Сообщения без ответов | Активные темы Текущее время: 29-03, 02:27



Ответить на тему  [ Сообщений: 19 ]  На страницу Пред.  1, 2
Мутант 59 
Автор Сообщение
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
16

Огромный беспорядочный комплекс строений и переходов Лондонского
аэропорта постепенно впадал в оцепенение. Один за другим пустели залы, и
обычные запахи кофе, керосина и дорогих духов сменялись влажной аммиачной
вонью мутанта-59.
Наконец из всех вокзалов порта остался в действии только один. В
комнате для транзитных пассажиров был организован дезинфекционный пункт,
обслуживающий тех, кто имел специальные пропуска на вылет с какой-то из
немногих машин, которым разрешалось подняться в воздух.
Только что началась посадка на рейс 1224, следующий в Нью-Йорк.
Пассажиры, все еще морщась от едких ароматов дезинфекционного центра,
предъявляли свои документы полицейским и иммиграционным чиновникам,
сидящим за стеклянной перегородкой. Никто не нарушал молчания - вездесущий
смрад мутанта напоминал всем и каждому об оставшемся позади умирающем
городе.
Рабочие в защитных костюмах и масках обрызгивали фюзеляж
дезинфицирующим раствором, и над гигантским реактивным самолетом висело
облачко тумана; вокруг трапа раскатывали армейские патрульные джипы.
В предотъездной спешке Креймер едва не забыл свою инкрустированную
золотую авторучку, в последнюю секунду сунув ее в портфель.
Затягивая привязной ремень, он в пол-уха прислушивался к
безлично-ласковому голосу бортпроводницы:
- ...и воздержитесь от курения. Через несколько минут мы вылетаем в
Нью-Йорк беспосадочным рейсом по маршруту Шеннон - Гандер - Кеннеди. От
имени компании "Метро Эрлайнз" командир корабля Говард и весь экипаж
приветствуют вас на борту нашего самолета. Благодарю за внимание...
В пассажирском салоне зазвучала варварская магнитофонная запись. В
кабине экипажа командир вместе со вторым и третьим пилотами и
бортинженером начал предполетную проверку аппаратуры.
В кухонном отсеке позади пассажирских кресел старший стюард и три
стюардессы принялись раскладывать на аккуратные кучки стандартные пакеты с
питанием и громоздить друг на друга штампованные пластмассовые подносы:
порция сыра в изящной оберточке - в одной ямке, укутанный в целлофан
бисквитик - в другой, пока каждый поднос не стал походить на
продовольственную лавку в миниатюре.
Креймер устроился поудобнее в кресле, тщательно осмотрел препараты,
убедился, что они запечатаны, как полагается, не теряя времени, достал из
портфеля приготовленный для НАСА доклад и, вооружившись авторучкой,
углубился в чтение.
Никакое обостренное осязание не помогло бы ему почувствовать, чего
именно коснулись его пальцы, охватившее металлический корпус ручки. Самый
острый глаз не приметил бы мельчайшей высохшей капельки студенистого
вещества всего-то в одну десятую миллиметра в поперечнике.
Химический анализ, наверное, обнаружил бы в этой капельке микрограммы
белка, воды, некоторых фосфорных и магниевых солей. Более тонкие
исследования могли бы показать следы сложных молекул ДНК и навести на
мысль о какой-то жизни на микроскопическом уровне. Ведь ДНК и их
неизменные спутницы - РНК - являются носителями генетического кода. В их
спиралевидных молекулах незыблемо запечатлены чертежи строения целого
организма, сверхмикроскопический план его поведения.
ДНК на авторучке Креймера вовсе не была свободным химическим веществом,
а входила в состав спор и их оболочек - в состав мутанта-59,
угнездившегося в засохшей капельке. Каждый организм занимал в длину едва
одну семитысячную долю миллиметра. Каждый был слеп и бесчувствен, но
каждый при всей своей хрупкости располагал законченной программой
поведения в короткий отрезок времени, определенный ему от рождения до
смерти. От разделения родительской клетки на две до разделения этих двух
на четыре, четырех на восемь - и так до бесконечности с прекрасной, хотя и
вечно недооцениваемой нами математической точностью.
Обычно скорость деления бактерий не остается постоянной: законы их
собственного микромира диктуют им, что на смену изначальному быстрому
размножению должна прийти фаза замедленного развития, которая, в конце
концов, ведет к угасанию и смерти.
Если бы определенные факторы не противодействовали математической
неотвратимости их размножения в прогрессии 1 - 2 - 4 - 8 и так далее, то,
по расчетам, потомство двух бактерий, делящихся раз в секунду, через
двадцать два часа покрыло бы всю поверхность земного шара.
Бактерии не замедлят скорости своего роста лишь в двух случаях.
Во-первых, если будут регулярно получать все новую и новую пищу, и,
во-вторых, если они мутируют, чтобы лучше приспособиться к окружающей
среде. Тогда клетки начинают делиться чаще. Насколько чаще - это нередко
зависит от адекватности среды и ни в малейшей степени не связано с
нормальной скоростью развития. На ранних стадиях деления каждое поколение
бактерий живет считанные минуты, а при особо благоприятных условиях -
секунды.
Покойный доктор Эйнсли, никем давно не оплакиваемый, мастерски
воспользовался этим. Мутант-59 не знал замедлений роста, не знал фазы
угасания.
Для бактерий, очутившихся на золотой авторучке Креймера, обстоятельства
сложились неблагоприятно. Бактерии почти высохли и, не коснись он их,
погибли бы. Но едва он задел умирающие микроорганизмы влажным от пота
пальцем, их оболочки впитали малую толику воды. Исчезающе малую - но все
же достаточную, чтобы напоить обезвоженный клеточный механизм.
Поток невидимых сигналов пронизал клетки, они расправились,
приготовившись вновь выполнять единственную свою задачу: жить, питаться и
размножаться.
Креймер потянулся к спинке расположенного впереди кресла и опустил
откидной столик; пальцы его задели пластмассовую рамку, поддерживающую
прямоугольник из меламина.
Командир корабля Говард тем временем получил от диспетчера разрешение
на запуск двигателей. Бортинженер провел последнюю предстартовую проверку,
с особым вниманием проконтролировав герметичность дверей. Техник в
противошумовом шлеме, оставшийся внизу на дорожке, убедившись, что их
наружные замки стали на место, в знак подтверждения поднял вверх большие
пальцы обеих рук.
Бортинженер по очереди включил все четыре системы топливных насосов. Из
баков, расположенных в крыльях и фюзеляже, топливо стало поступать к
четырем гигантским турбовентиляторным двигателям, подвешенным в гондолах
под плоскостями, словно бомбы.
Говард привел в действие стартеры, начиная с двигателя номер четыре
правого крыла.
Медленно и неохотно, утробным голосом взвыла турбина. Очень скоро вой
перешел в надрывный визг. Двигатель номер три добавил к стенаниям
исполинской машины свою ноту, за ним затянули свои партии двигатели номер
два и номер один, и вот уже весь фюзеляж затрясся в низкочастотной
вибрации.
Бортинженер сделал нужные пометки в журнале, а третий пилот проверил
рули и закрылки. Наземный тягач отвел самолет задним ходом от посадочной
галереи, и двигатели тихо запели в предвкушении полета.
Водитель тягача - тоже в противошумовом шлеме да еще и в куртке с
капюшоном - в свою очередь поднял вверх оба больших пальца и, отсоединив
от передней стойки шасси буксировочную штангу, укатил восвояси.
Крошечным - пятнадцати сантиметров в поперечнике - штурвальчиком Говард
направил неуклюжую громадину самолета по высвеченным темно-синими
огоньками дорожкам. Бортинженер, вслух считывая показания приборов,
произвел еще одну проверку.
Креймер, на мгновение прервав работу, посмотрел в иллюминатор на
проплывающую мимо панораму освещенного аэропорта. "Интересно, - подумал
он, - будут ли эти огни еще гореть, когда я вернусь?.."
В буфетной обслуживающий персонал прекратил, наконец, возню с
подносами, и стюардессы, усевшись по своим местам, пристегнулись; хотя они
уже разучились сознавать опасность своей профессии, их лица под слоем
косметики явно побледнели.
Получив разрешение на взлет, воздушный корабль развернулся, и нос его
нацелился туда, где на поверхности взлетной дорожки во множестве чернели
следы авиационных шин.
Командир Говард послал рычаги управления двигателями от себя, и
расслабленное пение турбин вновь сменилось басовым громом. Приборные доски
затряслись, задрожали, и вся машина слегка подалась вперед - бешеная тяга
двигателей боролась с силой тормозов. И как только Говард отпустил
тормозную педаль, самолет устремился вдоль осевой линии. Громыхая и
подпрыгивая на стыках бетонных плит, он разгонялся с ускорением куда
большим, чем у любого спортивного автомобиля. Он покачивался из стороны в
сторону, он вгрызался в морозный воздух.
