рука сойдется с рукою,
Мир заключая, чем щит со щитом в поединке столкнется".
Слышал ты, славный наш царь, что ответил нам царь этолийцев,
295 Слышал сужденье его о войне великой и грозной".

Речь закончил посол, по устам авзонийцев тотчас же
Смутный ропот прошел; так в местах, где порог каменистый
Путь преграждает реки, стесненные быстрые струи
Ропщут, и рокоту волн отвечает обрывистый берег.
300 Только лишь смолкли уста и в сердцах утихло волненье,
Царь, к бессмертным воззвав, с престола высокого молвил:

"Как бы хотел я, чтоб мы о важнейшем деле решенье
Раньше успели принять! И совет полезнее было б
Нам собрать не тогда, когда враг стоит под стенами.
305 Против потомков богов мы ведем безысходную битву:
Непобедимы они и в сраженьях неутомимы,
Мы их не сломим вовек и сложить не заставим оружье.
Вы этолийцев призвать надеялись; замысел этот
Рухнул. Лишь на себя остается надежда,– но сами
310 Видите вы, как ничтожна она и в каком разрушенье
Всё, что осталось у нас. Убедитесь воочию в этом!
Я не виню никого: всё, что может высшая доблесть,
Сделано было, и сил не щадило в борьбе государство.
Ныне о том, к чему средь сомнений склоняется разум,
315 Вам я поведать хочу; так внемлите речи короткой.
Есть близ Этрусской реки у меня родовое владенье,
Что далеко на закат в пределы сиканцев простерлось.
Пашут рутулы там и аврунки лемехом острым
Склон каменистых холмов и пасут стада на стремнинах.
320 Весь этот край и хребет, одетый лесом сосновым,
Тевкрам уступим в залог грядущей дружбы и в царство
Наше их призовем, договор заключив справедливый.
Если уж так желают они – пусть город свой строят,
Если ж к пределам иным, к другим племенам пожелают
325 Тевкры отплыть и решат Авзонийскую землю покинуть,
Сколько они кораблей снарядить сумеют гребцами,–
Двадцать ли, больше ли,– все италийским оденем мы дубом.
Лес у берега есть. Пусть укажут нам вид и размеры
Всех кораблей,– мы дадим работников, медь и оснастку.
330 С тем, чтобы наши слова передать и добиться союза,
Пусть послами пойдут из числа знатнейших латинян
Сто человек, протянув оливы мирные ветви,
Золота в дар понесут и слоновой кости таланты,
Также и кресло и плащ – достоинства царского знаки.
335 Между собой совещайтесь теперь – и спасите отчизну!"

Тут поднимается Дранк, озлоблен, как всегда, ибо Турна
Слава язвила его стрекалом зависти тайной.
Был он богат и красно говорил, но пылок в сраженье
Не был; считался зато советчиком дельным и ловко
340 Сеял раздор. От матери Дранк унаследовал знатность,
Хоть и неведомым был рожден отцом. И сегодня
Так он сказал, громоздя обвиненья тяжкие в гневе:
"То, что советуешь ты, очевидно всем, и не нужны
Наши речи, о царь. Что сулит народу Фортуна,–
345 Спору нет,– понимает любой, да сказать не решится,
Если не даст говорить свободно и спесь не умерит
Тот, чье водительство нам, и кичливый нрав, и жестокость –
Все я скажу, хоть мне он мечом угрожает смертельным! –
Столько потерь принесли, по чьей вине закатилась
350 Многих знатных звезда и город в скорбь погрузился.
Он же, хоть небу грозит, лишь на бегство надеется в битвах.
К щедрым дарам, которые ты отправить дарданцам,
Царь наш добрый, хотел, однако прибавь порученье,
С тем чтобы волю твою насилье ничье не сломило:
355 Тевкрам вели передать, что дочь благородному зятю
Ты как отец отдаешь и навечно мир заключаешь.
Если же страх перед Турном сковал нам сердце и разум,
Будем его самого молить о милости слезно:
Пусть соизволит вернуть права царю и отчизне.
360 Ради чего бросаешь ты в бой на верную гибель
Стольких латинян, о Турн, наших бедствий исток и причина?
Нет спасенья в войне; у тебя мы требуем мира,
Мира залог уступи единственный и нерушимый!
Мнишь меня ты врагом, и без спора я в этом признаюсь,–
365 Первым, однако, к тебе прихожу с мольбой о пощаде:
Гордый свой дух усмири и уйди, побежденный. Довольно
Видели мы похорон и просторных полей разорили.
Если же слава влечет, и в груди великую силу
Чувствуешь ты, и невеста тебе и царство желанны,
370 Будь смелей и грудью ступай навстречу Энею.
Нет, для того, чтоб тебе царевна в жены досталась,
Мы, ничтожный народ, неоплаканный, непогребенный,
Гибнуть должны на полях. Но коль есть в тебе сила и в сердце
Предков отвага жива, то врагу, что тебя вызывает,
375 Сам в лицо погляди".

Эти упреки зажгли неистовой яростью Турна,
С тяжким стоном слова из груди у него излетели:
"Дранк, я знаю, всегда тороват ты на речи бываешь
В час, когда руки нужны для войны. Ты в собранье старейшин
380 Первым спешишь, но чертог наполнять словами не время,
Хоть разглагольствуешь ты, не зная меры, покуда
На стену враг не взошел и рвы не наполнились кровью.
Что же, речами бряцай, как привык ты, и в трусости Турна.
Дранк, обвиняй: ты ведь сам истребил огромные толпы
385 Тевкров своею рукой, и по всей равнине трофеи
Ты водрузил. Между тем испытать нам нетрудно, что может
Доблесть живая свершить; далеко искать не придется
Нам врагов: отовсюду они к стенам подступают.
Вместе навстречу пойдем! Почему же ты медлишь? Иль знаться
390 С Марсом лишь твой болтливый язык и резвые ноги
Будут всегда?
Я побежден? Неужели меня назовет побежденным
Тот, кто увидит, как Тибр берега наводнил, переполнен
Кровью троянских бойцов, как Эвандра дом погубил я,
395 Корень его истребив, как совлек с аркадцев доспехи?
Нет, разбитым меня не видали ни Битий, ни Пандар
В день, когда сотни мужей я отправил в Орк, победитель,
Запертый в стенах врага и от вас отрезанный валом.
"Нет спасенья в войне". Для вождя дарданцев, безумный,
400 И для себя береги прорицанья свои! Продолжай же,
Страхом смущая сердца, восхвалять побежденного дважды
Племени мощь и втаптывать в грязь оружье латинян.
Ныне дрожат, мол, вожди мирмидонцев пред силой фригийской,
Ныне испуган Тидид и Ахилл трепещет ларисский,
405 От Адриатики вспять текут и Авфида струи.
Дранк притворился хитро, что моей опасается мести,
Страхом своим клевету отягчая преступно. Не бойся!
Низкую душу твою я своей рукой не исторгну,
Пусть остается с тобой и в твоей груди обитает.
410 Ныне к твоим я, отец, перейду высоким сужденьям.
Если ты все потерял на оружье наши надежды,
Если покинуты мы, если враг, потеснив нас однажды,
Силы наши сломил и Фортуна не может вернуться,–
Будем мира просить, простирая праздные руки.
415 Но когда бы хоть след в нас остался доблести прежней!
Всех счастливей в трудах, всех выше духом отважным
Тот для меня, кто смерть предпочтет такому исходу
И, чтоб не видеть его, будет землю грызть, умирая.
Есть еще силы у нас, и немало воинов цело,
420 Есть в Италийской земле города, что помочь нам готовы,
Славу и тевкры в бою обильной кровью купили,
Много потерь и у них, одинаково буря косила
Обе рати. Так что ж мы бежим от порога с позором?
Что от страха дрожим до того, как трубы пропели?
425 Многое времени труд изменяет, многое может
День исправить один, и Фортуны нрав переменчив:
То посмеется она, то дела наши снова упрочит.
Помощи пусть из Арп не пришлет нам царь этолийцев,–
С нами будет Мессап, и счастливый Толумний, и с нами
430 Многих народов вожди. Не минует великая слава
Лация лучших бойцов и воителей с пашен Лаврентских.
С нами Камилла, чей род средь вольсков издавна чтится,
Конных бойцов она привела, блистающих медью.
Если же тевкры на бой одного меня вызывают,
435 Если один только Турн – помеха общему благу,
Если угодно вам,– что ж! Я не столь ненавистен Победе,
Чтоб не решиться на всё во имя великой надежды.
Смело пойду на врага, пусть вторым он будет Ахиллом,
Пусть облечется в доспех, что рукою скован Вулкана;
440 Душу его посвящаю я вам и тестю Латину,
Ибо доблестью Турн никому не уступит из предков.
Только меня вызывает Эней. Но о том и молю я!
Лишь бы Дранк не погиб искупительной жертвой, коль боги
В гневе на нас, иль меня не лишил победы и славы!"

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


08-10, 14:27
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
445 Так меж собой препирались враги о неясном и темном
Будущем; тою порой покидали свой лагерь троянцы.
Вдруг пронеслась по дворцу, приводя в смятение толпы,
Весть и в единый миг наполнила ужасом город:
Сомкнутым строем идут от берега тибрского тевкры,
450 Следом тирренская рать по всей растянулась равнине.
Тотчас народ взволновался душой, и сердца встрепенулись,
Ярость в груди поднялась, разбужена острым стрекалом,
Руки рванулись к мечам, молодежь призывает к оружью,
Скорбные плачут отцы и ропщут тихо. Вскипают
455 Шумные споры везде и взлетают крики до неба.
Гомон такой же стоит, когда птиц перелетная стая
В роще опустится; так на обильной рыбой Падузе
Хриплый крик лебедей раздается по заводям звонким.
"Граждане! – рутул кричит, улучив мгновенье,– ну что же!
460 Долгий держите совет и в бездействии мир восхваляйте,–
Враг между тем уже вторгся в страну!" С такими словами
Быстро он бросился прочь и дворец высокий покинул.
"Ты, Волуз, прикажи снаряжаться манипулам вольсков,
Ты же и рутулов рать поведешь. Вы конницу в поле,
465 Кор, Камилл и Мессап, разверните строем широким.
Вы – на башни скорей, стерегите подступы к стенам,
Вы же, куда прикажу, за мною следуйте в битву".
Тотчас на стены бойцы со всего сбежались Лаврента.
Новой бедой удручен, Латин покидает собранье;
470 Замысел свой отложить надолго приходится старцу.
Вновь он винит себя в том, что по доброй воле не принял
В город и зятем своим не назвал дарданца Энея.
Перед воротами рвы горожане копают и носят
Камни и колья. И вот, кровавый бой возвещая,
475 Хрипло пропела труба. На стенах матроны и дети
Пестрым строем стоят, опасностью призваны крайней.
К храму Минервы меж тем, к высокой твердыне Паллады
Едет в толпе матерей с дарами царица Амата,
Дева Лавиния с ней, причина бедствий великих,
480 В землю глядит, не смея поднять прекрасные очи.
Матери входят и храм наполняют ладанным дымом,
Скорбные их голоса от высоких несутся преддверий:
"Ты, что оружьем сильна, о Тритония, браней владыка!
Мощной рукой сокруши копье врага, чтобы пал он
485 Возле высоких ворот, чтобы сгинул разбойник фригийский!"
Сам неистовый Турн снарядился в битву поспешно:
Панцирь чешуйчатый свой, горящий красною медью,
Он надел, застегнул на ногах золотые поножи,
К поясу меч привязал и, виски не покрыв еще шлемом,
490 С крепости вниз он сбежал, золотым окруженный сияньем,
Радостью бурной кипя и в мечтах врагов сокрушая.
Так застоявшийся конь выбегает из стойла на волю,
Привязь порвав, и стремглав по открытому полю несется:
То к табунам кобылиц на просторные пастбища мчится,
495 То к знакомой реке, где привык он купаться и плавать,
Ржет, резвится, летит, высоко голову вскинув,
Грива на шее крутой развевается вольно по ветру.