По мере нарастания скорости рули начали реагировать на упругость
воздушных потоков, и на смену наземной неповоротливости пришла плавная
стремительность полета. Нос машины приподнялся, она подпрыгнула, опираясь
на струи копоти, бьющие из сопел, и одним скачком оторвалась от бугристого
бетона полосы.
Бортинженер крикнул невразумительно: "Вторая!.." Это слово тут же
снижает частоту пульса у любого летчика гражданской авиации, поскольку
означает, что достигнута вторая критическая скорость, достаточная для
безопасного взлета с полной загрузкой.
Снова глянув в окно, Креймер увидел, что кромка облаков надвигается все
ближе и ближе; он бросил последний взгляд на залитую желтым электрическим
светом паутину лондонских улиц и откинулся в кресле - облака закрыли
всякую перспективу.
В хвосте самолета стюардессы, расстегнув ремни, вновь принялись за
подготовку стандартной трапезы.
Напряженная озабоченность, царившая в кабине экипажа перед взлетом,
сразу спала. Командир Говард вызвал первый путевой радиомаяк в Фальмуте
для сверки времени и уточнений курса.
Пассажиры в свою очередь отстегнулись от кресел и с наслаждением
вдыхали сигаретный дымок. Стюардессы засновали взад-вперед по наклонному
полу - самолет продолжал набирать высоту.
Креймер с головой ушел в свой доклад, торопливо набрасывая заметки на
листке блокнота. Он не сразу понял, что стюардесса, перегнувшись через
незанятое кресло у прохода, обращается именно к нему.
- Чай или кофе, сэр?
- Да? Что? Кофе, пожалуйста...
Девушка вставила пустую пластмассовую чашечку в углубление на подносе.
- Сейчас принесу.
Он опять склонился над блокнотом. Стюардесса, держа поднос с такими же
чашечками в одной руке, попробовала, хорошо ли закреплен столик, и перешла
к следующему ряду кресел.
Экипаж окончательно успокоился - теперь предстояли шесть часов
относительно безопасного полета над Атлантикой. Позади отворилась дверь, и
стюардесса спросила:
- Вам что-нибудь нужно, ребята?
- Кофе. Только не того, которым наша компания потчует пассажиров.
Настоящего...
- Хочешь, я помогу тебе помыть посуду?..
Реплики были непринужденными, привычно-шутливыми. Девушка улыбнулась и,
записав заказы пилотов, вышла.
Креймер по-прежнему яростно писал на откидном столике, даже не
подозревая о роковой активности микроскопического пятнышка у самого его
края.
По пути назад стюардесса увидела над одним из кресел зажженную лампочку
и, наклонившись к разодетой девице, пославшей вызов, между делом
позавидовала ее сверхмодному пластиковому плащу.
А тем временем остальные стюардессы уже начали разносить подносы с
едой; старший стюард шествовал впереди, толкая перед собой тележку с
напитками. По желанию пассажиров он вручал им бокальчики поддельного
хрусталя - в действительности они тоже были пластмассовыми - и миниатюрные
бутылочки спиртного.
К тому моменту, когда в девяти километрах под крылом самолета проплыл
остров Уайт, пассажиры и экипаж словно бы заключили с гигантским
реактивным лайнером безмолвное соглашение, и, по условиям сделки, все
системы корабля и люди на борту стали единым целым ради решения общей
задачи.
Третий пилот вышел к пассажирам и ревностно заметил про себя, наверное,
в сотый раз в своей жизни, что уровень шума здесь гораздо ниже, чем в
кабине. На полпути через салон первого класса он обратил внимание на
пассажира, который, развалясь в кресле, заснул с безвольно открытым ртом;
годы излишеств избороздили лицо этого человека прожилками и грубыми
складками.
Последние лучи заходящего солнца окрашивали передние кромки крыльев в
ярко-оранжевый цвет. Самолет несся над серым холодным морем все дальше и
дальше на запад. Мало-помалу солнечный свет стал угасать, уступив место
вначале густой лиловатой синеве, а затем полной темноте с леденящими
точками звезд.
Температура воздуха за бортом была минус сорок три; а здесь, в этом
теплом, светлом коконе никто и не задумывался о беспощадной враждебности
стратосферы, простирающейся сразу за панелями внешней обшивки. Воздух в
салон нагнетали два компрессора, расположенных в носовом отсеке, он тут же
пропитывался привычными запахами сигарет и виски. Пассажиры оживленно
переговаривались между собой и лишь мельком поглядывали на забортную
темень, защищенные от ярости наружных штормов герметическими
пластмассовыми прокладками иллюминаторов.
Экипаж в кабине спокойно расправился с кофе и в ожидании, пока
кто-нибудь явится за чашками, сложил их на полочку.
Креймер на секунду прервал работу, чтобы получше закрепить свой столик
- самолет слегка накренился. При этом он вновь коснулся рукой злополучного
края. Потом он встал и направился вперед по проходу в туалет.
В кухонном отсеке стюардесса разбирала свободные пластмассовые чашки.
Сняв одну из них с подноса, она обратила внимание, что та покрыта чем-то
неприятным и липким. Девушка посмотрела на свои пальцы - на них был тонкий
серо-белый налет. Понюхав его, она скорчила гримаску и поставила чашку
обратно на стол.
В кабине на глазах у бортинженера стрелка главного вольтметра внезапно
качнулась вниз. И хотя она тут же выпрямилась, он протянул руку вверх,
открутил два винта и выдвинул ящичек с наклейкой "Дроссели стабилизатора
напряжения". Из другого ящичка, на котором значилось "Контрольные клеммы",
он достал две проволочки и подсоединил их к первому ящичку, о чем,
разумеется, сделал соответствующую пометку у себя в журнале.
Говард запустил бортовой метеолокатор, включил развертку и всматривался
в оранжевый экран, по которому металась полоска света, отмечая впереди по
курсу скопления наэлектризованных воздушных масс. Затем командир
отвернулся, вызвал радиомаяк в Шенноне и подождал, пока в громкоговорителе
над головой не пропела морзянка - их опознали. Покончив с этим, он
вытянулся в кресле и заложил руки за шею.
Второй пилот взялся за штурвал и скорректировал курс по указаниям из
Шеннона, после чего передал управление автоматике. Отняв руки от
штурвальной колонки, он на мгновение замер, глядя на них в безмолвном
недоумении.
На одной из ладоней осталось черное клейкое пятно. А на штурвале, там,
где лежала его рука, черная пластмассовая поверхность казалась влажной и
блестящей. Явственно были видны вмятины от пальцев.
- Что за черт!..
Командир пока ничего не заметил.
- Что там еще?
- Вон на колонке, погляди сам.
- Какой-то растяпа пролил растворитель. Оберни ее бумагой или
чем-нибудь еще...
- Растворитель, как же, посмотри хорошенько!..
Второй пилот сунул руку прямо под нос командиру; тот поморщился, но
понюхал.
- Пахнет обыкновенным дерьмом. Бенни, не забудь отметить это в своем
журнале.
Бортинженер ухмыльнулся:
- Что прикажете отметить - что мы пилотируем ассенизационную бочку?
- Тут еще и другой запах. Какой же? Ну конечно! Аммиак...
Второй пилот продолжал принюхиваться.
- Хватит, - бросил командир повелительно. - Обмотай чем-нибудь колонку
и вымой руки.
Креймер кончил писать, спрятал доклад в портфель, а авторучку в карман
и расслабился, намереваясь поспать.
За окнами среди облаков мелькали голубоватые вспышки - где-то внизу
бушевала гроза.
Стюардесса в кухонном отсеке стерла с пальцев липкий налет и случайно
еще раз взглянула на стол. Глаза у нее округлились, она не могла им
поверить.
Чашка постепенно меняла форму. Она прогнулась с одного края и оплывала
каплями на стол. Затем, словно находясь в пылающей печи, обмякла и
превратилась в вязкую лужицу. Несколько долгих секунд девушка смотрела на
эту лужицу, потом выскочила в салон и кивком подозвала старшего стюарда,
который все еще возил по проходу свою тележку с напитками. Тот поднял
глаза и, уловив на лице девушки испуг, быстро вышел в буфетную.
- Она... она расплавилась! - взволнованно сказала девушка. - Прямо у
меня на глазах, я ничего с ней не делала. Можете убедиться...
Старший стюард на миг задумался, всматриваясь в ослизлое озерцо на
столе.
- А ты, часом, лак с ногтей ацетоном не снимала?
- Да нет, говорю вам, это случилось только что. Расплавилась, и все...
Старший стюард дотронулся, до озерца пальцем.
- А другие чашки целы?
- По-моему, да...
- Ладно, не расстраивайся. Не стоит того...
Бортинженер поставил стабилизатор напряжения на место и сделал в
журнале запись о его неисправности. Мутант-59 нашел себе в этом устройстве
подходящую пищу.
Пожилая женщина, вернувшись из туалета, потянулась за сумочкой,
оставленной под креслом. Нащупала ручку, попыталась поднять ее - но ручка
вдруг растянулась, точно дряблая эластичная лента, и оборвалась. Женщина
чертыхнулась, вытащила сумочку за верх и вызвала стюарда. Тот
незамедлительно явился.
- Что прикажете, мадам?
- У вас там под креслом что, радиатор?
Женщина продемонстрировала ему оторванную ручку.
- Простите, мадам?
- Смотрите сами! - Она всучила ручку стюарду. - Я поставила сумочку под
кресло, и вот, полюбуйтесь, она сгорела.
- Извините, мадам, у нас в салоне нет радиаторов. Должно быть, сумочка
была старая. Пластик, к сожалению, не так долговечен, как кожа.
- Никакая она не старая, дочка подарила мне ее две недели назад!
- Я постараюсь договориться с компанией, мадам, чтобы вам преподнесли
одну из наших фирменных сумок. Вы получите ее сразу после приземления...
Он подкрепил свои слова профессиональной улыбкой. Женщина, смягчившись,
откинулась в кресле.
- С вашего разрешения, мадам, я выброшу эту ручку, - сказал стюард и с
задумчивым видом направился в свой отсек.
Бортинженер в очередной раз глянул на приборы-близнецы, под шкалами
которых протянулась надпись: "Распределение подводимой мощности". Сняв
показания, он сел посвободнее и вынул зачитанный детектив. А над его
головой, в лабиринте разноцветных проводов стабилизатора, питался, набирал
силу, делился мутант...
Изоляция расползлась, обнажилась жила, сверкнуло короткое замыкание, и
добрая сотня ампер обрушилась на проволочки, рассчитанные от силы на два
ампера. Последовал мгновенный взрыв, в кабину вплыло облачко едкого дыма.
Бортинженер подскочил как ужаленный и с маху ткнулся в спину второго
пилота, склонившегося над колонкой управления.
В ту же секунду самолет начал входить в пике, и пассажиры пережили
тошнотворное ощущение, что пол проваливается у них под ногами.
Быстро оправившись, второй пилот потянул колонку на себя - нос самолета
задрался вверх, а пассажиров вдавило в кресла. Командир приоткрыл ящичек
на панели и достал специальные противодымные очки. Дыма из поврежденного
узла сочилось столько, что вытяжную вентиляцию пришлось включить на полную
мощность, чтобы избавится от удушья.
Говард наклонил к себе микрофон внутреннего оповещения и произнес по
возможности спокойно и бодро:
- Говорит командир корабля Говард. Мы летим на высоте девять тысяч
пятьсот метров при встречном ветре, который задержит наше прибытие в порт
назначения примерно на тридцать пять минут. Вскоре мы войдем в зону
турбулентных потоков, поэтому прошу вас пристегнуть ремни и не вставать со
своих мест. Благодарю за внимание...
Как только он умолк, в салонах вновь загорелись красные
предупредительные табло.
Креймер, разбуженный внезапным нырком самолета, заворочался в кресле,
стараясь устроиться поудобнее, и его колени уперлись в столик, который
свисал со спинки расположенного впереди сиденья. Он решил убрать этот
столик, выпрямился и тут, наконец, увидел, что краешек стола уже совсем
размягчился и вязкой струйкой стекает ему на брюки - под коленом
образовалось серое, с молочным отливом пятно. Бросив исподтишка взгляд в
сторону соседа и убедившись, что тот ни на что не обращает внимания,
Креймер наклонился пониже и принюхался. Потом медленно, осторожно
отодвинулся и поднял было правую руку к кнопке вызова - но передумал,
отдернул руку и положил ее на подлокотник кресла ладонью вверх. Пошарив
вокруг глазами, он левой рукой поднял карандаш, тыльным его концом надавил
на кнопку и принялся ждать, больше не шевелясь.
Подошедший стюард обратил внимание на напряженную позу Креймера:
- Вы звали, сэр? Принести вам что-нибудь?
- Я хотел бы поговорить с командиром корабля.
- Вы не могли бы сообщить мне, о чем, сэр?
- Пока не могу. Тут случи... - Креймер снова удостоверился, что его
сосед по креслу спит глубоким сном, но тем не менее понизил голос: -
Случилось непредвиденное, самолету угрожает опасность. Я хочу поговорить с
командиром. Пожалуйста, позовите его, и без лишних слов!
Стюард, исподволь вглядываясь в лицо Креймера, подумал: наверное,
сумасшедший или пьяный.
- Прошу вас пройти вперед, в салон первого класса, сэр. Я вызову
кого-нибудь из членов экипажа.
- Слушайте меня внимательно. Быть может, вам трудно в это поверить, но
я не вправе встать с этого кресла. Я должен оставаться на том самом месте,
где нахожусь сейчас!
"О боже, - подумал стюард, - не хватало нам только психа. А если у него
еще и бомба за пазухой?.."
Вслух он сказал умиротворяюще:
- Хорошо, сэр, я понял вас, оставайтесь здесь, а я пройду в кабину и
поговорю с командиром.
Он удалился. Креймер, уловивший в тоне стюарда некую снисходительность,
свирепо глядел ему вслед. За переборкой, разделявшей два салона, стюарду
пришлось протиснуться сквозь небольшую толпу - пассажиры ждали очереди в
туалет.
Стюард докладывал, не теряя хладнокровия:
- Выглядит он странно, сидит съежившись, словно боится к чему-нибудь
прикоснуться...
- И что он, по-вашему, намерен сделать? - спросил Говард.
- Трудно сказать. Угроз никаких не было, по крайне мере пока...
- Ладно, пойду взгляну на него.
Креймер ждал в нетерпении. Командир бросил сдержанно:
- Добрый вечер, сэр. Стюард сообщил мне, что у вас что-то случилось...
Креймер показал на своего спящего соседа:
- Уберите его... - он запнулся и взял себя в руки. - Хорошо. Прежде
всего я не сумасшедший и не собираюсь похищать самолет, хотя то, что я
собираюсь вам сказать, вероятно, покажется в высшей степени
неправдоподобным...
- А именно?
- Моя фамилия Креймер, доктор Креймер. Я ученый. - Командир и стюард
безмолвно слушали. - Каким-то не совсем понятным мне самому образом я
пронес с собой на борт самолета микроорганизмы, и это опасно.
- Микроорганизмы? Нельзя ли яснее?
- Командир, вы несомненно знаете о событиях в центре Лондона...
- Знаю.
- Я являюсь членом правительственной комиссии, расследующей причины
этих событий. В настоящий момент я направляюсь в Нью-Йорк, в НАСА, для
срочного доклада о природе происходящего.
- Вы можете удостоверить это, сэр?
- Что? Да, конечно, могу. - Креймер потянулся за портфелем, но,
остановившись на полпути, сказал: - Командир, я достану свои документы и
предъявлю их вам, но вынужден просить вас не брать их у меня из рук, а
прочесть, не прикасаясь...
Стюард и командир обменялись взглядами, а Креймер вынул из портфеля
доклад, предназначенный для НАСА, и личные документы и раскрыл их, не
выпуская из рук. Спящий пассажир заворочался и перевернулся на другой бок.
Командир и стюард пробежали документы глазами и кивнули Креймеру, чтобы он
продолжал.
- Командир, у нас есть серьезные доказательства, что катастрофа в
Лондоне вызвана единственным в своем роде микроорганизмом. Проще говоря,
микробом...
Говард припоминал, чему его в свое время учили; он старался
восстановить в памяти лекцию психиатра о ранних симптомах параноидной
шизофрении, о том, как распознавать, кто из пассажиров потенциально
опасен.
- Простите, мистер Креймер, - произнес он, - что, вы сказали, делает
этот микроб?
Креймер пристально посмотрел на них и ответил уныло:
- Он пожирает пластмассу.
- Мистер Креймер, - выговорил Говард суровее, чем прежде, - я,
безусловно, обязан принимать близко к сердцу все, что касается
безопасности полета, но, по-моему, вы злоупотребляете моим временем. Прошу
вас больше никого не беспокоить, иначе...
- А что вы скажете об этом? - Креймер ткнул пальцем в край столика и в
пятно у себя на колене. Командир наклонился и присмотрелся внимательнее. -
Не трогайте руками! Понюхайте - вы ощущаете запах?
- Мистер Креймер, подобный эффект может быть вызван десятком разных
причин. Вы могли плеснуть сюда растворителем, могли прижечь зажигалкой...
- Он не обуглен. Да вы что, не верите своим глазам?
- Командир, - нервно вмешался стюард, - могу я попросить вас на два
слова? Я хотел бы вам кое-что показать.
Он поманил Говарда знаками в кухонный отсек. Вязкое озерцо на том
месте, где раньше стояла чашка, теперь вспенилось, и над ним колыхалась
круглая шапочка из пузырей.
- А потом еще сумочка у той женщины. Взгляните на ручку, я выбросил ее
вот сюда...