Турну навстречу скакал предводимый девой Камиллой
Вольсков отряд; возле самых ворот царица на землю
500 Спрыгнула; следом за ней с лошадей соскользнула немедля
Вся дружина ее; и сказала Турну Камилла:
"Турн, если вера в себя не напрасно дается отважным,
То обещать я осмелюсь тебе, что на турмы Энея
Я одна нападу и тирренскую конницу встречу.
505 Первой дозволь испытать мне сегодня опасности боя,
Сам же город храни, у стены оставаясь с пехотой".
Рутул, взор устремив на деву грозную, молвил:
"Как благодарность могу, о краса Италии, дева,
Словом иль делом тебе я воздать? Ты готова душою
510 Все превозмочь; раздели же со мной труды боевые!
Мне принесла и молва, и лазутчики верные вести:
Выслал вперед коварный Эней по равнине отряды
Конницы легкой, а сам, по обрывам карабкаясь горным,
Через пустынный хребет пробирается тайно к Лавренту.
515 Хитрость замыслил и я: в извилистом узком ущелье
Вход и выход заняв, я в лесу поставлю засаду.
Конницу ты тирренскую встреть – против знамени знамя.
Будут с тобою Мессап, тибуртинский отряд и латинян
Турмы; ты же возьми на себя полководца заботы".
520 Речью такою же он ободряет на битву Мессапа,
С ним и других союзных вождей – и выходит в сраженье.
Есть крутой поворот в ущелье; словно нарочно
Создан он для засад; здесь теснины темные склоны
Лесом густым заросли, и ведет лишь ничтожная тропка
525 К узким проходам меж гор в глубине зловещей лощины.
Прямо над ней высоко на горе поляна простерлась,
Можно за скалами там затаиться в безвестном укрытье,
Чтобы внезапно напасть на врагов или справа, иль слева,
Либо, засев на хребте, тяжелые скатывать камни.
530 Юноша в эти места поспешил по дорогам знакомым
И, поляну заняв, укрылся в лесу вероломном.

Дочь Латоны меж тем призвала проворную Опис,
Нимфу, средь спутниц ее блиставшую в сонме священном,
В свой небесный чертог и с такою скорбною речью
535 К ней обратилась: "На бой снаряжается ныне Камилла,
Наш надевает доспех, бесполезный в сече жестокой.
Всех мне дороже она. Не сегодня явилась к Диане
Эта любовь и зажгла внезапной нежностью душу:
В дни, когда был озлобивший всех произволом надменным
540 Свергнут с престола Метаб, то, старинный Приверн покидая,
В бегство средь распрей и смут пускаясь, унес он в изгнанье
Дочь-малютку с собой и, Касмиллы-матери имя
Чуть изменив, назвал в честь нее младенца Камиллой,
Шел он, дитя прижимая к груди, в далекие горы,
545 В дебри лесов, а вокруг с оружьем рыскали вольски,
Смертью Метабу грозя. И вдруг преграждает дорогу
Пенный поток беглецу: с берегами высокими вровень
Воды струил Амазен, от дождей разлившись обильных.
Хочет Метаб реку переплыть, но, любовью к младенцу
550 Скованный, медлит, боясь за бесценную ношу. И долго
Он размышлял, покуда в душе не созрело решенье:
Воин могучий, носил он всегда огромную пику,
Древком ей прочным служил узловатый дубок обожженный;
Лубом дочь спеленав и корою пробковой мягкой,
555 Ловко ее привязал к середине пики родитель;
В мощной руке потрясая копье, небесам он взмолился:
"Дева, владычица рощ, Латоны дочь всеблагая,
В рабство тебе посвящаю дитя! Убегая от смерти,
Ныне впервые она твоего коснулась оружья.
560 Дочь, о богиня, прими,– ее неверному ветру
Я поручаю!" И вот Метаб, с плеча размахнувшись,
Бросил копье; рокотала волна, и над быстрым потоком
Пика летела, свистя, унося малютку Камиллу.
Сам же Метаб, теснимый толпой, подступавшей все ближе,
565 Кинулся в воду, и вот, торжествуя, берет он младенца –
Тривии дар – и копье из травы вырывает прибрежной.
Люди его не пускали в дома, города не пускали
В стены свои, но Метаб не сдавался, свирепый, как прежде:
Век проводил он в пустынных горах пастухом одиноким,
570 В дебрях колючих кустов, средь лесных дремучих урочищ
Вскармливал дочь молоком кобылицы, не знавшей упряжки,–
Сам выдаивал он сосцы над губами младенца.
Только лишь первый свой след на земле отпечатала дочка,
Дротик наточенный дал ей родитель в нежные руки,
575 Стрелы в колчане и лук за плечо повесил малютке.
Вместо длинных одежд, вместо сетки в кудрях золоченой
Шкура тигрицы у ней с головы по спине ниспадала.
Детской рукой метала она нетяжелые копья,
Гибкой пращи ремешок раскрутить над собою умела,
580 Был то стримонский журавль, то лебедь добычей Камиллы.
В землях тирренских она могла бы невесткой желанной
Многим стать матерям, но, одной предавшись Диане,
Знает Камилла любовь лишь к оружью и к девственной жизни,
Свято блюдя чистоту. Как хотела бы я, чтоб Камиллу
585 Войны так не влекли, чтоб она не тревожила тевкров!
Спутницей ныне моей она была бы любимой.
Но, коль скоро близка неизбежная горькая участь,
С неба, о нимфа, слети, поспеши в пределы латинян.
Где завязалась уже при зловещих знаменьях битва.
590 Лук мой возьми и мстящую вынь стрелу из колчана:
Раною кто осквернит Камиллы священное тело,
Будь он тирренец иль тевкр, пусть своей заплатит мне кровью,
Я же в туче ее унесу и под отчим курганом
Скрою, прежде чем враг доспехи снимет с несчастной".
595 Так сказала она, и, окутана облаком черным,
Нимфа скользнула с небес, рассекая воздух шумящий.

Тою порой подходили к стенам Лаврента троянцы;
Конное войско вели, поделенное ровно на турмы,
Следом этрусков вожди. Скакуны звонконогие в поле
600 Ржут и встают на дыбы и, с уздой упорной воюя,
Носятся взад и вперед. Железной порослью копья
Всюду взошли на лугах, и равнина сверкает оружьем.
Но и с другой стороны латинян войско проворных,
С братом Кор, и Мессап, и всадники девы Камиллы
605 Вышли в поля навстречу врагу. Занесенные копья
Воины держат в руках и колеблют легкие дроты,
Топот пехоты слышней, лошадиное ржанье все громче.
Вот на полет копья сошлись два войска и встали
Строй против строя – и вдруг на врага кидаются с криком,
610 Бешеных гонят коней; отовсюду сыплются копья
Густо, как снег, и сияние дня затмевается тенью.
Мчатся лихой Аконтей и Тиррен друг другу навстречу,
Выставив пики вперед,– и с гулким грохотом оба
Первыми падают в прах, и с разлета сшибаются кони,
615 Грудью ломая грудь. Аконтей, ударом отброшен,
Словно баллисты снаряд или быстрая молния в небе,
Прочь отлетел далеко, и развеял жизнь его ветер.
Тут же, смешавши ряды и щиты закинув за спину,
Вспять погнали коней и помчались к стенам италийцы.
620 Тевкры несутся вослед, предводимые храбрым Азилом.
Лишь возле самых ворот италийцы, опомнившись, встали,
Подняли крик и назад скакунов повернули послушных.
Тевкры теперь убегают от них, отпустивши поводья.
Так, прилив и отлив чередуя, пучина морская
625 То прихлынет к земле и утесы накроет волною
И на прибрежный песок пошлет вспененные струи,
То назад отбежит и, стоячие скалы сшибая,
Катит от берега их и сушу вновь обнажает.
Дважды до самых стен отгоняли рутулов туски,
630 Дважды, щиты за спиной, убегали, отброшены силой.
В третий раз наконец сошлись враги – и смешались
Между собою ряды, и схватился с воином воин.
Слышен везде умирающих стон, оружье и трупы
В лужах крови лежат, и на груду тел то и дело
635 Раненый валится конь; закипает бой беспощадный.
Прямо не смея напасть на Ремула, издали бросил
Пику в коня Орсилох, и под ухо вонзилось железо.
Раной взбешённый, взвился на дыбы скакун звонконогий,
Воздух копытами бьет, нестерпимой терзаемый болью,
640 Ремула сбросив с седла. И отвагой, и ростом, и силой
Всех превзошедший в бою, Иолай повержен Катиллом,
Им же Герминий убит; с головой непокрытой сражался
Он, распустив по плечам обнаженным светлые кудри,
Ранам тело открыв без боязни. Но пика пробила
645 Грудь от плеча до плеча, и согнулся он, болью пронзенный.
Черная кровь повсюду течет, и сеет железо
Смерть, и стремятся бойцы навстречу гибели славной.

Там, где сеча кипит, амазонка ликует Камилла:
Левая грудь открыта у ней, колчан за плечами,
650 То посылает она все чаще гибкие дроты,
То боевой свой топор рукой неслабеющей держит;
Лук золотой за спиной звенит – оружье Дианы.
Даже когда отступить заставляет Камиллу противник,
Стрелы она посылает назад, на бегу обернувшись.
655 Спутниц отборный отряд окружает Камиллу: Ларина,
Тулла несется за ней и Тарпея с медной секирой;
Лучших Италии дев избрала она – украшенье
Войска, и в мирные дни, и в бою надежных помощниц.
Так во фракийском краю по застывшим волнам Термодонта
660 Гонят со звоном коней амазонки в пестрых доспехах,
Мчат с Ипполитою в бой или вслед любимице Марса,
Пентесилее, летят за ее колесницей, и громкий
Женский разносится клич, и щиты луновидные блещут.
Первым кого и последним кого, суровая дева,
665 Пика настигла твоя? Сколько тел ты в прахе простерла?
Первым был Клития сын Эвней: летел на тебя он,
Но в обнаженную грудь впилось еловое древко,
Грянулся воин с коня и на рану упал, изрыгая
Крови потоки в песок и корчась в муках предсмертных.
670 Следом Пагас и Лир погибли: первый пытался
Повод поймать, когда раненый конь его сбросил, второй же
К другу спешил, чтоб его подхватить рукой безоружной.
Так друг на Друга они и рухнули оба. А дева,
Сына Гиппота сразив, Амастра, мчится в погоню
675 За Демофонтом, Тереем, и Хромием, и Гарпаликом.
Сколько бросает она в противника дротиков метких,
Столько и гибнет мужей. Но вот на коне апулийском
Орнит, охотник лихой, в невиданных скачет доспехах:
Шкурой быка, воителя стад, широкие плечи
680 Орнит одел и покрыл огромную голову пастью
Волка, в которой клыки торчали из челюстей мощных;
Сельская пика в руках у него; меж всадников Орнит
Носится взад и вперед и ростом всех превосходит.
Дева его без труда средь врагов бегущих настигла,
685 Грудь пронзила ему и недоброе молвила слово:
"Мнил ты, тирренец, что здесь на лесного зверя облава?
День наступил, когда мы опровергнем женским оружьем
Ваши слова. Но к манам отцов и ты не без славы
Явишься, ибо сама тебя сразила Камилла".
690 Бута повергла она и за ним Орсилоха – из тевкров
Самых могучих мужей; убегавшему Буту вонзилось
В шею копье, где она меж кольчугой и шлемом открыта,
Где у всадников щит за спиною слева свисает;
Бегством притворным потом увлекла Орсилоха Камилла,
695 Влево пустила коня, чтоб скакать по меньшему кругу,
Мужа, что гнался за ней, догнала и, мольбам не внимая,
Дважды удар нанесла секирой тяжкой по шлему,
Медь и кость разрубив, так что мозг полился из раны.
Деве навстречу летел и внезапно замер в испуге
700 Авна воинственный сын, обитателя гор Апеннинских;
Был он, покуда судьба позволяла, хитрец не последний
Средь лигурийцев; и вот, увидав, что от встречи с царевной
Не уклониться никак, что бежать не удастся от битвы,
Стал он уловки в уме измышлять и Камилле лукаво
705 Молвил: "Пусть женщина ты – и для женщины много ли чести
В битве вверяться коню? Придержи скакуна и на землю
Смело ступи, чтоб со мной в поединке пешем сразиться.
Скоро узнаешь ты, кто будет ветреной славой обманут!"
Так он сказал; а она, уязвленная жгучей обидой,
710 Спутницам взять скакуна приказала и спешилась храбро,
Только с мечом и гладким щитом, чтоб сразиться на равных.
Он же, решив, что теперь одолел ее хитрым обманом,
Больше не медлил, но вмиг повернул коня и быстрее
Прочь полетел, торопя жеребца железною шпорой.
715 "Зря заносишься ты, лигурийский хвастливый спесивец!
Знай, тебя не спасут изворотливых предков уловки,
К лживому Авну живым не поможет вернуться коварство".
Молвила так и стремглав понеслась легконогая дева
И, обогнав скакуна, к беглецу лицом повернулась,
720 Повод схватила рукой – и кровавая кара свершилась.
Так, с утеса взлетев, священный хищник пернатый
Мчится легко на крылах, в облаках настигает голубку,
Жадно хватает ее и терзает когтями кривыми,–
Только капает кровь и кружатся в воздухе перья.
725 Не безразличным меж тем родитель бессмертных и смертных