Стюард нагнулся к баку для отбросов. Но едва он откинул крышку, они оба
оцепенели от неожиданности. Из квадратной горловины вывалился грязноватый
ком клейкой пены, переполз через край и беззвучно распластался по полу. И
там, где пена касалась синей блестящей виниловой поверхности, она почти
мгновенно впитывалась в пластмассу, подобно тому как масло впитывается в
поржавевший металл.
- Так! - заявил Говард решительным тоном. - Соседа этого, как его
зовут? - Креймера... Пересадите-ка соседа на другое место.
Вернувшись к себе в кабину, Говард первым делом понюхал перебинтованную
штурвальную колонку. Затем обратился к бортинженеру:
- Сделал ты что-нибудь с этим стабилизатором напряжения?
- Я его отключил. Обойдемся и без него.
- Но ты хоть вскрывал его, чтобы найти неисправность?
- Ни к чему. Все равно в полете мне его не починить. Доберемся до
Кеннеди, его просто заменят.
- Бенни, я прошу тебя вскрыть его.
- Стабилизатор-то? Да мы спокойно и без него проживем. Согласен, есть
какой-то риск, что генератор вдруг даст пиковый импульс, но...
- Вскрой его, Бенни.
Видя озабоченность командира, бортинженер молча встал и отвинтил панель
стабилизатора. Выдвинул его на себя - и вытаращил глаза.
- Боже праведный, что же это такое?..
С шасси прибора свисал многокрасочный шевелящийся волдырь. Пока они
сидели, словно громом пораженные, волдырь вытянулся, оторвался и шлепнулся
на пол. Инженер двинул было рукой, норовя потрогать клейкую массу.
- Не прикасаться! - крикнул Говард.
- Почему? В чем дело?
- Поставь стабилизатор на место и ничего больше не трогай!..
В дверь просунулась голова стюарда.
- Все в порядке, я его пересадил.
- Хорошо. А теперь попросите доктора Креймера сюда в кабину.
- Слушаюсь, сэр.
- Потом возвращайтесь к себе в отсек. Девочкам расскажите только то,
что совершенно необходимо, и не уходите оттуда, поняли?
- Слушаюсь, сэр.
Оба пилота и бортинженер заговорили разом:
- Послушайте, шкипер, что это значит?
- Что, собственно, случилось?..
- Кто такой Креймер?..
Говард пристально посмотрел на каждого из них, прежде чем ответить:
- Я хочу, чтобы вы услышали все собственными ушами.
Вошел Креймер.
- Садитесь, пожалуйста. - Говард показал на пустое кресло,
предназначенное для стажеров. - Будьте любезны повторить моим ребятам то,
что вы рассказывали мне там...
Он махнул рукой в сторону пассажирских салонов. Креймер неловко сел,
все еще стараясь ни к чему не прикасаться. Пятно у него на брюках
рассосалось, оставив на ткани темный след.
- Как я уже сказал командиру, - поспешно начал он, - я состою в
следственной комиссии, созданной Британским правительством для выявления
причин катастрофы в центре Лондона...
Сжато, в немногих словах он поведал им всю историю.
Оборудование пассажирских салонов реактивного лайнера конструируется
исходя из трех основных требований. Во-первых, оно должно быть легким,
во-вторых, не должно требовать сложного ухода и, в-третьих, не должно
быстро изнашиваться, а равно подвергаться коррозии. Практически это
привело к тому, что салон едва ли не на 80 процентов состоит из пластмасс.
Потолки, стены и отделка сидений выполнены из виниловой пленки. Багажные
полки штампуются из полистирола. Панели с кнопками над каждым креслом
отформованы в вакууме из полипропилена, а иллюминаторы заделаны в
специальные высокосортные пластмассовые ободки. В общем тут хватило бы
пищи на миллион поколений мутанта-59.
Тем временем постепенно, зачастую почти невидимо, мутант становился в
самолете полноправным хозяином. Табличка "Для использованных полотенец",
висевшая в туалете, вдруг начала выгибаться, и буквы неузнаваемо
вытянулись в высоту. Пассажир, вернувшийся из туалета, сел к окну - и
герметический ободок стал растягиваться и коробиться. А пластмассовая
подметка на ботинке пассажира вдруг расплющилась под его весом...
Креймер в пилотской кабине закончил свое повествование. Экипаж хранил
молчание; что касается второго пилота, он, казалось, не интересовался
ничем - он вел самолет, не отрывая взгляда от приборной доски.
Наконец Говард, постукивая ногтем большого пальца по зубам, промолвил:
- Если я задержу всех на своих местах, если никто не шелохнется - тогда
мы, может, и сумеем сесть в Кеннеди...
- Только не в Кеннеди, - нахмурился Креймер. - На это мы не имеем
права. Разве вы не понимаете: мы сейчас вроде прокаженных...
- И нас будут изолировать? - спросил третий Пилот.
- Разумеется. Нам придется пройти полный круг дезинфекционных
процедур...
- Пожалуй, - вмешался Говард, - можно использовать Тейор Крик.
- А что это такое?
- Аварийная полоса примерно километрах в шестидесяти к югу от Бостона,
на атлантическом побережье.
- Нам понадобится полная обработка. Каждый пассажир должен будет
раздеться, вымыться под душем, отдать одежду на стерилизацию, - по мере
перечисления Креймер загибал пальцы. - Самолет придется оцепить...
- Но кто, к дьяволу, возьмется за это? - вслух подумал Говард. -
Медицинская служба аэропорта и снаряжения-то такого не имеет...
- Свяжитесь с Дагуэем.
- А это что такое?
- Испытательный полигон для микробиологического оружия. Они вполне
могут перебросить в Тейор Крик несколько человек вертолетом - защитные
костюмы и все, что полагается. - Креймер мрачно усмехнулся. - Хоть однажды
поставьте перед ними позитивную задачу!..
Герметическая прокладка иллюминатора, ближайшего к женщине с сумочкой,
капля за каплей вытекла на боковую отделочную панель - все происходило
беззвучно.
Иллюминаторы в реактивной машине, - в сущности, уступка пассажирам со
стороны конструкторов; конструкторы охотно обошлись бы вовсе без окон,
поскольку те увеличивают стоимость и снижают прочность фюзеляжа. Каждый
иллюминатор состоит из трех-четырех слоев прозрачной пластмассы, и каждый
слой в отдельности герметически закреплен в соответствующем слое корпуса.
В пространство между внутренними слоями воздух нагнетается бортовыми
компрессорами, расположенными под пилотской кабиной. Делается это во
избежание конденсации водяных паров; воздушная прослойка за внутренней
обшивкой поддерживается при том же давлении, что и воздух в салоне. Зато
между внешними слоями корпуса давление и температура воздуха те же, что и
за бортом.
В безмозглой своей решимости микроскопическая капелька мутанта-59
перебросилась через двухсантиметровый зазор между слоями внутренней
гермопрокладки. Клетки выделяли ферменты, и те разрушали хитросплетения
созданных человеком молекул.
Молодая особа в пластиковом плаще спала, пока какой-то пассажир,
шествуя по проходу, не задел ее за плечо. Это разбудило девицу, она
попыталась пошевелиться, но, словно в дурном кошмаре, никак не могла
оторвать голову от спинки кресла. Наконец, ей удалось чуть приподнять
голову, высвободив ее, как мокрый леденец из обертки: между щекой,
воротником и сиденьем образовалось хлюпающее полужидкое месиво. Достаточно
было пошевельнуться - и месиво тянулось длинными сырыми язычками. Девица в
панике повернулась и увидела, что ее новомодный плащ расползся на плече,
как ветхое рубище. Она сидела, словно парализованная, с застывшим лицом,
потом вскрикнула. На крик прибежала стюардесса.
В салоне первого класса дородный багровощекий пассажир по-прежнему
сладко похрапывал - он так и не просыпался с самого начала полета.
Безразличный ко всему на свете, благоухающий парами бренди, он,
разумеется, не мог заметить, как меняется форма его очков. Сначала
размягчилась рыжая пластмассовая дужка на переносице, и очки под весом
линз карикатурно съехали к скулам. Затем одно стекло выскочило из
перекошенной оправы и скатилось хозяину на колени. По изборожденному
складками лицу, прямо к раскрытому рту потекла шоколадная струйка. По мере
ее движения лицо непроизвольно подергивалось, но пассажир не просыпался.
Девица в пластиковом плаще немного успокоилась; стюардесса беседовала с
ней, прилагая все усилия, чтобы она не поднялась с места и не пошла
умываться.
Из динамиков донесся голос командира:
- Говорит командир экипажа Говард. Вследствие небольшой неисправности в
электропроводке мы немного не долетим до нью-йоркского аэропорта Кеннеди.
Посадка будет произведена на одном из аэродромов южнее Бостона.
Вследствие... вследствие неисправности должен просить вас оставаться на
своих местах и не расстегивать ремней. Прошу извинить за небольшое
неудобство. Обслуживающий персонал постарается создать вам максимально
возможный комфорт, но попрошу вас воздержаться от курения...
Говард отключил микрофон.
- Но ведь перед посадкой придется сказать им правду, - заметил Креймер.