Оком взирает на бой, восседая на высях Олимпа.
В битву вступить побуждает Отец тирренца Тархона,
Острым стрекалом язвит, разжигая в душе его ярость.
Там, где противника смял и смёл напор италийцев,
730 Мчится Тархон на коне, окликая по имени тусков,
Рать ободряя на бой и словом дух поднимая:
"Видно, неведомы вам ни стыд, ни обида, ни ярость!
Что за страх обуял вам ленивые души, тирренцы?
Женщина ваши ряды, словно стадо, гонит, как хочет!
735 Право, зачем вам клинки, для чего безобидные копья?
Вы лишь в любви горячи и горазды на битвы ночные,
Или, когда возвестят кривые флейты начало
Вакховых плясок, когда на столах и яства и кубки,
Тут и усердье у вас, и доброй воли хватает,
740 Если на жертвенный пир призовет вас в рощу гадатель".
Так он сказал и пришпорил коня, обреченный на гибель,
В гущу врагов, словно вихрь, влетел и правой рукою
Венула сгреб на скаку и с коня сорвал его разом,
С силой притиснул к груди и помчался дальше с добычей.
745 Крик поднялся до небес, и немедля взгляды латинян
Все обратились к нему. А Тархон по равнине несется,
Муж и оружье в руках; от копья отломив наконечник,
Шарит по телу врага, ища неприкрытого места,
Чтобы удар нанести; но противится силою силе
750 Венул, руку его оттолкнуть пытаясь от горла.
Словно как бурый орел, пролетающий в небе высоком,
В лапах уносит змею, вонзая в спину ей когти;
Ранена, в корчах она извивает гибкое тело,
Дыбом встает чешуя, шипенье несется из пасти,
755 Тянется вверх голова, но смиряет строптивого гада
Птица клювом кривым и взметает воздух крылами.
Так, увлекая стремглав из рядов тибуртинских добычу,
Мчится, ликуя, Тархон. Увлеченные подвигом мужа,
Ринулись все меонийцы вперед. Обреченный судьбою,
760 Вертится хитрый Аррунт вокруг Камиллы проворной,
Ждет, не подарит ли вдруг удобный случай Фортуна.
В битве куда бы свой путь ни направила грозная дева,
Скачет повсюду за ней по пятам Аррунт молчаливый;
Стоит из гущи врагов ей назад умчаться с победой,
765 Юноша тотчас вослед скакуна направляет украдкой.
Можно ль отсюда напасть иль оттуда напасть, вероломный
Ищет Аррунт и рыщет вокруг с копьем наготове.
Некогда бывший жрецом Кибелы и ей посвященный,
Бился меж тевкров Хлорей, блиставший доспехом фригийским.
770 Мчит его взмыленный конь в чепраке из кожи, обшитой,
Словно перьями, сплошь чешуей позолоченной медной;
Сам Хлорей, облачен в багрец и пурпур заморский,
С рогом ликийским в руках, посыпает гортинские стрелы;
Лук золотой за плечами звенит, золотой защищает
775 Вещую голову шлем, и желтым золотом в узел
Собраны полы плаща из шуршащих шафранных полотнищ;
Вышита туника вся и покров, одевающий бедра.
Дева – затем ли, чтоб в храм доспех троянский повесить,
Или затем, чтоб самой красоваться в золоте пленном,–
780 Гонится только за ним, одного его выбрав добычей,
В гущу врагов вслепую летит, позабыв осторожность:
Женскую жадность разжег в ней убор драгоценный Хлорея.
Тотчас же, миг улучив, Аррунт, не замеченный девой,
Поднял копье и с такой мольбой обратился к всевышним:
785 "Бог, величайший из всех, Аполлон, хранитель Соракта!
Первого чтим мы тебя, для тебя сосновые бревна
Жар пожирает, а мы шагаем, сильные верой,
Через огонь и следы оставляем на тлеющих углях!
Дай, всемогущий отец, мне смыть с оружья этрусков
790 Этот позор! Мне не нужен доспех побежденной Камиллы,
Ни горделивый трофей, ни добыча: делами иными
Пусть я стяжаю хвалу, пусть вернусь и без славы в отчизну,–
Лишь бы своей мне рукой извести эту злую заразу!"
Феб услышал его, и душой половине молитвы
795 Внял он, но ветрам велел половину другую развеять:
Дал изволение бог, чтоб Аррунт внезапным ударом
Насмерть Камиллу сразил, но гористую родину снова
Не дал увидеть ему, и слова его буря умчала.
Пущена меткой рукой, просвистела в воздухе пика;
800 Вольски увидели вмиг угрозу и взоры к царевне
Все обратили тотчас; но Камилла не слышала свиста,
Не увидала копья, что летело, эфир рассекая,
В тело доколе оно под грудью нагой не вонзилось,
Девичьей крови доколь не испило из раны глубокой.
805 Спутницы кинулись к ней в смятенье и не дали наземь
Раненой деве упасть. Аррунт, всех боле испуган,
Бросился прочь; смешались в душе ликованье и ужас,
Больше в царевну метнуть ни стрелу он, ни дротик не смеет.
Словно как волк, покуда за ним не пустились в погоню
810 Люди с оружьем, бежит без дорог в недоступные горы,
После того как убьет пастуха иль теленка зарежет
И, под брюхо поджав дрожащий хвост, убегает
В чащу лесную скорей, ибо знает вину за собою,–
Так же скрылся из глаз оробевший Аррунт и, доволен
815 Тем, что успел убежать, в ряды бойцов замешался.
Дева из раны копье рукой цепенеющей вырвать
Тщится, но в ребрах застрял глубоко наконечник железный.
Никнет, слабея, она, охладелые веки смежает
Смерть, и с девических щек исчезает пурпурный румянец.
820 И, умирая, она обратилась к одной из ровесниц –
Акке, которой всегда доверяла всех больше, с которой
Все заботы делить привыкла, и так ей сказала:
"Силам приходит конец, сестра моя Акка. От раны
Я умираю, и мрак пеленой мне глаза застилает.
825 К Турну беги, передай мое последнее слово:
Пусть он меня заменит в бою и тевкров отбросит.
Акка, прощай!" И, сказав, обронила поводья Камилла,
Наземь без сил соскользнула с коня; застылое тело
Медленно холод сковал, из рук упало оружье,
830 Тяжко склонилась на грудь голова, осененная смертью,
И отлетела душа к теням, ропща и стеная.
Тотчас же ввысь до светил золотых громогласный взметнулся
Крик, и свирепее бой закипел после смерти Камиллы.
Рвутся вперед, сплотивши ряды, троянские рати,
835 С ними тирренцев вожди и отряд аркадский Эвандра.

Тривией посланный страж, восседала Опис в ту пору
В ближних горах и с вершин наблюдала битву без страха.
Только лишь яростный крик бойцов она услыхала
И увидала вдали Камиллы скорбную гибель,
840 Вырвался стон у нее из груди, и промолвила нимфа:
"Слишком тяжко тебя, слишком тяжко судьба покарала,
Дева, за то, что войной ты осмелилась тевкров тревожить!
Жизнь твою не спасло то, что ты, людей избегая,
Чтила Диану в лесах и наши стрелы носила...
845 Горе! Но в смертный твой час не покинет владычица наша
На поруганье тебя; молва о гибели девы
Все племена облетит, и не скажет никто, что осталась
Ты неотмщенной: ведь тот, кто грудь осквернил тебе раной,
Смертью искупит вину". У подножья горы возвышался
850 Древний курган земляной, осененный густыми ветвями
Дуба: покоился там Дерценн, владыка лаврентцев.
Быстро на этот курган поднялась прекрасная нимфа,
Стала с вершины холма искать глазами Аррунта
И, завидев его, ликовавшего сердцем спесивым,
855 Молвила: "В сторону ты для чего уходишь? Приблизься!
Здесь ты погибнешь, Аррунт, за убийство Камиллы награда
Ждет тебя здесь: ты умрешь, пораженный стрелою Дианы".
Молвила так и, меж стрел, в золоченом лежавших колчане,
Выбрав одну, свой лук напрягла фракийская нимфа;
860 Долго сгибала его, пока не коснулись друг друга
Рога концы и стрелы острие руки не коснулось
Левой, а правая в грудь, отводя тетиву, не уперлась.
В воздухе свист Аррунт услыхал – и в то же мгновенье
В тело ему глубоко наконечник железный вонзился.
865 Стонам предсмертным его друзья не вняли, оставив
Мужа в пыли умирать, позабытым в неведомом поле.
Опис меж тем вознеслась на крылах к высотам Олимпа.

Легкий Камиллы отряд, потеряв царицу, пустился
В бегство первым, и вслед полетел Атин, убегая,
870 Рутулы с ним, и без войска вожди, и бойцы в беспорядке –
Все, коней повернув, спешат за стенами укрыться.
Нет и мысли о том, чтобы тевкров напор смертоносный
Стрелами остановить или встретить стойко с оружьем:
Держат все за спиной с тетивою спущенной луки,
875 Только копыта коней потрясают рыхлое поле.
Ближе и ближе к стенам несется темная туча
Пыли, толпа матерей, ладонями в грудь ударяя,
С башен глядит и зубцов, и до неба вопли взлетают.
Первый отряд беглецов в отворённые рвется ворота,–
880 Но по пятам подлетают враги беспорядочным строем,
Смерть латинян и здесь настигает – на самом пороге
Крепких отеческих стен, и среди домов безопасных
Всадники гибнут от ран. А другие скорей запирают
Створы ворот и не смеют впустить соратников в город,
885 Путь молящим закрыв. Меж своих начинается сеча:
Рвутся с мечами одни, их мечом отражают другие.
Вот на глазах матерей и отцов, рыдающих горько,
Те, что остались вне стен, во рвы срываются с кручи
Или, узду отпустив и коней погоняя вслепую,
890 В крепкие балки ворот, как таран, колотят с разлета.
Матери, жены – и те в разгаре схватки смертельной
(Путь им к отчизне любовь и Камиллы пример указали)
Стали дубины со стен и в огне заостренные колья,
Словно копья, метать во врагов рукою дрожащей;
895 В битве за город родной погибнуть каждая жаждет.

Турна в лесу между тем настигли горькие вести;
Акка их принесла, царя в смятенье повергнув:
Нет уж Камиллы в живых: и войско вольсков разбито,
Враг наступает, и Марс ему сопутствует в битве,
900 Поле у тевкров в руках, и страх до стен докатился.
В ярости Турн (такова громовержца суровая воля)
Сходит, безумец, с холмов, покидает лесную засаду.
Только лишь он отступил и достиг открытой равнины,
Как родитель Эней, миновав без помехи ущелье,
905 Горный хребет одолел и отряды из лесу вывел.
Так с войсками они, поспешая оба к Лавренту,
Шли Друг другу вослед, разделенные малым пространством,
В тот же миг, когда увидал Эней в отдаленье
Строй италийских бойцов на полях, дымящихся пылью,–
910 Турн по доспехам узнал владыку грозного тевкров,
Ржанье коней услыхал и мерный топот пехоты.
Тотчас сошлись бы они, чтобы в битве помериться силой,
Если бы Феб утомленных коней в пучину Гибера
Не погрузил, заалев, и мрак, окутавший небо,
915 Лагерем стать не заставил врагов под самым Лаврентом.

----------------------------------------------------------------------------

ПРИМЕЧАНИЯ

Стихи 3–4. ...хоть печаль мрачит ему душу... спешит богам обеты исполнить.–
В комментариях Сервия это место толкуется следующим образом: по римскому
обычаю, оскверненные похоронами не приносили жертвы. Если же приходилось
объединять похороны и жертвоприношения, то старались совершить сначала
обряд жертвоприношения.

Стих 6. Трофей.– См. примеч. к "Энеиде", X, 774–775. Владыка сражений –
Марс.

Стих 33. Паррасийцы – аркадцы (см. примеч. к "Энеиде", VIII, 344).

Стих 51. ...небесам ничего ум не должен!– Римляне считали, что у человека
при жизни долг по отношению к "вышним", "небесным" богам; после смерти он
"должен" только богам подземного царства, "нижним", как их называли римляне.

Стих 93. ...с копьями вниз острием...– воинский похоронный обычай; обратной
стороной поворачивали и щиты, чтобы не осквернять видом мертвого
изображенные на них божества.

Стих 143. ...как обычай велит...– По римскому обряду погребения, умершего
встречали вне стен города ночью с факелами. Вергилий приписывает этот
обычай аркадцам.

Стих 194. ...с раскаленной осью колеса...– Ось колеса боевой или спортивной
колесницы раскалялась от быстрого движения. Эпитет "раскаленный" настолько
прочно сросся для римских поэтов с понятием оси, что Вергилий употребил его
и здесь, где речь идет о неподвижных колесницах.