- Безусловно, но если я скажу ее сразу, поднимется паника. Лучше уж по
частям... - Говард обернулся ко второму пилоту: - Есть успехи?
- Да, они уже вызывают Тейор.
- Хорошо. - И снова к Креймеру: - А теперь, доктор...
Дверь позади них внезапно открылась и тут же захлопнулась. Послышалась
какая-то возня. Когда дверь распахнулась снова, в ней показался пассажир
из салона первого класса с лицом, измазанным рыжими полосами. Глаза его
метали молнии.
- Где командир? - заорал он. - Что происходит на вашей чертовой
посудине?..
Он ринулся вперед. Но Бенни, бортинженер, стремительно повернулся в
кресле и схватил незваного гостя в охапку прежде, чем он успел коснуться
Говарда.
- А ну, давайте назад, на место!
- Послушайте, я владелец акций вашей паршивой компании. Я знаю ваших
директоров. И даю вам гарантию, что я...
Бортинженер, вскочив на ноги, навис над пришельцем, с грохотом прижав
его к двери. Все тревоги Бенни нашли выход в этом акте насилия.
- Молчи и слушай! - крикнул Бенни. - Самолет в опасности, а ты,
явившись сюда, увеличиваешь эту опасность. Ты слышал приказ командира?
Возвращайся в салон, сядь, привяжись и молчи! И если ты еще раз попадешься
мне на глаза, я вобью тебе голову в живот, понял?..
Пассажир сверкал глазами, но молчал, и на лице его отражалась борьба
между гневом и страхом.
- А ну, выметайся отсюда!
Гнева как не бывало: теперь акционера била дрожь. Наконец, он в полном
изнеможении прислонился к двери, и у него от ужаса отвисла челюсть.
- Что вы делаете? - Он вытирал лицо, размазывая рыжие пятна по щекам. -
Что... что происходит? Я хочу знать - мы... мы разобьемся?
Бортинженер, не отвечая, вытянул руку и отворил дверь у него за спиной.
Потом отвел своего недавнего противника на место и собственноручно
застегнул ему ремень.
Теперь во власти бактерий был уже почти весь самолет. В сотнях
различных точек отделочные пластиковые пленки, багажные полки, материал
под ногами беззвучно преображались - вспучивались, приобретали влажный
блеск и в конце концов покрывались пузырьками зловонной пены.
Вентиляционная панель над головой одного из пассажиров медленно прогнулась
и провисла до его затылка, словно протянула к нему послушную конечность.
Голос командира, звучащий по системе внутренней связи, был теперь
неузнаваем. Привычная учтивость и доверительная озабоченность уступили
место суровой беспрекословности приказа:
- Происходящее сейчас на борту непосредственной опасности для жизни не
представляет. Разрушению подвергаются лишь пластмассовые детали самолета.
Как я уже сообщил, мы приземлимся на одном из аэродромов близ Бостона, и
вплоть до посадки вставать со своих мест категорически запрещается. Вы не
должны ходить по самолету - это особенно важно: иначе вы будете переносить
инфекцию на все новые и новые детали и предметы и неизбежно поставите под
угрозу благополучное завершение полета.
Старший стюард попытался задержать человека, потерявшего голову от
страха и выскочившего в проход. Поскользнувшись, они вместе рухнули на
мокрый блестящий пол, разукрасив свою одежду цветными кляксами.
Женщина с сумочкой сидела, объятая ужасом; клокочущая шапка черной пены
вырастала у нее прямо из-под ног.
Стюардессы стайкой пятились прочь из кухонного отсека, не отрывая глаз
от происходящих там жутких перемен. Груды подносов оплывали, чашки лежали
в лужах пенящейся слизи, а аккуратные пакетики с ножами и вилками
срастались вместе, принимая безумные, сверхъестественные очертания.
Смрадная пена с десятков пораженных участков ручейками сбегала в
главный проход. Некогда расфранченная девица еле ворочалась в пухлом
облаке, которое еще недавно было ее плащом.
Большинство пассажиров хранили гробовое молчание, кто-то молился,
кто-то плакал. Стюарду поминутно приходилось усаживать обратно тех, кто
порывался встать. Воздух становился все тяжелее - возрастала концентрация
газа...
В пилотской кабине также никто не произносил ни слова. Креймер
сгорбился в своем кресле. Говард вел самолет, а оба других пилота вместе с
бортинженером сосредоточенно наблюдали за приборами.
Конец наступил быстро. Над головами, за потолочной панелью,
соприкоснулись два обнаженных проводника, и газовая смесь, порожденная
мутантом-59, воспламенилась и взорвалась.
Далеко внизу, во льдах восточное острова Нантукит, капитан маленькой
рыболовной шхуны услышал где-то над собой гул и слабый грохот взрыва.
Взглянув вверх, он увидел лишь вереницу огненных точек, перечеркнувшую
ночное небо.
И вызвал по радио береговую охрану.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


07-10, 20:03
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
16

Огромный беспорядочный комплекс строений и переходов Лондонского
аэропорта постепенно впадал в оцепенение. Один за другим пустели залы, и
обычные запахи кофе, керосина и дорогих духов сменялись влажной аммиачной
вонью мутанта-59.
Наконец из всех вокзалов порта остался в действии только один. В
комнате для транзитных пассажиров был организован дезинфекционный пункт,
обслуживающий тех, кто имел специальные пропуска на вылет с какой-то из
немногих машин, которым разрешалось подняться в воздух.
Только что началась посадка на рейс 1224, следующий в Нью-Йорк.
Пассажиры, все еще морщась от едких ароматов дезинфекционного центра,
предъявляли свои документы полицейским и иммиграционным чиновникам,
сидящим за стеклянной перегородкой. Никто не нарушал молчания - вездесущий
смрад мутанта напоминал всем и каждому об оставшемся позади умирающем
городе.
Рабочие в защитных костюмах и масках обрызгивали фюзеляж
дезинфицирующим раствором, и над гигантским реактивным самолетом висело
облачко тумана; вокруг трапа раскатывали армейские патрульные джипы.
В предотъездной спешке Креймер едва не забыл свою инкрустированную
золотую авторучку, в последнюю секунду сунув ее в портфель.
Затягивая привязной ремень, он в пол-уха прислушивался к
безлично-ласковому голосу бортпроводницы:
- ...и воздержитесь от курения. Через несколько минут мы вылетаем в
Нью-Йорк беспосадочным рейсом по маршруту Шеннон - Гандер - Кеннеди. От
имени компании "Метро Эрлайнз" командир корабля Говард и весь экипаж
приветствуют вас на борту нашего самолета. Благодарю за внимание...
В пассажирском салоне зазвучала варварская магнитофонная запись. В
кабине экипажа командир вместе со вторым и третьим пилотами и
бортинженером начал предполетную проверку аппаратуры.
В кухонном отсеке позади пассажирских кресел старший стюард и три
стюардессы принялись раскладывать на аккуратные кучки стандартные пакеты с
питанием и громоздить друг на друга штампованные пластмассовые подносы:
порция сыра в изящной оберточке - в одной ямке, укутанный в целлофан
бисквитик - в другой, пока каждый поднос не стал походить на
продовольственную лавку в миниатюре.
Креймер устроился поудобнее в кресле, тщательно осмотрел препараты,
убедился, что они запечатаны, как полагается, не теряя времени, достал из
портфеля приготовленный для НАСА доклад и, вооружившись авторучкой,
углубился в чтение.
Никакое обостренное осязание не помогло бы ему почувствовать, чего
именно коснулись его пальцы, охватившее металлический корпус ручки. Самый
острый глаз не приметил бы мельчайшей высохшей капельки студенистого
вещества всего-то в одну десятую миллиметра в поперечнике.
Химический анализ, наверное, обнаружил бы в этой капельке микрограммы
белка, воды, некоторых фосфорных и магниевых солей. Более тонкие
исследования могли бы показать следы сложных молекул ДНК и навести на
мысль о какой-то жизни на микроскопическом уровне. Ведь ДНК и их
неизменные спутницы - РНК - являются носителями генетического кода. В их
спиралевидных молекулах незыблемо запечатлены чертежи строения целого
организма, сверхмикроскопический план его поведения.
ДНК на авторучке Креймера вовсе не была свободным химическим веществом,
а входила в состав спор и их оболочек - в состав мутанта-59,
угнездившегося в засохшей капельке. Каждый организм занимал в длину едва
одну семитысячную долю миллиметра. Каждый был слеп и бесчувствен, но
каждый при всей своей хрупкости располагал законченной программой
поведения в короткий отрезок времени, определенный ему от рождения до
смерти. От разделения родительской клетки на две до разделения этих двух
на четыре, четырех на восемь - и так до бесконечности с прекрасной, хотя и
вечно недооцениваемой нами математической точностью.
Обычно скорость деления бактерий не остается постоянной: законы их
собственного микромира диктуют им, что на смену изначальному быстрому
размножению должна прийти фаза замедленного развития, которая, в конце
концов, ведет к угасанию и смерти.