Стих 215. Души любимых сестер...– В переводе сохранен поэтический перифраз
(вместо "Любимые сестры"), свойственный Гомеру и порой воспроизводимый
Вергилием.

Стих 246. ...в честь города предков...– Имеется в виду город Аргос-Гипион в
Пелопоннесе. Арпы (стих 250) – позднейшее название Аргирипы.

Стих 247. Гарган – хребет в Апулии.

Стих 260. ...злая Минервы звезда...– очевидно, буря, посланная Минервой,
чтобы погубить флот Аякса, сына Оилея (см. "Энеиду", I, 39 и след.).
Древние считали, что бури вызываются влиянием светил. ...Кафарей и утесы
Эвбеи.– Кафарей – скалистый мыс на острове Эвбея, где разбивались греческие
корабли.

Стих 262. Столбы Протея – смелое поэтическое обозначение острова Фарос у
берегов Египта, где Менелай получил предсказание от Протея (см. "Одиссею",
IV, 351 и след.). Столбами Протея Фарос назван потому, что он представляет
собой как бы крайнюю восточную точку Средиземного моря, подобно тому как
Столбы Геркулеса (Гибралтар) – его крайнюю западную точку.

Стих 266. ...сам властитель Микен...– Агамемнон. Перестановка стихов по
сравнению с рукописью принята во всех изданиях.

Стих 268. Прелюбодей – Эгисф, любовник Клитемнестры, жены Агамемнона (см.
также примеч. к "Энеиде", III, 331).

Стих 264. Локры – спутники Аякса, сына Оилея, отнесенные бурей к берегам
Африки и там поселившиеся. Злоключения ахейцев на пути из Трои составляли
сюжет не дошедшей до нас послегомеровской эпической поэмы "Возвращения".

Стих 272. ...спутников вижу моих...– Спутники Диомеда были превращены
Венерой в стонущих птиц и должны были летать между рекой и морем.

Стих 286. ...к стенам инахийским...– то есть в Аргос.

Стих 405. Авфрид – река в Апулии, впадающая в Адриатическое море.

Стих 457. Падуза – рука реки Пада (По).

Стих 463. Манипул – римское воинское подразделение; легион состоял из
тридцати манипулов.

Стих 540. Приверн – город Лация, принадлежавший сначала вольскам.

Стихи 542–543. Касмилла, Камилла – древнейшее латинское имя, имеющее
множество значений мифологического и религиозного характера: 1) Камилл –
бог-служитель Великих богов в мистериях Самофракии, 2) Камилл – имя
Меркурия у этрусков, 3) камиллы – низшие служители культов у пеласгов,
этрусков и римлян, 4) камиллами называли детей знатных фамилий, специально
определенных в культовых церемониях для поднесения обрядовых предметов –
кувшина с водой, соли, муки. Вергилий делает Камиллу жрицей Дианы,
посвященной богине с рождения,– имя "Камилла" сохраняет свой сакральный
смысл.

Стих 659. Так во фракийском краю...– Для Вергилия Фракия – крайний север,
потому "застыла" вода реки Термодонта. Амазонки считались фракиянками.

Стих 661. Ипполита – дочь Марса, амазонка, взятая в плен Тесеем, мать
Ипполита.

Стихи 701–702. ...хитрец не последний средь лигурийцев...– У лигурийцев
была репутация обманщиков; Сервий приводит даже мнение Катона, что "все
лигурийцы обманщики".

Стих 721. ...священный хищник...– ястреб; по полету ястребов гадали
прорицатели-авгуры.

Стих 737. ...кривые флейты...– фригийские флейты с загнутым верхним концом
и широким раструбом.

Стих 773. ...с рогом ликийским...– с луком, ...гортинские стрелы...–
критские (Гортина – город на острове Крите). Ликийцы и критяне славились
как стрелки из лука.

Стих 785. ...Аполлон, хранитель Соракта! – На вершине горы Соракта в
Этрурии, неподалеку от Риса, был культ древнеиталийского божества Вейовиса,
в котором впоследствии признали Аполлона. Обряд жертвоприношений ему
сопровождался шествием жрецов (гирпов, гирпинов) по пылающим бревнам.
Сервий цитирует Варрона, утверждавшего, что ступни жрецов смазаны особым
составом.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


08-10, 14:28
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
Вергилий. Энеида. Книга двенадцатая.

КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ

Видит Турн: изнемог, враждебным сломленный Марсом,
Дух латинян, и все ожидают, что он обещанье
Выполнит, все на него одного глядят с укоризной.
Пуще гордость и гнев разгорелись в душе непреклонной:
5 Словно как лев на ливийских полях, когда ловчим он ранен,
Грозно готовится в бой, и на шее под гривой мохнатой
Мышцы играют, и рык излетает из пасти кровавой,
И бестрепетно зверь ломает дротик вонзенный,–
Так же неистовый Турн накалялся безудержной злобой.
10 В бурном волненье к царю он с такой обращается речью:
"Дело уже не за Турном теперь, и у тевкров трусливых
Повода нет отменять иль оттягивать то, что решили.
С ним я сражусь. Готовьте обряд, договор заключайте!
Либо своею рукой беглеца азиатского в Тартар
15 Сам я пошлю,– пусть праздно сидят и смотрят лаврентцы,
Как опровергну мечом я упреки, что все мне бросают,–
Либо пусть он побежденной страной и невестой владеет".

Турну Латин отвечал с преисполненным кротости сердцем:
"Воин, великий душой! Насколько всех превосходишь
20 Дерзкой доблестью ты, настолько мне подобает
Всё обдумать и все случайности взвесить с опаской.
Есть у тебя города, что ты сам покорил, и владенья
Давна-отца, и казны у Латина щедрого хватит.
Есть и в Латинской земле, и в Лавренте другие невесты,
25 Не из бесславных родов. Дозволь мне высказать прямо
То, о чем говорить нелегко, и запомни навеки:
Дочь отдавать никому из тех, кто сватался прежде,
Права я не имел: так и боги и люди вещали.
Но, побежден любовью к тебе и слезами Аматы,
30 Помня о нашем родстве, разорвал я священные узы:
Отнял у зятя жену, нечестивое поднял оружье.
Видишь ты сам, какие с тех пор гнетут меня беды,
Войны какие: ведь ты всех больше тягот выносишь.
Враг – ты забыл? – нас дважды разбил, надежда латинян –
35 Только на стены теперь. От нашей крови доныне
В Тибре вода горяча, от костей поля побелели.
Сколько же раз мне решенье менять? Какое безумье
Дух мой мутит? Если с ними союз после гибели Турна
Я готов заключить, почему, пока еще жив он,
40 Мне войну не прервать? Что скажут все италийцы,
Если на смерть – да не даст судьба словам моим сбыться!
Я обреку жениха, который дочь мою сватал?
Вспомни войны превратности все, над родителем сжалься
Старым, который теперь грустит о сыне в далекой
45 Ардее". Все ж не смирил Латин неистовство Турна,–
Больше его распалил, усугубив недуг врачеваньем.
Турн, едва только мог он слово вставить, ответил:
"Если тебя обо мне заботы мучат, оставь их,
Добрый отец, и дозволь выбирать между жизнью и славой.
50 Я ведь тоже метать умею копья, и крепко
Меч держать, и врагов железом до крови ранить.
Будет богиня-мать далеко от сына и женской
Тучей не скроет его, не подменит тенью бесплотной".

Тут зарыдала, страшась исхода битвы, царица,
55 Пылкого зятя обняв, обреченная смерти взмолилась:
"Турн, если сердцем ты чтишь Амату, если слезами
Тронуть могу я тебя,– ведь один ты покой и надежда
Старости жалкой моей, лишь тобою крепки Латина
Власть и честь, и в крушенье наш дом ты один подпираешь,–
60 Я молю об одном: не вступай в поединок с троянцем!
Та же участь, что ждет тебя в этой гибельной битве,
Ждет и меня: я покину с тобой этот мир ненавистный,
Чтобы, пленнице, мне не увидеть зятем Энея".
Матери слыша слова, залилась и Лавиния плачем,
65 Слезы лицо, запылавшее вмиг, орошают, и пламя
Рдеет на влажных щеках, разгораясь алым румянцем.
Словно слоновая кость, погруженная в пурпур кровавый,
Словно венчики роз, что средь бледных лилий алеют,
Так у царевны в лице с белизной боролся румянец.
70 Турн неотрывно глядит на нее и, гонимый любовью,
Рвется в сраженье сильней; и Амате ответил он кратко:
"Мать, слезами меня,– ведь сулят недоброе слезы,–
Не провожайте, молю, на суровую Марсову битву.
Турн ни отсрочить свою, ни приблизить не волен кончину.
75 Весть от меня, Идмон, передай повелителю тевкров,
Хоть и придется она ему не по сердцу: завтра,
Чуть лишь на небо взлетит в колеснице багряной Аврора,
Тевкров на рутулов пусть не ведет он, пусть отдыхает
Тевкров и рутулов меч: мы своею кровью положим
80 Битвам конец; пусть в бою женихи добывают невесту!"

Так он сказал, и, к себе удалившись поспешно, велел он
Тотчас коней привести и долго на них любовался;
Некогда их подарила сама Орифия Пилумну,
Спорили с ветром они быстротой, белизной – со снегами.
85 Вкруг обступив скакунов, по груди лихие возницы
Ласково хлопают их и чешут гривы густые.
На плечи Турн надевает меж тем чешуйчатый панцирь
(Золотом панцирь сверкал, и горел он светлою бронзой),
Меч берет он, и щит, и рогатый шлем красногривый
90 (Бог огнемощный сковал тот меч для родителя Давна,
В волны Стикса клинок погрузив, добела раскаленный);
После с силой схватил и потряс он могучею пикой,
Что прислоненной к столпу посреди чертога стояла
(Пику он эту добыл у аврунка Актора в битве).
95 Громко рутул вскричал: "Ты всегда безотказно внимала,
Пика, моим мольбам! Приближается срок! Помоги же
Турну, который тобой после Актора ныне владеет!
Дай полумужа сразить фригийца, и сорванный панцирь
Мощной рукой изломать, и в пыли ему выпачкать пряди
100 Влажных от мирры кудрей, завитых горячим железом".
Бешенство гонит его, от щек, пылающих жаром,
Искры летят, и в безумных глазах огонь полыхает.
Так бычок молодой, протяжным пугая мычаньем,
Пробует в гневе рога перед первою битвой, упёршись
105 В крепкий древесный ствол, и бодать пытается ветер
Или, готовясь к борьбе, песок копытами роет.

В это же время Эней, не меньшим гневом исполнен,
Сердце для битвы крепил, облачившись в доспех материнский,
Радуясь, что договор конец положит сраженьям.
110 Сам утешал он друзей и тревогу печального Юла,
Им открывая судьбу, и мужей отрядил, чтоб Лавину
Твердый ответ отнести, известить об условиях мира.

Только лишь новый день, восходя, осыпал лучами
Горы, и ввысь поднялась из пучины Солнца упряжка,
115 Головы гордо подняв, из ноздрей выдыхая сиянье,–
Стали тотчас же у стен великого города порознь
Тевкры и рутулов рать готовить поле для битвы,
Общим богам воздвигать алтари из зеленого дерна
И очаги. А другие огонь и воду приносят,
120 Бедра одев полотном и виски увенчавши вербеной.
Вот авзонидов войска выходят, строй копьеносный
В поле течет из ворот. Выступают навстречу троянцы,
Вслед тирренцев полки, непохожи на тевкров оружьем.
Каждый так снаряжен, словно Марсов бой беспощадный
125 Войско зовет. Меж бойцов в багреце и в золоте гордом
Скачут, красуясь, вожди: Мнесфей, Ассарака потомок,
Храбрый тирренец Азил; впереди ополченья латинян
Едет Мессап, укротитель коней, Нептунова отрасль.
Подали знак – и ряды по своим сторонам расступились,
130 Копья воткнулись в песок, и щиты к ним бойцы прислонили.
Гонит на кровли домов, на высокие башни тревога
Весь безоружный народ, матерей и немощных старцев,
И у ворот городских толпой теснятся лаврентцы.

В это мгновенье с холма, что зовется ныне Альбанским,–
135 Встарь же ни имени он не имел, ни почета, ни славы,–
Дочь Сатурна поля оглядела с вершины, и оба
Войска враждебных на ней, и город владыки Латина.
Турна сестре сказала она, богиня – богине,
Властной над влагой озер и о звонких пекущейся реках,
140 Ибо возвысил ее священной почестью этой,
Девство похитив у ней, повелитель высокий эфира:
"Нимфа, потоков краса, моему любезная сердцу,
Ведаешь ты, что тебя среди жен латинских, деливших
Ложе, постылое мне, с Юпитером великодушным,
145 Я отличила одну, наградив небесным уделом.
Знай же, что горе тебе грозит, и меня не кори им:
Прежде казалось мне, что не враждебны Фортуна и Парки
Лация делу – тогда я хранила твой город и Турна,
Ныне же храбрый вступил с судьбой в неравную битву.
150 Паркой назначенный срок и десница врага уже близки.
Я не в силах смотреть ни на их договор, ни на битву.
Если отважишься ты ради брата хоть что-нибудь сделать,–
Действуй, пора! Быть может, придет к злополучным удача!"
Этим богини словам отвечала слезами Ютурна,
155 Дважды и трижды рукой в благородную грудь ударяя.
"Плакать не время, спеши,– говорит царица Юнона,–
Брата, коль способ найдешь, попытайся вырвать у смерти,
Вновь их сражаться .заставь и разрушь союз заключенный.
Я отвечаю за все". И покинула нимфу Юнона,
160 Дух колебаньем смутив и ранив сердце печалью.

Тою порой показались цари: в колеснице четверкой
Едет могучий Латин, и венец на челе его блещет
Яркий, о дважды шести лучах золоченых,– отличье
Внуков Солнца; и Турн белоснежной парою правит,
165 Две в руке у него с широкими жалами пики.
Вот и родитель Эней, зачинатель племени римлян,
Звездным сверкая щитом, небесным доспехом сверкая,
С ним Асканий – второй залог величия Рима,–
Лагерь покинув, идут; облаченный в белое платье
170 Жрец поросенка ведет и овцу, не знавшую стрижки,
В жертву богам, к алтарям, где пылает жаркое пламя.
Взоры очей обратив восходящему солнцу навстречу,
Головы жертв посыпают цари соленой мукою,
Метят их острым клинком и творят на алтарь возлиянье.
175 Благочестивый Эней с мечом обнаженным взмолился:
"Солнце в свидетели я призываю и Лация землю,
Ради которой труды и невзгоды я тяжкие вынес!
Ты, всемогущий Отец, с твоей сестрой и супругой,
К нам благосклонной теперь по молитвам моим! Ты, родитель
180 Марс, прославленный бог, в чьей власти битвы и войны!
Будьте свидетели мне и вы, Родники и Потоки,
Вы, божества, сколько есть вас в морях и высоком эфире!
Если жребий отдаст авзонийскому Турну победу,
В город Эвандра тогда пусть уйдут побежденные тевкры,
185 Эти поля покинет мой сын, и впредь энеады
Ваших не будут держав мечом мятежным тревожить.
Если же судьбы пошлют победу нашему Марсу,–
В это я верю, и пусть не обманут всевышние ветры,–
Тевкрам я подчинять италийцев не стану и царской
190 Власти искать для себя: пусть не будет никто побежденным,
Пусть неразрывный союз равноправные свяжет народы.
Я лишь богов и святыни вам дам. Пусть торжественной властью
Тесть мой владеет, Латин, на войне и в мире,– для нас же
Тевкры град возведут, и Лавиния даст ему имя".
195 Так Эней говорил, и Латин вослед ему молвил,
К небу взор устремив, простирая руки к светилам:
"Теми же я клянусь Землей, Светилами, Морем,
Януса ликом двойным и чад Латоны четою,
Силой подземных богов и святилищем крепкого Дита!
200 Мне да внемлет Отец, освящающий молнией узы!
Вы, божества и огни алтарей, которых касаюсь,
Мне свидетели: мир и союз нерушим для латинян,
Что б ни случилось, вовек. Никакая сила отныне
Волю не сломит мою,– пусть бы даже в потопе смешались
205 Волны и суша и свод небес обрушился в Тартар,–
Так же, как этот жезл (был жезл в руке его правой)
Тени не даст никогда, не оденется легкой листвою,
После того как, в лесу со ствола материнского срезан,
Соков лишен, потерял под ножом он и кудри и ветви,
210 Некогда сук, но теперь рукой искусной оправлен
В медный убор и вручен отцам народа латинян".
Так говорили цари, договор скрепляя взаимно,
Перед очами вождей, а потом над огнем по обряду
Жертвы заклали они освященные, заживо вырвав
215 Сердце и печень у них и алтарь отягчивши дарами.

Но уж неравным теперь поединок царей представлялся
Рутулам; в душах у них несогласные борются чувства
Тем горячей, чем ближе они превосходство Энея
Видят. И пуще сердца взволновал лицом изможденным,
220 Взором потупленным Турн, когда он к алтарю, побледневший,
Шел и с мольбою к нему припал, не промолвив ни слова.
Слышит Ютурна: в толпе раздается ропот все громче,
Шаткие души людей обращаются к помыслам новым;
В гущу стоящих бойцов, приняв обличье Камерта
225 (С прадедов был могуч его род, и отец возвеличил
Доблестью имя его, и он сам был воин отважный).
В гущу бойцов замешалась она и стала умело
Сеять ропот меж них, подстрекая такими речами:
"Видеть не стыдно ли вам, как за нас всех подставляет
230 Жизнь один под удар? Иль числом не равны мы и силой
Нашим врагам? Вот вся она здесь, аркадцев и тевкров
Рать роковая, и вот ненавистные Турну этруски:
Всем не хватит врагов, коль один на один мы сойдемся!
Турн к небожителям, чьим алтарям он себя посвящает,
235 Будет молвой вознесен, и не смолкнет в устах его имя.
Мы же, отчий наш край потеряв, надменным владыкам
Станем рабами, коль здесь сидеть останемся праздно".
Воинов рвенье она разожгла такими речами,
Громче и громче пополз по ратям рутулов ропот.
240 Даже латиняне все и лаврентцы, которые прежде
Лишь о спасенье страны, о покое и мире мечтали,
Рвутся к оружью опять и молятся, чтоб не успели
Клятвой скрепить договор, и об участи Турна жалеют.
Нимфе все мало, и вот, затеяв новую хитрость,
245 Знаменье в небе она явила (ничто италийцам
Ум не могло сильней помутить, чем обманное чудо):
В алом эфире летел орел Юпитера бурый,
Птиц прибрежных вспугнув, за крылатым гнался он строем;
Вдруг упал с высоты и прекрасного лебедя поднял
250 Злобный разбойник из волн, кривыми впившись когтями.
Духом воспрянув, глядят италийцы на дивное дело:
С криком всей стаей назад повернули бегущие птицы,
Свет крылами застлав и сбившись плотною тучей,
В небе погнали врага,– и, натиском их побежденный,
255 Выпустил хищник из лап, ослабевших от тяжести груза,
В воду добычу и сам в облака умчался трусливо.
Рутулов радостный клич предвестье лживое встретил.
Тянутся руки к мечам. И первым гадатель Толумний
Молвит: "Ниспослано то, о чем просил я в молитвах!
260 Вижу богов, богов узнаю! Берите оружье,
Я поведу, несчастные, вас, которых войною
Злобный пришлец запугал, словно птиц бессильных, явившись
Берег ваш разорять. Но на всех парусах убежит он
В море трусливо. А вы ряды дружнее сомкните:
265 В битве царя защитим и отнять его не позволим!"
Вымолвив, он из рядов выбегает и в тевкров бросает
Пику; прямо летит, рассекая воздух со свистом,
Ветка кизила. И вмиг раздаются крики повсюду,
Вмиг запылали сердца, и ряды смотревших смешались.
270 Пика меж тем,– у нее на пути живою преградой
Девять прекрасных сынов аркадца Гилиппа стояло,
Братьев, рожденных одной тирренкой-матерью старцу,–
В тело впилась одному, туда, где живот его стянут
Кожаным поясом был, скрепленным пряжкою сбоку;
275 Юношу дивной красы, блиставшего пышным доспехом,
Пика пронзила насквозь и в песок опрокинула желтый.
Братья, отважный отряд, пораженные скорбью внезапной,
Тотчас хватают мечи и железо летучее копий,
Рвутся вслепую вперед; навстречу им выбегает
280 Строй лаврентских бойцов; и уже агиллинцы и тевкры
Мчатся лавиной густой и аркадцы в пестрых доспехах.
Страсть одна у врагов: решить оружием тяжбу.
Все алтари сметены. Взвихрённой черною тучей
По небу копья летят, и железный рушится ливень.
285 Чаши несут и жаровни назад. Латин убегает,
Прочь уносит богов, изгоняемых попранной клятвой.
Впрячь в колесницы коней спешат одни, а другие
Прыгают в седла, летят на врага с мечом обнаженным.
Вот на Авлеста-царя Мессап коня направляет
290 В жажде разрушить союз, и тирренца в царском уборе
Гонит он и теснит,– пока, попятившись в страхе,
Вдруг на алтарь, что сзади стоял, не наткнулся несчастный.
Навзничь он пал и на жертвенник лег головой и плечами;
Быстрый примчался Мессап, о пощаде молившего мужа
295 Толстым, тяжелым копьем он с коня ударил и молвил:
"Этот готов! Принес я богам наилучшую жертву!"
С теплого тела доспех италийцы, собравшись, сорвали.
Вот Кориней, на бегу с алтаря головню подхвативший,
Бросил Эбузу ее, для удара занесшему руку,
300 Прямо в лицо; борода занялась у Эбуза густая,
Смрад паленых волос полетел; Кориней же немедля
Левой рукою схватил врага трепетавшего кудри,
Наземь бросил его, придавил, упершись коленом
В грудь, твердый клинок вонзил меж ребер. За Альсом,
305 Храбрым хранителем стад, среди первых летевшим сквозь копья,
Мчался, меч занося, Подалирий; но Альс, обернувшись,
Острой секирой взмахнул и череп до подбородка
Надвое тевкру рассек, оросив доспех его кровью.
Тотчас же тяжкий покой, железный сон, опустившись,
310 Воину очи застлал навеки тьмой непроглядной.

Благочестивый Эней, не покрыв даже голову шлемом,
Громко к тевкрам взывал, протянув безоружную руку:
"Стойте! Куда вы? Зачем разгорелась распря нежданно?
Гнев сдержите, друзья! Заключен союз, и условья
315 Приняты: мне одному надлежит сражаться по праву!
В бой без страха меня пустите: узы скреплю я
Твердой рукой. Мне Турн обречен обрядом священным".
Но между тем как Эней увещал речами троянцев,
Вдруг со свистом к нему прилетела пернатая стрелка;
320 Ныне неведомо, чей послал ее лук, и какие
Ветры ее принесли, и кто осчастливил удачей
Рутулов – случай иль бог: погибла подвига слава,
Не похвалялся никто Энея пролитой кровью.
Турн, едва увидал, как Эней уходит из строя,
325 Как всполошились вожди, загорелся пылкой надеждой:
Требует вновь он коней и доспех и, вскочив в колесницу,
В руки поводья берет, преисполнен гордости новой.
Много могучих мужей, пролетая, он гибели предал,
То полумертвыми их валил, то давил колесницей,
330 То убегавших разил, из убитых выхватив копья.
Так окровавленный Марс над потоком Гебра студеным,
Звоном щита возбуждая вокруг беспощадные битвы,
Бешеных гонит коней, и быстрей Зефира и Нота
По полю мчатся они; под копытами быстрыми стонет
335 Фракии дальней земля; а следом спутники бога –
Мрачного Ужаса лик, и Гнев, и Козни несутся.
Марсу подобный, коней, от пота дымящихся, гонит
Турн окрыленный, глумясь над врагами, что жалкою смертью
Гибнут вокруг; летят от копыт горячие брызги
340 Алой кровавой росы, и песок стал от крови зыбучим:
Издали Турн Сфенела сразил, а Фамира и Фола –
В ближнем бою; издалёка настиг он двоих Имбрасидов –
Главка и Лада – копьем; в краю Ликийском взрастил их
Имбрас и сам на войну снарядил, чтоб могли они равно
345 Биться и в пешем строю, и верхом, ветра обгоняя.
В поле с другой стороны на врагов устремился отважно
Славный воитель Эвмед, Долона древнего отпрыск;
Имя он деда носил, а мощью и храбростью равен
Был отцу, что лазутчиком шел к данайскому стану,
350 Дерзко в награду себе испросив упряжку Пелида;
Но заплатил за дерзость ему другою наградой
Сын Тидея, и он о конях уж не думал Ахилла.
Турн, чуть завидел вдали на равнине открытой Эвмеда,
Легким дротом в него метнул, прорезавшим воздух,
355 Резвых коней задержал, с колесницы спрыгнул проворно,
Кинулся прямо к врагу, лежавшему замертво в прахе,
Шею ногой придавил и, меч из рук его вырвав,
В горло клинок вонзил глубоко и над трупом промолвил:
"Землю хотел захватить ты в краю Гесперийском? Отмерь же
360 Собственным телом ее! Такую награду уносят
Все, кто на нас нападет; города здесь так воздвигают!"
Пику метнув, отправил он вслед за Эвмедом Асбута,
После – Хлорея, Дарета, Сибариса и Терсилоха,
С ними – Тимета, что был норовистой лошадью сброшен.
365 Если, шумно дыша, на эгейский простор налетает
Вдруг эдонийский Борей,– убегают к берегу волны.
И под напором его разбегаются по небу тучи.
Так же, где бы себе ни прокладывал рутул дорогу,–
Вспять отряды бегут. Порыв увлекает героя,
370 Грива на шлеме его развевается по ветру бурно.
Горько Фегею глядеть, как неистовый Турн побеждает.
Путь преградив упряжке врага, покрытые пеной
Он поводья схватил, на бегу повернул колесницу,
Сам же, конями влеком, повис на дышле, подставив
375 Бок удару копья,– прорвав двойную кольчугу,
Тело задел наконечник легко и крови отведал.
Тотчас к врагу повернулся Фегей, щитом прикрываясь,
Начал с мечом наступать, друзей призывая на помощь,
Но колесница вперед рванулась и с ног его сбила,
380 Бросила наземь его под колеса, и Турн подбежавший
Шею ему мечом разрубил меж кольчугой и шлемом,
Голову снес и оставил в песке безглавое тело.