Если бы определенные факторы не противодействовали математической
неотвратимости их размножения в прогрессии 1 - 2 - 4 - 8 и так далее, то,
по расчетам, потомство двух бактерий, делящихся раз в секунду, через
двадцать два часа покрыло бы всю поверхность земного шара.
Бактерии не замедлят скорости своего роста лишь в двух случаях.
Во-первых, если будут регулярно получать все новую и новую пищу, и,
во-вторых, если они мутируют, чтобы лучше приспособиться к окружающей
среде. Тогда клетки начинают делиться чаще. Насколько чаще - это нередко
зависит от адекватности среды и ни в малейшей степени не связано с
нормальной скоростью развития. На ранних стадиях деления каждое поколение
бактерий живет считанные минуты, а при особо благоприятных условиях -
секунды.
Покойный доктор Эйнсли, никем давно не оплакиваемый, мастерски
воспользовался этим. Мутант-59 не знал замедлений роста, не знал фазы
угасания.
Для бактерий, очутившихся на золотой авторучке Креймера, обстоятельства
сложились неблагоприятно. Бактерии почти высохли и, не коснись он их,
погибли бы. Но едва он задел умирающие микроорганизмы влажным от пота
пальцем, их оболочки впитали малую толику воды. Исчезающе малую - но все
же достаточную, чтобы напоить обезвоженный клеточный механизм.
Поток невидимых сигналов пронизал клетки, они расправились,
приготовившись вновь выполнять единственную свою задачу: жить, питаться и
размножаться.
Креймер потянулся к спинке расположенного впереди кресла и опустил
откидной столик; пальцы его задели пластмассовую рамку, поддерживающую
прямоугольник из меламина.
Командир корабля Говард тем временем получил от диспетчера разрешение
на запуск двигателей. Бортинженер провел последнюю предстартовую проверку,
с особым вниманием проконтролировав герметичность дверей. Техник в
противошумовом шлеме, оставшийся внизу на дорожке, убедившись, что их
наружные замки стали на место, в знак подтверждения поднял вверх большие
пальцы обеих рук.
Бортинженер по очереди включил все четыре системы топливных насосов. Из
баков, расположенных в крыльях и фюзеляже, топливо стало поступать к
четырем гигантским турбовентиляторным двигателям, подвешенным в гондолах
под плоскостями, словно бомбы.
Говард привел в действие стартеры, начиная с двигателя номер четыре
правого крыла.
Медленно и неохотно, утробным голосом взвыла турбина. Очень скоро вой
перешел в надрывный визг. Двигатель номер три добавил к стенаниям
исполинской машины свою ноту, за ним затянули свои партии двигатели номер
два и номер один, и вот уже весь фюзеляж затрясся в низкочастотной
вибрации.
Бортинженер сделал нужные пометки в журнале, а третий пилот проверил
рули и закрылки. Наземный тягач отвел самолет задним ходом от посадочной
галереи, и двигатели тихо запели в предвкушении полета.
Водитель тягача - тоже в противошумовом шлеме да еще и в куртке с
капюшоном - в свою очередь поднял вверх оба больших пальца и, отсоединив
от передней стойки шасси буксировочную штангу, укатил восвояси.
Крошечным - пятнадцати сантиметров в поперечнике - штурвальчиком Говард
направил неуклюжую громадину самолета по высвеченным темно-синими
огоньками дорожкам. Бортинженер, вслух считывая показания приборов,
произвел еще одну проверку.
Креймер, на мгновение прервав работу, посмотрел в иллюминатор на
проплывающую мимо панораму освещенного аэропорта. "Интересно, - подумал
он, - будут ли эти огни еще гореть, когда я вернусь?.."
В буфетной обслуживающий персонал прекратил, наконец, возню с
подносами, и стюардессы, усевшись по своим местам, пристегнулись; хотя они
уже разучились сознавать опасность своей профессии, их лица под слоем
косметики явно побледнели.
Получив разрешение на взлет, воздушный корабль развернулся, и нос его
нацелился туда, где на поверхности взлетной дорожки во множестве чернели
следы авиационных шин.
Командир Говард послал рычаги управления двигателями от себя, и
расслабленное пение турбин вновь сменилось басовым громом. Приборные доски
затряслись, задрожали, и вся машина слегка подалась вперед - бешеная тяга
двигателей боролась с силой тормозов. И как только Говард отпустил
тормозную педаль, самолет устремился вдоль осевой линии. Громыхая и
подпрыгивая на стыках бетонных плит, он разгонялся с ускорением куда
большим, чем у любого спортивного автомобиля. Он покачивался из стороны в
сторону, он вгрызался в морозный воздух.
По мере нарастания скорости рули начали реагировать на упругость
воздушных потоков, и на смену наземной неповоротливости пришла плавная
стремительность полета. Нос машины приподнялся, она подпрыгнула, опираясь
на струи копоти, бьющие из сопел, и одним скачком оторвалась от бугристого
бетона полосы.
Бортинженер крикнул невразумительно: "Вторая!.." Это слово тут же
снижает частоту пульса у любого летчика гражданской авиации, поскольку
означает, что достигнута вторая критическая скорость, достаточная для
безопасного взлета с полной загрузкой.
Снова глянув в окно, Креймер увидел, что кромка облаков надвигается все
ближе и ближе; он бросил последний взгляд на залитую желтым электрическим
светом паутину лондонских улиц и откинулся в кресле - облака закрыли
всякую перспективу.
В хвосте самолета стюардессы, расстегнув ремни, вновь принялись за
подготовку стандартной трапезы.
Напряженная озабоченность, царившая в кабине экипажа перед взлетом,
сразу спала. Командир Говард вызвал первый путевой радиомаяк в Фальмуте
для сверки времени и уточнений курса.
Пассажиры в свою очередь отстегнулись от кресел и с наслаждением
вдыхали сигаретный дымок. Стюардессы засновали взад-вперед по наклонному
полу - самолет продолжал набирать высоту.
Креймер с головой ушел в свой доклад, торопливо набрасывая заметки на
листке блокнота. Он не сразу понял, что стюардесса, перегнувшись через
незанятое кресло у прохода, обращается именно к нему.
- Чай или кофе, сэр?
- Да? Что? Кофе, пожалуйста...
Девушка вставила пустую пластмассовую чашечку в углубление на подносе.
- Сейчас принесу.
Он опять склонился над блокнотом. Стюардесса, держа поднос с такими же
чашечками в одной руке, попробовала, хорошо ли закреплен столик, и перешла
к следующему ряду кресел.
Экипаж окончательно успокоился - теперь предстояли шесть часов
относительно безопасного полета над Атлантикой. Позади отворилась дверь, и
стюардесса спросила:
- Вам что-нибудь нужно, ребята?
- Кофе. Только не того, которым наша компания потчует пассажиров.
Настоящего...
- Хочешь, я помогу тебе помыть посуду?..
Реплики были непринужденными, привычно-шутливыми. Девушка улыбнулась и,
записав заказы пилотов, вышла.
Креймер по-прежнему яростно писал на откидном столике, даже не
подозревая о роковой активности микроскопического пятнышка у самого его
края.
По пути назад стюардесса увидела над одним из кресел зажженную лампочку
и, наклонившись к разодетой девице, пославшей вызов, между делом
позавидовала ее сверхмодному пластиковому плащу.
А тем временем остальные стюардессы уже начали разносить подносы с
едой; старший стюард шествовал впереди, толкая перед собой тележку с
напитками. По желанию пассажиров он вручал им бокальчики поддельного
хрусталя - в действительности они тоже были пластмассовыми - и миниатюрные
бутылочки спиртного.
К тому моменту, когда в девяти километрах под крылом самолета проплыл
остров Уайт, пассажиры и экипаж словно бы заключили с гигантским
реактивным лайнером безмолвное соглашение, и, по условиям сделки, все
системы корабля и люди на борту стали единым целым ради решения общей
задачи.
Третий пилот вышел к пассажирам и ревностно заметил про себя, наверное,
в сотый раз в своей жизни, что уровень шума здесь гораздо ниже, чем в
кабине. На полпути через салон первого класса он обратил внимание на
пассажира, который, развалясь в кресле, заснул с безвольно открытым ртом;
годы излишеств избороздили лицо этого человека прожилками и грубыми
складками.
Последние лучи заходящего солнца окрашивали передние кромки крыльев в
ярко-оранжевый цвет. Самолет несся над серым холодным морем все дальше и
дальше на запад. Мало-помалу солнечный свет стал угасать, уступив место
вначале густой лиловатой синеве, а затем полной темноте с леденящими
точками звезд.
Температура воздуха за бортом была минус сорок три; а здесь, в этом
теплом, светлом коконе никто и не задумывался о беспощадной враждебности
стратосферы, простирающейся сразу за панелями внешней обшивки. Воздух в
салон нагнетали два компрессора, расположенных в носовом отсеке, он тут же
пропитывался привычными запахами сигарет и виски. Пассажиры оживленно
переговаривались между собой и лишь мельком поглядывали на забортную
темень, защищенные от ярости наружных штормов герметическими
пластмассовыми прокладками иллюминаторов.
Экипаж в кабине спокойно расправился с кофе и в ожидании, пока
кто-нибудь явится за чашками, сложил их на полочку.
Креймер на секунду прервал работу, чтобы получше закрепить свой столик
- самолет слегка накренился. При этом он вновь коснулся рукой злополучного
края. Потом он встал и направился вперед по проходу в туалет.
В кухонном отсеке стюардесса разбирала свободные пластмассовые чашки.
Сняв одну из них с подноса, она обратила внимание, что та покрыта чем-то
неприятным и липким. Девушка посмотрела на свои пальцы - на них был тонкий
серо-белый налет. Понюхав его, она скорчила гримаску и поставила чашку
обратно на стол.
В кабине на глазах у бортинженера стрелка главного вольтметра внезапно
качнулась вниз. И хотя она тут же выпрямилась, он протянул руку вверх,
открутил два винта и выдвинул ящичек с наклейкой "Дроссели стабилизатора
напряжения". Из другого ящичка, на котором значилось "Контрольные клеммы",
он достал две проволочки и подсоединил их к первому ящичку, о чем,
разумеется, сделал соответствующую пометку у себя в журнале.
Говард запустил бортовой метеолокатор, включил развертку и всматривался
в оранжевый экран, по которому металась полоска света, отмечая впереди по
курсу скопления наэлектризованных воздушных масс. Затем командир
отвернулся, вызвал радиомаяк в Шенноне и подождал, пока в громкоговорителе
над головой не пропела морзянка - их опознали. Покончив с этим, он
вытянулся в кресле и заложил руки за шею.
Второй пилот взялся за штурвал и скорректировал курс по указаниям из
Шеннона, после чего передал управление автоматике. Отняв руки от
штурвальной колонки, он на мгновение замер, глядя на них в безмолвном
недоумении.
На одной из ладоней осталось черное клейкое пятно. А на штурвале, там,
где лежала его рука, черная пластмассовая поверхность казалась влажной и
блестящей. Явственно были видны вмятины от пальцев.
- Что за черт!..
Командир пока ничего не заметил.
- Что там еще?
- Вон на колонке, погляди сам.
- Какой-то растяпа пролил растворитель. Оберни ее бумагой или
чем-нибудь еще...
- Растворитель, как же, посмотри хорошенько!..
Второй пилот сунул руку прямо под нос командиру; тот поморщился, но
понюхал.
- Пахнет обыкновенным дерьмом. Бенни, не забудь отметить это в своем
журнале.
Бортинженер ухмыльнулся:
- Что прикажете отметить - что мы пилотируем ассенизационную бочку?
- Тут еще и другой запах. Какой же? Ну конечно! Аммиак...
Второй пилот продолжал принюхиваться.
- Хватит, - бросил командир повелительно. - Обмотай чем-нибудь колонку
и вымой руки.
Креймер кончил писать, спрятал доклад в портфель, а авторучку в карман
и расслабился, намереваясь поспать.
За окнами среди облаков мелькали голубоватые вспышки - где-то внизу
бушевала гроза.
Стюардесса в кухонном отсеке стерла с пальцев липкий налет и случайно
еще раз взглянула на стол. Глаза у нее округлились, она не могла им
поверить.
Чашка постепенно меняла форму. Она прогнулась с одного края и оплывала
каплями на стол. Затем, словно находясь в пылающей печи, обмякла и
превратилась в вязкую лужицу. Несколько долгих секунд девушка смотрела на
эту лужицу, потом выскочила в салон и кивком подозвала старшего стюарда,
который все еще возил по проходу свою тележку с напитками. Тот поднял
глаза и, уловив на лице девушки испуг, быстро вышел в буфетную.
- Она... она расплавилась! - взволнованно сказала девушка. - Прямо у
меня на глазах, я ничего с ней не делала. Можете убедиться...
Старший стюард на миг задумался, всматриваясь в ослизлое озерцо на
столе.
- А ты, часом, лак с ногтей ацетоном не снимала?
- Да нет, говорю вам, это случилось только что. Расплавилась, и все...
Старший стюард дотронулся, до озерца пальцем.
- А другие чашки целы?
- По-моему, да...
- Ладно, не расстраивайся. Не стоит того...
Бортинженер поставил стабилизатор напряжения на место и сделал в
журнале запись о его неисправности. Мутант-59 нашел себе в этом устройстве
подходящую пищу.
Пожилая женщина, вернувшись из туалета, потянулась за сумочкой,
оставленной под креслом. Нащупала ручку, попыталась поднять ее - но ручка
вдруг растянулась, точно дряблая эластичная лента, и оборвалась. Женщина
чертыхнулась, вытащила сумочку за верх и вызвала стюарда. Тот
незамедлительно явился.
- Что прикажете, мадам?
- У вас там под креслом что, радиатор?
Женщина продемонстрировала ему оторванную ручку.
- Простите, мадам?
- Смотрите сами! - Она всучила ручку стюарду. - Я поставила сумочку под
кресло, и вот, полюбуйтесь, она сгорела.
- Извините, мадам, у нас в салоне нет радиаторов. Должно быть, сумочка
была старая. Пластик, к сожалению, не так долговечен, как кожа.
- Никакая она не старая, дочка подарила мне ее две недели назад!
- Я постараюсь договориться с компанией, мадам, чтобы вам преподнесли
одну из наших фирменных сумок. Вы получите ее сразу после приземления...
Он подкрепил свои слова профессиональной улыбкой. Женщина, смягчившись,
откинулась в кресле.
- С вашего разрешения, мадам, я выброшу эту ручку, - сказал стюард и с
задумчивым видом направился в свой отсек.
Бортинженер в очередной раз глянул на приборы-близнецы, под шкалами
которых протянулась надпись: "Распределение подводимой мощности". Сняв
показания, он сел посвободнее и вынул зачитанный детектив. А над его
головой, в лабиринте разноцветных проводов стабилизатора, питался, набирал
силу, делился мутант...
Изоляция расползлась, обнажилась жила, сверкнуло короткое замыкание, и
добрая сотня ампер обрушилась на проволочки, рассчитанные от силы на два
ампера. Последовал мгновенный взрыв, в кабину вплыло облачко едкого дыма.
Бортинженер подскочил как ужаленный и с маху ткнулся в спину второго
пилота, склонившегося над колонкой управления.
В ту же секунду самолет начал входить в пике, и пассажиры пережили
тошнотворное ощущение, что пол проваливается у них под ногами.
Быстро оправившись, второй пилот потянул колонку на себя - нос самолета
задрался вверх, а пассажиров вдавило в кресла. Командир приоткрыл ящичек
на панели и достал специальные противодымные очки. Дыма из поврежденного
узла сочилось столько, что вытяжную вентиляцию пришлось включить на полную
мощность, чтобы избавится от удушья.
Говард наклонил к себе микрофон внутреннего оповещения и произнес по
возможности спокойно и бодро:
- Говорит командир корабля Говард. Мы летим на высоте девять тысяч
пятьсот метров при встречном ветре, который задержит наше прибытие в порт
назначения примерно на тридцать пять минут. Вскоре мы войдем в зону
турбулентных потоков, поэтому прошу вас пристегнуть ремни и не вставать со
своих мест. Благодарю за внимание...
Как только он умолк, в салонах вновь загорелись красные
предупредительные табло.
Креймер, разбуженный внезапным нырком самолета, заворочался в кресле,
стараясь устроиться поудобнее, и его колени уперлись в столик, который
свисал со спинки расположенного впереди сиденья. Он решил убрать этот
столик, выпрямился и тут, наконец, увидел, что краешек стола уже совсем
размягчился и вязкой струйкой стекает ему на брюки - под коленом
образовалось серое, с молочным отливом пятно. Бросив исподтишка взгляд в
сторону соседа и убедившись, что тот ни на что не обращает внимания,
Креймер наклонился пониже и принюхался. Потом медленно, осторожно
отодвинулся и поднял было правую руку к кнопке вызова - но передумал,
отдернул руку и положил ее на подлокотник кресла ладонью вверх. Пошарив
вокруг глазами, он левой рукой поднял карандаш, тыльным его концом надавил
на кнопку и принялся ждать, больше не шевелясь.
Подошедший стюард обратил внимание на напряженную позу Креймера:
- Вы звали, сэр? Принести вам что-нибудь?
- Я хотел бы поговорить с командиром корабля.
- Вы не могли бы сообщить мне, о чем, сэр?
- Пока не могу. Тут случи... - Креймер снова удостоверился, что его
сосед по креслу спит глубоким сном, но тем не менее понизил голос: -
Случилось непредвиденное, самолету угрожает опасность. Я хочу поговорить с
командиром. Пожалуйста, позовите его, и без лишних слов!
Стюард, исподволь вглядываясь в лицо Креймера, подумал: наверное,
сумасшедший или пьяный.