Тою порой, как Турн губил врагов, побеждая,
Верный Ахат и Мнесфей и с ними юный Асканий
385 В лагерь к шатрам привели залитого кровью Энея:
Шел он, за шагом шаг, опираясь на длинную пику,
В гневе обломок стрелы из раны вырвать пытался,
Требовал, чтобы друзья помогли ему способом скорым:
Рану широким мечом иссекли и скрытое в теле
390 Вынули жало стрелы и вернуться в бой разрешили.
Япиг, Иасия сын, подошел, Аполлона избранник;
Бог ему в давние дни, воспылав любовью великой,
Радостно все искусства свои предлагал и уменья:
Или пророчества дар, иль кифару, иль быстрые стрелы.
395 Япиг, желая продлить отца одряхлевшего годы,
Силу трав предпочел узнать, врачеванья приемы
Все изучить, чтоб в тиши заниматься скромным искусством.
Горько ропща, стоял Дарданид, на копье опираясь,
Рядом – троянцев толпа и плачущий отрок Асканий.
400 Только Эней недоступен слезам. А старец хлопочет,
Полы плаща подобрав по обычаю всех пеанидов:
То умелой рукой, то могучими травами Феба
Тщетно старается он помочь, и железо из раны
Пальцами хочет достать и цепкими вырвать щипцами.
405 Нет удачи ему, и на помощь отец врачеванья
Феб не приходит; меж тем на полях все больше и больше
Ужас растет, все ближе беда: застилается небо
Пылью, и всадников строй подступает, и стрелы на лагерь
Сыплются частым дождем, и в эфир высокий взлетают
410 Скорбные вопли бойцов, сражаемых Марсом суровым.
Горько Венере глядеть на мученья безвинные сына.
Тотчас она сорвала ясенец на Иде Диктейской –
Стебель с пурпурным цветком, от спелых листьев кудрявый;
Знают эту траву быстроногие горные козы,
415 Ищут ее, убежав со стрелой пернатою в теле.
Облаком темным лицо окутав, приносит Венера
Травку и тайно ее погружает в блестящую чашу;
Влаге, налитой в нее, придав целебную силу,
Сок амвросии льет и душистый состав всецелящий.
420 Рану влагой омыл ни о чем не ведавший Япиг –
Боль немедля ушла и покинула тело Энея,
Кровь перестала течь, осушилась глубокая рана,
Тотчас, покорно руке, без усилья вышло из тела
Жало стрелы, и к царю вернулись прежние силы.
425 "Что ж вы стоите? Скорей вождю несите оружье! –
Япиг вскричал и сердца наполнил мужеством новым.–
Нет, не силе людской, не стараньям искусства обязан
Ты избавленьем, Эней, не моей исцелен ты рукою:
Бог великий тебя для великих дел возвращает".
430 Быстро поножи надел герой, стосковавшись по битве.
Пикой тяжелой взмахнул; промедленье ему ненавистно.
Панцирь уже на плечах, и щит удобно прилажен.
Юла привлек родитель к груди, одетой в доспехи,
И хоть мешал ему шлем, коснулся сына губами,
435 Молвив: "Учись у меня трудам и доблести, сын мой.
Быть счастливым учись у других. Тебя защищу я
В битве своею рукой, поведу к великим наградам.
Ты же о нас не забудь и, когда созреешь годами,
Пусть побуждает тебя подражать высоким примерам
440 Мысль, что Эней – твой отец и что брат твоей матери – Гектор".

Молвив такие слова, он из лагеря вышел, огромный,
Мощною пикой в руке потрясая; за ним устремились
Быстро Анфей и Мнесфей, и густой толпой за ворота
Воины хлынули все. В непроглядном облаке пыли
445 Скрылись от взоров поля, задрожала земля под ногами.
Видит Турн, что враги из лагеря снова выходят,
Видят противника вновь авзонийцы – и трепет холодный
Их пронизал до мозга костей. Всех раньше Ютурна
Тевкров услышала клич и в бегство бросилась в страхе.
450 Мчится Эней и чернеющий строй ведет по равнине;
Так, если вихрь налетит,– к земле стремительно мчится
По морю столб водяной, и сердца земледельцев сжимает
Вещий страх, ибо смерч немало свалит деревьев,
Много посевов сметет, на пути своем все разрушая;
455 Грохот меж тем доносят до них предвестники-ветры.
Смерчу подобна, идет предводимая мужем ретейским
Рать на врага; сплотившись тесней, построились в клинья
Тевкры. И вот уж мечом Тимбрея повержен Осирид,
Вот уж Ахатом убит Эпулон, Арцетий – Мнесфеем,
460 Уфент Гиасом сражен; погиб и гадатель Толумний,
Тот, что первым копье во врагов безоружных направил.
К небу вздымается крик; в свой черед под натиском тевкров
Рутулы мчатся назад, убегая по пыльному полю.
Но не желает Эней истреблять ни бегущих постыдно,
465 Ни в рукопашную с ним дерзающих биться на равных;
Тех, кто бросает копье, не преследует он,– одного лишь
Турна ищет во мгле, лишь его на бой вызывает.
Ужас душу потряс Ютурне, деве отважной.
Сильным ударом она Метиска, Турна возницу,
470 Сбросила прочь с передка, и лежать в пыли он остался,
Нимфа же в руки сама взяла волнистые вожжи,
Голосом, ростом, лицом и оружьем подобна Метиску.
Ласточка вьется порой по дому богатого мужа,
В атрий высокий впорхнув, и на черных крыльях кружится,
475 И, для крикливых птенцов собирая скудную пищу,
То по просторным сеням, то над самой водою мелькает;
Ласточке этой под стать, летит меж врагами Ютурна,
Быстрых коней торопя, колесницу по полю гонит,
Дальше спешит без дорог, чтоб и там и здесь показался
480 Радостный Турн, но нигде не успел завязать поединок.
Встречи с Турном ища, и Эней кружит по равнине,
По следу мчится за ним, через головы ратей разбитых
Громко кличет врага,– но едва лишь, поймав его взглядом,
Пустит троянец быстрей скакунов крылоногих вдогонку,
485 Тотчас, коней повернув, ускользает в сторону нимфа.
Как же ему поступить? Понапрасну прибоем бушуют
Мысли и душу влечет то одно, то другое решенье.
Вдруг Мессап, что держал два дрота с жалом железным
Гибких в левой руке, замахнулся одним и направил
490 Метким броском в Энея его, налетевши нежданно.
Встал на месте Эней и, согнув колени, укрылся
Весь за огромным щитом,– и дрот лишь маковку шлема
Снес у него и с гребня сорвал мохнатую гриву.
Пуще коварство врага распалило ярость героя.
495 Видит он: вновь и вновь колесницу кони уносят,–
И, громовержца призвав на алтарь взглянуть, оскверненный
Попранной клятвою, сам устремился в толпу италийцев,
Страшную сечу меж них учинил, разя без разбора,
Гнева узду отпустив, благосклонным сопутствуем Марсом.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


08-10, 14:28
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
500 В песне кто из богов мне о грозной поведает сече,
Гибели горькой вождей, которых по полю гнали
В свой черед то троянский герой, то рутул отважный?
Ты ли, Юпитер, хотел племена, которым навеки
Мир уготовил ты сам, испытать великой войною?
505 Только лишь, в битву вступив, Эней напал на Сукрона,
Встали на месте бойцы, задержался натиск троянцев;
Сбоку ударил герой, и недолго противился рутул:
В ребра вонзился клинок и принес мгновенную гибель.
Турн Амика в тот миг, когда конь его сбросил, на пику
510 Принял в пешем бою, и следом брата Диора
Острым железом сразил; отсеченными их головами
Он колесницу свою украсил и дальше умчался.
Предал смерти Эней Танаиса, Цетега и Тала,
Против троих сражаясь один, и за ними Онита
515 (Был он, несчастный, рожден Перидией отцу Эхиону).
Турн ликийцев двоих, пришедших с Фебовых пашен
Братьев родных, распростер, и аркадца Менота – напрасно
Тот ненавидел войну и на Лерне, рыбой обильной,
Жил ремеслом рыбака в дому убогом, не зная
520 Тягот богатства, с отцом, засевавшим наемную ниву.
Словно огонь в сухостойном лесу, с двух сторон запаленном,
С ревом несется вперед по кустам низкорослого лавра,
Словно потоки в горах, водопадами с круч низвергаясь,
Пеной покрыты, стремят на равнину ревущие воды,
525 Все на своем сметая пути,– так оба героя
Турн и Эней, несутся сквозь бой. Теперь до предела
Ярость наполнила грудь, и привыкшие только к победам
Рвутся сердца; разят лишь теперь они с полною силой.
Камень, обломок скалы, метнул троянец в Муррана;
530 Прадедов, дедов своих именами Мурран похвалялся,
Ибо весь его род царил на землях латинских,
Но с колесницы низверг его Эней, и под нею
Между колес повлеклось на вожжах его тело, и кони
Долго топтали его, позабыв о хозяине в бегстве.
535 С криком неистовым Гилл напал на Турна, но рутул
Пикой встретил врага и в висок золоченый ударил:
Шлем пробило копье и в мозгу пронзенном застряло.
Мощь руки, о Крефей, между греков храбрейший, от Турна
Не охранила тебя, и тебя, Купенк, от Энея
540 Боги твои не спасли: под удар налетевшего тевкра
Грудь ты подставил, и щит не сберег злосчастного медный.
Пашни Лаврента в тот день и тебя, Эол, увидали,
Как ты навзничь упал и простерся, руки раскинув,
Ты, кого не могли погубить ни фаланги аргивян,
545 Ни великий Ахилл, разрушитель Приамова царства.
Здесь ожидал тебя смерти предел: был дом твой под Идой,
Был в Лирнессе твой дом, а могила – в полях под Лаврентом.
Друг ко Другу лицом повернулись враги: италийцы,
Тевкры все, и средь них Мнесфей с отважным Серестом,
550 Храбрый Азил и могучий Мессап, коней укротитель,
Тусков полки и конный отряд аркадца Эвандра,–
Каждый являет в бою высочайшую сил своих меру,
Отдыха воинам нет, не медлит упорная битва.

Новый прекрасная мать тут внушила замысел сыну:
555 Чтобы к стенам он пошел, повернул против города войско,
Чтобы скорее сломил пораженьем внезапным латинян.
Сам он, когда меж рядов по следу Турна носился,
Все озирая кругом, увидал, что покоится в мире
Город, вине вопреки, и великой войною не тронут.
560 Сердце Энею зажгло виденье большего боя.
Кликнув Сергеста к себе и Мнесфея с отважным Серестом,
Встал герой средь вождей на холме, и сбежались немедля
Тевкров отряды к нему и вокруг столпились, оружья
Не выпуская из рук. И сказал им Эней с возвышенья:
565 "Тотчас исполните все, что скажу я. С нами Юпитер!
Бой хоть по-новому мы поведем, но с прежней отвагой!
Город, причину войны, столицу Латина сегодня,–
Если не примут узды, не признают нашей победы,–
Я сокрушу и с землей подожженные кровли сровняю.
570 Должен ли ждать я, пока соизволит Турн побежденный
В битву вступить и один на один сойдется со мною?
Здесь и начало, друзья, и конец войны нечестивой!
Факелы дайте: огнем мы принудим латинян к союзу".
Так он сказал, и тотчас же все, соревнуясь отвагой,
575 Строятся в клин и к стенам спешат лавиною плотной.
Лестницы вдруг появились в руках и горящие ветки.
Мчатся к воротам одни, убивают стражу у входов,
Копий и стрел пеленой застилают небо другие;
Руку из первых рядов Эней к стенам простирает,
580 Громко Латина корит в том, что дважды вражду разжигал он,
Дважды союз разрывал, и клянется, богов призывая,
В том, что и ныне его против воли заставили биться.
В городе тотчас раздор между граждан испуганных вспыхнул:
Требуют те отворить перед войском дарданским ворота
585 И за собою влекут на стены старца Латина;
Эти оружье несут, к обороне готовясь упрямо.
Так порою пастух, нашедший в скважистом камне
Диких пчел, выкуривать их принимается дымом;
В страхе за царство свое, облетают пчелы вслепую
590 Стан восковой и гнев свой сильней разжигают жужжаньем,
Едкий запах меж тем по проходам течет, и гуденье
Слышится в полой скале, и дым подымается к небу.

Новое горе тогда истомленных постигло латинян,
До основанья Лаврент потрясло оно скорбью нежданной:
595 С кровли едва увидав, как враги стремятся на приступ,
Мечут огонь на крыши домов и влезают на стены,
И не противятся им, не дерутся рутулы Турна,–
Тотчас царица сочла, что погиб в сраженье несчастный
Юноша. Разум ее помутился от боли внезапной:
600 Громко причиной всех бед и началом себя именует
В скорбном безумье она и ведет бессвязные речи;
После, решив умереть и покров разорвав свой пурпурный,
Вяжет к балке сама безобразную смертную петлю.
Скоро об этой беде узнали латинские жены.
605 Пышные кудри свои растерзала Лавиния первой,
Щеки себе расцарапала в кровь,– и, наполнив чертоги
Воплями, женщины все предались неистовой скорби.
Горькая весть из дворца по всему разлетелась Лавренту.
Падают духом бойцы; Латин разрывает одежды;
610 Смертью жены потрясен и крушеньем города скорым,
611 Пылью нечистой себе осыпает седины несчастный.

614 Тою порой воинственный Турн по краю равнины
645 Редких гнал беглецов,– но уже не с прежним усердьем,
И ликовал уж не так, когда кони врага настигали.
Вдруг до него донеслись непонятного полные страха
Вопли по ветру; и вот напряженным ловит он слухом,
Как зловещий растет в смятенном городе ропот.
620 "Горе мне! Вновь отчего оглашаются стены стенаньем?
Чьи это вопли сюда из далекого города слышны?"
Молвив, коней задержал, натянув поводья, безумец.
Тотчас богиня-сестра, что, приняв обличье Метиска,
Место возницы заняв, колесницей правила брата,
625 Молвит ему вперекор: "Истребляй троянских пришельцев
Здесь, где дорогу тебе открывает впервые победа.
Чтобы дома защищать, бойцы другие найдутся.
Пусть италийцев Эней в упорной преследует битве,–
Мы беспощадной рукой предавать будем смерти троянцев:
630 Ты ни убитых числом не уступишь дарданцу, ни славой".
Турн отвечал:
"О сестра, тебя я узнал, как только искусно
Ты договор заключить помешала и ринулась в битву;
Тщетно ты хочешь меня обмануть, о богиня. Но кто же
635 С неба тебя из богов послал на труды и на муки?
Брата ль несчастного ты прозреваешь жестокую гибель?
Что же мне делать теперь? Где сулит спасенье Фортуна?
Звал нас на помощь Мурран, на моих глазах умирая;
Не оставалось друзей у меня дороже Муррана,–
640 Но и могучий Мурран погиб под ударом могучим.
Уфент несчастный пал, не желая позор наш увидеть,
Ныне и телом его и оружьем владеют троянцы.
Я ли стерплю, чтобы враг (лишь этого нам не хватало!)
Жег дома? Я ли Дранка навет не смогу опровергнуть?
645 Эти неужто поля бегущим Турна увидят?
Так ли гибель страшна? Вы ко мне благосклонны пребудьте,
Маны, коль скоро богов небесных мне воля враждебна!
К вам с непорочной душой я сойду, не запятнанный гнусной
Этой виной и дедов моих достойный великих".

650 Так говорил он. Но вот сквозь толпу врагов пролетает
Пеной покрытый скакун, и, стрелою в голову ранен,
Сакет несется на нем, окликая по имени Турна:
"Сжалься над нами, Турн! На тебя лишь осталась надежда!
Молнией меч Энея разит, угрожает пришелец
655 В прах низвергнуть и сжечь пожаром твердыню латинян.
Факелы вражьи летят на кровли. Все италийцы
Взор обращают к тебе. Латин решиться не может,
С кем договор заключить, кого назвать ему зятем.
Та, что преданней всех тебя любила,– Амата
660 Жизни лишила себя и мир покинула в страхе.
Только Мессап и отважный Атин защищают ворота,
Дать пытаясь отпор отовсюду рвущимся тевкрам.
Вкруг железной стерней клинки врагов вырастают.
Ты же на поле пустом колесницу гонишь напрасно".
665 Замер Турн, поражен событий новым обличьем,
Молча вокруг озирается он. Воедино сливаясь,
В сердце бушуют сильней и стыд, и скорбь, и безумье,
Вера в доблесть свою и любовь, распаленная местью.
Только лишь сумрак исчез и вернулась к разуму ясность,
670 Взоры горящие Турн обратил к стенам и воротам
И с колесницы своей обозрел в тревоге твердыню.
Там уже огненный вихрь, пожирая доски настилов,
К небу взметнулся, клубясь над пожаром охваченной башней:
Сам он построил ее из надежно сколоченных бревен,
675 Снизу колеса подвел и мосты перекинул высоко.
"Рок побеждает, сестра! Теперь нельзя уже медлить!
Бог нас зовет и злая судьба – так пойдем же за ними.
Твердо решил я вступить в поединок с Энеем и горечь
Смерти узнать. Но в позоре меня не увидишь ты больше!
680 Только позволь мне, молю, отдаться ярости вольно!"
Так он сказал – и скорей с колесницы спрыгнул на землю,
Ринулся в гущу врагов, покидая печальную нимфу,
И, разрывая ряды, сквозь мечи и копья помчался.
Так тяжелый утес, оторвавшись от горной вершины,
685 Рушится с круч, иль подмытый дождем, или сваленный ветром,
Или древностью лет неприметно подточенный снизу;
Прыгая, катится он по кремнистым стремнинам в долину,
Злобною силой гоним, и в пути за собой увлекает
Скот, и леса, и людей,– и так же, ряды разметая,
690 Рутул несется к стенам, туда где от пролитой крови
Влажной стала земля, где свищут в воздухе копья.
Знаки рукой подает он друзьям и громко взывает:
"Рутулы, стойте! И вы удержите, латиняне, копья!
Что ни готовит судьба – все мое! Договор оскверненный
695 Мне за всех искупать, мне решать эту тяжбу оружьем".
Все расступились бойцы, посредине очистив пространство.

Сам родитель Эней, лишь услышал противника имя,
Стены покинул тотчас, городскую покинул твердыню;
Все, что могло задержать, он спешит иль прервать, иль окончить,
700 Радости полный, встает, звеня доспехами грозно;
Словно Афон, огромен герой, словно Эрике иль даже
Словно отец Апеннин, возносящий седую от снега
Голову в небо, где вихрь мохнатые падубы треплет.
Вот уже рутулы взор обратили к Энею, и следом
705 Все троянцы и все италийцы – те, что на стенах
Сверху стояли, и те, кто снизу бил в них тараном,
С плеч поснимали щиты. Сам Латин дивится, увидев
Вместе могучих мужей, рожденных в разных пределах
Мира земного и здесь для последней сошедшихся битвы.
710 Оба врага между тем, едва опустела равнина,
Издали копья метнув, друг на друга бегом устремились:
Звонко столкнулись щиты, и Марсов бой разгорелся.
Тяжко стонет земля, ударяет чаще и чаще
В битве клинок о клинок; все смешалось – и доблесть и случай.
715 Так иль на Силе крутой, иль на склонах высоких Табурна
Два свирепых быка начинают сраженье, с разбега
Лбом ударяясь о лоб; трепеща, пастухи отступают;
Б страхе немом, не мыча, ожидают покорно коровы,
Кто стада поведет, кто станет рощи владыкой;
720 С силой оба врага рога друг в друга вонзают,
Кровь широкой струёй заливает подгрудки и плечи,
Громким отзвуком рев отдается по рощам окрестным.
Так же медью щитов сшибались оба героя,
Давна сын и Эней, наполняя грохотом небо.
725 Сам Юпитер меж тем, уравняв между чашами стрелку,
Взял весы и на них возложил противников судьбы:
Кто из двоих обречен, чья склонится к гибели чаша.
Турн устремился вперед, возомнив, что не встретит отпора,
Меч над Энеем занес и, во весь свой рост распрямившись,
730 Сверху обрушил удар. По рядам напряженно глядевших
Воинов крик пробежал. Но сломался меч вероломный,
Сделав напрасным удар и Турна предав. Кроме бегства,
Нет спасенья ему,– и пустился он, Эвра быстрее,
Лишь в безоружной руке рукоять чужую заметил:
735 В час, когда бой начался и Турн вскочил в колесницу,
Меч наследственный свой, как преданье гласит, позабыл он
И захватил второпях клинок возницы Метиска.
Честно служил этот меч, пока разбегались в испуге
Тевкры, но только лишь он скрестился с железом Вулкана,
740 Тотчас же смертная сталь, словно хрупкий лед, раскололась,–
Только на желтом песке заблестели тускло осколки.
Турн, обезумев, бежит, стремится к дальнему краю
Поля, несется то здесь, то там вслепую по кругу,
Тевкров густые ряды отовсюду его обступают,
745 Здесь – широкая топь, там – стена преграждает дорогу.
Столь же проворно Эней, хоть в колене, стрелою пронзенном,
Боль мешает подчас и шаги замедлять заставляет,
Гонится, гневный, бежит по пятам за трепещущим Турном.
Так за оленем, когда он рекой от леса отрезан,
750 Или обложен кольцом пугающих перьев пурпурных,
Мчится охотничий пес, настигая с лаем добычу;
Зверя страшит и обрыв, и коварный заслон; все по тем же
Он пробегает путям, но, не зная устали, умбрский
Гонится пес и, готовясь вот-вот вцепиться клыками,
755 Щелкает пастью – но зря: только воздух пустой он хватает.
Шум вокруг поднялся; берега и озеро вторят
Крикам толпы, и небесный свод оглашается воплем.
Турн кричит на бегу, окликая всех поименно
Рутулов, просит друзей, чтобы меч ему дали привычный.
760 Смертью Эней любому грозит, кто только посмеет
Выйти вперед из рядов, и врагов он пугает дрожащих
Тем, что разрушит Лаврент, и летит, невзирая на рану.
Пятый замкнули они уже круг, пять раз пробежали
Путь свой туда и назад: ведь не ради ничтожной награды
765 Так состязались они, но о жизни спорили Турна.
Дикая в поле росла посвященная Фавну олива;
Прежде чтили ее мореходы и, спасшись от бури,
Богу Лаврента дары меж горьких вешали листьев
Иль по обету сюда одежды свои приносили.
770 Но без вниманья к тому, что священным дерево было,
Тевкры срубили его, расчищая равнину для битвы.
Ныне же в нем Энея копье торчало, и цепко
Корень жало держал, что в него с разлета вонзилось.
С силой налег Дарданид, из дерева вырвать пытаясь
775 Пику, чтоб ею настичь того, за кем он напрасно
Гнался доселе. Но Турн, обезумев от страха, промолвил:
"Сжалься, о Фавн, я молю, и ты. Земля всеблагая,
Крепче держите копье, если чтил я ваши святыни,
Те, что ныне войной осквернило пришлое племя!"
780 Так он сказал, не напрасно воззвав к божественной силе:
Долго мешкал Эней и боролся с цепким обрубком,
Но из древесных тисков даже он могучей рукою
Пику вырвать не мог. А пока он старался и бился,
Давна бессмертная дочь, в обличье возницы Метиска,
785 Вышла вперед и меч подала бегущему брату.
В тот же миг, негодуя на то, что дозволено дерзкой
Нимфе вмешаться, копье вырывает из корня Венера.
Вновь оружьем враги и собою вновь овладели:
Турн – уповая на меч, и Эней – копьем своим грозен,
790 Встали, дыша тяжело, лицом к лицу для сраженья.

Молвил меж тем всемогущего царь Олимпа Юноне,
Сверху из туч золотых на битвы смертных взиравшей:
"Где же конец, о жена? Что еще тебе остается?
Знаешь ведь ты, и не споришь сама, что знаешь: на небе
795 Будет Эней Индигент, судьбой до звезд вознесенный.
Что замышляешь ты вновь, на что надеешься, прячась
В тучах? Пристало ль тебе стрелою смертною ранить
Бога и отнятый меч – без тебя что могла бы Ютурна? –
Турну опять возвращать, побежденных силы умножив?
800 Так не упорствуй, прошу, и к моим склонись увещаньям,
Чтоб не точила тебя безмолвная боль, пусть польются
Горькие пени твои из сладостных уст предо мною.
Мы до предела дошли. По морям ты могла и по суше
Тевкров бросать, могла ты разжечь несказанные войны,
805 Скорбными воплями дом вместо брачных песен наполнить.
Дальше идти запрещаю тебе!" Так начал Юпитер.
Взоры потупив, ему Сатурна дочь отвечала:
"Верь, о Юпитер, твоя мне, великий, ведома воля:
Лишь повинуясь тебе, я покинула землю и Турна,
810 А не то бы меня ты не видел меж туч одинокой,
Все готовой снести,– нет, одета огнем, между ратей
Встала бы я и на гибельный бой увлекла бы троянцев.
Да, признаюсь, это я убедила Ютурну на помощь
Брату прийти и на многое ей дерзнуть разрешила
815 Ради него,– но ни лук, ни копье ей брать не велела.
В этом тебе я клянусь беспощадного Стикса истоком,
Ибо пред ним лишь полны небожители страхом священным.
Что ж, я теперь отступлю, ненавистные битвы покину.
Но заклинаю: хоть то, что не связано рока веленьем,
820 Сделай для Лация ты, для величья Сатурнова рода.
Пусть примирятся враги, пусть на счастье празднуют свадьбу,
Но, с пришлецами союз на любых заключая условьях,
Древнего имени пусть не меняет племя латинян;
Тевкрами ты не вели иль троянцами им называться,
825 Речь ли родную менять, в чужеземное ль платье рядится.
Лаций да будет всегда, и веками пусть царствует Альба,
Римский да будет народ италийской доблестью мощен.
Трои нет. Так дозволь, чтобы с ней даже имя исчезло".
Молвил с улыбкой в ответ людей и мира создатель:
830 "Вправду Сатурну ты дочь и сестра Юпитеру, если
Сердце твое бушует таким неистовым гневом!
Но позабудь и былую вражду, и напрасную ярость:
Просьбу исполню твою. Побежденный, сдаюсь добровольно.
Пусть и нравы отцов, и язык сохранят авзониды
835 С именем прежним своим. Пусть останутся в Лации тевкры,
Но растворятся средь них. Учрежу я обрядов священных
Чин, единый для всех, и свяжу народы наречьем.
Род в Авзонийской земле возникнет от смешанной крови,
Всех благочестьем своим превзойдет бессмертных и смертных
840 Этот народ и тебя почитать всех усерднее будет".
Тут, не переча ему, укротила дух свой Юнона,
С неба сошла за супругом вослед и покинула тучи.

Это свершив, на другое Отец помышленья направил:
Хочет из битвы изгнать он пособницу брата – Ютурну.
845 Есть две гнусных сестры, близнецы по прозванию Диры,
Мрачная Ночь родила вместе с третьей сестрою, Мегерой,
Дочерью Тартара, их, и таких же извивами гадов
Дир оплела, и дала им крыла, что ветер взметают.
Подле престола Отца, у порога сурового бога
850 Ждут приказов они, насылают на смертных недужных
Страх, если царь богов иль болезнью, иль гибелью хочет
Их покарать, иль войной устрашает город виновный.
С неба одной из сестер на проворных крыльях спуститься
Бог повелел и предстать пред Ютурной знаменьем грозным.
855 Взмыла она и к земле понеслась в стремительном вихре;
Так стрела в облаках, с тетивы сорвавшись со свистом,
Мчится: ее напитал ядовитым соком парфянин,
Или кидон, чтобы раны врагов исцеленья не знали;
Глазу незрима, стрела рассекает скользящие тени,–
860 Так же на землю с небес проносилось Ночи отродье.
Издали строй увидав илионский и Турна отряды,
Сжалась тотчас же она, обернулась малою птицей,
Что на могильных холмах иль на кровлях домов опустелых
Часто сидит по ночам и поет зловещую песню.
865 Облик той птицы приняв, перед Турном кружиться и виться
С шумом стала она и о щит колотиться крылами.
Страх цепенящий сковал ослабелое рутула тело,
Волосы вздыбил испуг, и голос в горле пресекся.
Шумной Диры полет и крыла издалёка узнала
870 Турна сестра, и волосы рвать принялась она в горе,
Щеки следами ногтей осквернять и грудь – кулаками.
"Чем теперь тебе, Турн, сестра поможет родная?
Что мне, упорной, еще остается? Каким ухищреньем
Жизнь тебе я продлю? Как противиться чуду такому?
875 Я оставляю борьбу. Не множьте, гнусные птицы,
Ужас мой: узнаю я погибельный шум и удары
Ваших крыл. Твой надменный приказ, о великий Юпитер,
Внятен Ютурне! Ты так за девство мое заплатил мне?
Вечную жизнь для чего ты мне дал? Почему у несчастной
880 Отнят смерти удел? Ведь конец положить этой муке
Я бы могла и к теням спуститься спутницей брата.
Нет, я бессмертна! Но что мне будет по-прежнему мило,
Брат, без тебя? Какая земля распахнет столь глубоко
Недра свои, чтобы я, богиня, к манам низверглась?"
885 Молвила так и, чело голубым покровом окутав,
С горестным стоном в реке богиня скрылась глубокой.

Турна троянец теснит, потрясая могучею пикой
С древком, огромным, как ствол, и молвит с сердцем суровым:
"Что же ты медлишь опять? Каких уверток ты ищешь?
890 Время не резвостью ног, но оружьем нам потягаться!
Можешь любое принять обличье, можешь на помощь
Все призвать, чем сильна иль отвага твоя, или хитрость,
Птицей ли к звездам взлететь иль укрыться в пещерах подземных"
Турн отвечал, покачав головой: "Твоих не боюсь я
895 Громких угроз: лишь богов я боюсь и вражды громовержца".
Речь он прервал, огляделся вокруг и камень увидел,
Камень старинный, большой, посредине положенный поля
Знаком межи и судьей, если тяжба о пашнях случится;
На плечи только с трудом его взвалили б двенадцать
900 Самых могучих мужей из рожденных ныне землею.
Камень дрожащей рукой схватил герой и с разбега
Бросил в Энея его, во весь свой рост распрямившись.
Но ни вперед выходя, ни спасаясь бегством, ни камень
Тяжкий подняв и метнув,– себя не помнил несчастный,
905 Кровь леденела в груди, подгибались ноги в коленях.
Камень его потому, в пустоте напрасно вращаясь,
Все расстоянье не мог пролететь и ударить Энея.
Словно ночью во сне, когда смежает нам веки
Томный покой, и мерещится нам, что стремимся мы жадно
910 Дальше бежать, но вотще; ослабев от первых усилий,
Никнем мы, цепенеет язык, и уж нам непокорны
Голос и слово, и сил привычных лишается тело.
Так же и Турн, куда бы свой путь ни направил отважно,
Нет ни в чем успеха ему от богини зловещей.
915 Чувства мятутся в душе у него; на друзей и на город
Смотрит он, медлит, дрожит, занесенной пики пугаясь,
Ни к отступленью пути, ни для боя сил не находит,
Нет колесницы нигде, и сестры-возницы не видно.
Враг роковое копье перед медлящим Турном заносит,
920 Целится, чтобы верней его направить,– и мечет,
Тело вперед устремив. Осадным пущен оружьем,
Камень грохочет не так, не таким рассыпается громом
Молнии грозный удар. Подобна черному вихрю,
Пика летит и гибель несет и, щит семислойный,
925 Круглый снизу пробив, разорвав у края кольчугу,
Мышцы бедра пронзает насквозь. Подсеченный ударом,
Турн колени согнул и поник на землю, огромный.
Вскрикнули рутулы все – и на голос ответили гулом
Горы, и рощи вокруг вернули отзвук протяжный.
930 Взор смиренный подняв, простирая руку с мольбою,
Молвил Турн: "Не прошу ни о чем: заслужил я расплаты.
Пользуйся счастьем своим. Но если родителя горе
Может тронуть тебя, то молю я – ведь старцем таким же
Был и отец твой Анхиз – пожалей несчастного Давна,
935 Сына старцу верни или тело сына, коль хочешь.
Ты победил. Побежденный, к тебе на глазах авзонийцев
Руки простер я. Бери Лавинию в жены – и дальше
Ненависть не простирай". Эней, врага озирая,
Встал неподвижно над ним, опустил занесенную руку...
940 Медлит герой, и склоняют его к милосердью все больше
Турна слова – но вдруг на плече засверкала широком
Перевязь. Вмиг он узнал украшенья ее золотые:
Раной смертельной сразил Палланта юного, рутул
Снял прекрасный убор и носил на плече его гордо.
945 Видит добычу врага, о потере горестной память,
Гневный Эней – и кричит, загораясь яростью грозной:
"Ты ли, одетый в доспех, с убитого сорванный друга,
Ныне уйдешь от меня? Паллант моею рукою
Этот наносит удар, Паллант за злодейство взимает
950 Кровью пеню с тебя!" И, промолвив, меч погрузил он
С яростью в сердце врага, и объятое холодом смертным
Тело покинула жизнь и к теням отлетела со стоном.

----------------------------------------------------------------------------

ПРИМЕЧАНИЯ

Стих 83. Орифия – жена северного ветра Борея.

Стих 91. ...в волны Стикса клинок погрузив...– Согласно верованиям древних,
меч, закаленный в воде Стикса, не мог ни переломиться, ни притупиться.

Стих 120. ...увенчавши вербеной.– Римский обычай: особые жрецы, совершавшие
обряды заключения мира или объявления войны, венчали голову сорванной на
Капитолии вербеной. Но уже Сервий замечает по поводу этого стиха: "Однако
мы уже неправильно именуем вербеной всякую освященную зелень: и лавр, и
оливу, и мирт".

Стих 164. ...внуков Солнца...– Марика, мать Латина, отождествлялась, по
свидетельству Сервия, с дочерью Солнца Цирцеей.

Стих 200. ...Отец, освящающий молнией узы! – Юпитер, поражающий
клятвопреступников, нарушителей договора.

Стих 347. Долок. – троянский герой, убитый Диомедом, когда он шел в ночную
разведку к ахейскому стану ("Илиада", X, 314 и след.).

Стих 366. Эдонийский – фракийский (от названия горы Эдон).

Стих 401. Пеаниды– врачеватели, потомки Пеана, божественного врачевателя.

Стих 419. Атрий – открытый внутренний дворик римского дома; в середине его
всегда находился бассейн (первоначально – для сбора дождевой воды).

Стих 516. Фебовы пашни – Имеется в виду Ликия, где в городе Патаре был
знаменитый храм и прорицалище Аполлона (Феба).

Стих 518. Лерна – река в Аркадии.

Стихи 539–540. ...тебя, Купенк... боги твои не спасли...– По толкованию
Сервия, Купенк – жрец; его не спасли боги, служителем которых он был.

Стихи 612–613. Эти строки, повторяющие стихи 471–472 книги XI, являются
позднейшей вставкой.

Стих 715. Сила – см. примеч. к "Георгикам", III, 219. Табурн.– См. примеч.
к "Георгикам", 11, 38.

Стих 725. Сам Юпитер...– Образ Юпитера, взвешивающего судьбы сражающихся,
заимствован у Гомера ("Илиада", VIII. 60–74; XXII, 209–213).

Стих 750. Пугающие перья – Цепочкой красных перьев оцепляли лес, где
травили зверя.

Стих 795. ...будет Эней Индигет, судьбой до звезд вознесенный.– Юпитер
предсказывает обожествление Энея. Культ Энея Иидигета – культ Энея как
местного бога.

Стихи 845–852. Диры – по большей части преданий, то же, что фурии –
обитающие в подземном царстве (см. "Энеиду", VI, 280). По преданию,
использованному здесь Вергилием, в Тартаре находится только Мегера;
Тизифона же и Аллекто – в преддверии Олимпа.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


08-10, 14:29
Профиль ICQ WWW
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Ответить на тему   [ Сообщений: 24 ]  На страницу Пред.  1, 2

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Designed by ST Software for PTF.
Русская поддержка phpBB