- Прошу вас пройти вперед, в салон первого класса, сэр. Я вызову
кого-нибудь из членов экипажа.
- Слушайте меня внимательно. Быть может, вам трудно в это поверить, но
я не вправе встать с этого кресла. Я должен оставаться на том самом месте,
где нахожусь сейчас!
"О боже, - подумал стюард, - не хватало нам только психа. А если у него
еще и бомба за пазухой?.."
Вслух он сказал умиротворяюще:
- Хорошо, сэр, я понял вас, оставайтесь здесь, а я пройду в кабину и
поговорю с командиром.
Он удалился. Креймер, уловивший в тоне стюарда некую снисходительность,
свирепо глядел ему вслед. За переборкой, разделявшей два салона, стюарду
пришлось протиснуться сквозь небольшую толпу - пассажиры ждали очереди в
туалет.
Стюард докладывал, не теряя хладнокровия:
- Выглядит он странно, сидит съежившись, словно боится к чему-нибудь
прикоснуться...
- И что он, по-вашему, намерен сделать? - спросил Говард.
- Трудно сказать. Угроз никаких не было, по крайне мере пока...
- Ладно, пойду взгляну на него.
Креймер ждал в нетерпении. Командир бросил сдержанно:
- Добрый вечер, сэр. Стюард сообщил мне, что у вас что-то случилось...
Креймер показал на своего спящего соседа:
- Уберите его... - он запнулся и взял себя в руки. - Хорошо. Прежде
всего я не сумасшедший и не собираюсь похищать самолет, хотя то, что я
собираюсь вам сказать, вероятно, покажется в высшей степени
неправдоподобным...
- А именно?
- Моя фамилия Креймер, доктор Креймер. Я ученый. - Командир и стюард
безмолвно слушали. - Каким-то не совсем понятным мне самому образом я
пронес с собой на борт самолета микроорганизмы, и это опасно.
- Микроорганизмы? Нельзя ли яснее?
- Командир, вы несомненно знаете о событиях в центре Лондона...
- Знаю.
- Я являюсь членом правительственной комиссии, расследующей причины
этих событий. В настоящий момент я направляюсь в Нью-Йорк, в НАСА, для
срочного доклада о природе происходящего.
- Вы можете удостоверить это, сэр?
- Что? Да, конечно, могу. - Креймер потянулся за портфелем, но,
остановившись на полпути, сказал: - Командир, я достану свои документы и
предъявлю их вам, но вынужден просить вас не брать их у меня из рук, а
прочесть, не прикасаясь...
Стюард и командир обменялись взглядами, а Креймер вынул из портфеля
доклад, предназначенный для НАСА, и личные документы и раскрыл их, не
выпуская из рук. Спящий пассажир заворочался и перевернулся на другой бок.
Командир и стюард пробежали документы глазами и кивнули Креймеру, чтобы он
продолжал.
- Командир, у нас есть серьезные доказательства, что катастрофа в
Лондоне вызвана единственным в своем роде микроорганизмом. Проще говоря,
микробом...
Говард припоминал, чему его в свое время учили; он старался
восстановить в памяти лекцию психиатра о ранних симптомах параноидной
шизофрении, о том, как распознавать, кто из пассажиров потенциально
опасен.
- Простите, мистер Креймер, - произнес он, - что, вы сказали, делает
этот микроб?
Креймер пристально посмотрел на них и ответил уныло:
- Он пожирает пластмассу.
- Мистер Креймер, - выговорил Говард суровее, чем прежде, - я,
безусловно, обязан принимать близко к сердцу все, что касается
безопасности полета, но, по-моему, вы злоупотребляете моим временем. Прошу
вас больше никого не беспокоить, иначе...
- А что вы скажете об этом? - Креймер ткнул пальцем в край столика и в
пятно у себя на колене. Командир наклонился и присмотрелся внимательнее. -
Не трогайте руками! Понюхайте - вы ощущаете запах?
- Мистер Креймер, подобный эффект может быть вызван десятком разных
причин. Вы могли плеснуть сюда растворителем, могли прижечь зажигалкой...
- Он не обуглен. Да вы что, не верите своим глазам?
- Командир, - нервно вмешался стюард, - могу я попросить вас на два
слова? Я хотел бы вам кое-что показать.
Он поманил Говарда знаками в кухонный отсек. Вязкое озерцо на том
месте, где раньше стояла чашка, теперь вспенилось, и над ним колыхалась
круглая шапочка из пузырей.
- А потом еще сумочка у той женщины. Взгляните на ручку, я выбросил ее
вот сюда...
Стюард нагнулся к баку для отбросов. Но едва он откинул крышку, они оба
оцепенели от неожиданности. Из квадратной горловины вывалился грязноватый
ком клейкой пены, переполз через край и беззвучно распластался по полу. И
там, где пена касалась синей блестящей виниловой поверхности, она почти
мгновенно впитывалась в пластмассу, подобно тому как масло впитывается в
поржавевший металл.
- Так! - заявил Говард решительным тоном. - Соседа этого, как его
зовут? - Креймера... Пересадите-ка соседа на другое место.
Вернувшись к себе в кабину, Говард первым делом понюхал перебинтованную
штурвальную колонку. Затем обратился к бортинженеру:
- Сделал ты что-нибудь с этим стабилизатором напряжения?
- Я его отключил. Обойдемся и без него.
- Но ты хоть вскрывал его, чтобы найти неисправность?
- Ни к чему. Все равно в полете мне его не починить. Доберемся до
Кеннеди, его просто заменят.
- Бенни, я прошу тебя вскрыть его.
- Стабилизатор-то? Да мы спокойно и без него проживем. Согласен, есть
какой-то риск, что генератор вдруг даст пиковый импульс, но...
- Вскрой его, Бенни.
Видя озабоченность командира, бортинженер молча встал и отвинтил панель
стабилизатора. Выдвинул его на себя - и вытаращил глаза.
- Боже праведный, что же это такое?..
С шасси прибора свисал многокрасочный шевелящийся волдырь. Пока они
сидели, словно громом пораженные, волдырь вытянулся, оторвался и шлепнулся
на пол. Инженер двинул было рукой, норовя потрогать клейкую массу.
- Не прикасаться! - крикнул Говард.
- Почему? В чем дело?
- Поставь стабилизатор на место и ничего больше не трогай!..
В дверь просунулась голова стюарда.
- Все в порядке, я его пересадил.
- Хорошо. А теперь попросите доктора Креймера сюда в кабину.
- Слушаюсь, сэр.
- Потом возвращайтесь к себе в отсек. Девочкам расскажите только то,
что совершенно необходимо, и не уходите оттуда, поняли?
- Слушаюсь, сэр.
Оба пилота и бортинженер заговорили разом:
- Послушайте, шкипер, что это значит?
- Что, собственно, случилось?..
- Кто такой Креймер?..
Говард пристально посмотрел на каждого из них, прежде чем ответить:
- Я хочу, чтобы вы услышали все собственными ушами.
Вошел Креймер.
- Садитесь, пожалуйста. - Говард показал на пустое кресло,
предназначенное для стажеров. - Будьте любезны повторить моим ребятам то,
что вы рассказывали мне там...
Он махнул рукой в сторону пассажирских салонов. Креймер неловко сел,
все еще стараясь ни к чему не прикасаться. Пятно у него на брюках
рассосалось, оставив на ткани темный след.
- Как я уже сказал командиру, - поспешно начал он, - я состою в
следственной комиссии, созданной Британским правительством для выявления
причин катастрофы в центре Лондона...
Сжато, в немногих словах он поведал им всю историю.
Оборудование пассажирских салонов реактивного лайнера конструируется
исходя из трех основных требований. Во-первых, оно должно быть легким,
во-вторых, не должно требовать сложного ухода и, в-третьих, не должно
быстро изнашиваться, а равно подвергаться коррозии. Практически это
привело к тому, что салон едва ли не на 80 процентов состоит из пластмасс.
Потолки, стены и отделка сидений выполнены из виниловой пленки. Багажные
полки штампуются из полистирола. Панели с кнопками над каждым креслом
отформованы в вакууме из полипропилена, а иллюминаторы заделаны в
специальные высокосортные пластмассовые ободки. В общем тут хватило бы
пищи на миллион поколений мутанта-59.
Тем временем постепенно, зачастую почти невидимо, мутант становился в
самолете полноправным хозяином. Табличка "Для использованных полотенец",
висевшая в туалете, вдруг начала выгибаться, и буквы неузнаваемо
вытянулись в высоту. Пассажир, вернувшийся из туалета, сел к окну - и
герметический ободок стал растягиваться и коробиться. А пластмассовая
подметка на ботинке пассажира вдруг расплющилась под его весом...
Креймер в пилотской кабине закончил свое повествование. Экипаж хранил
молчание; что касается второго пилота, он, казалось, не интересовался
ничем - он вел самолет, не отрывая взгляда от приборной доски.
Наконец Говард, постукивая ногтем большого пальца по зубам, промолвил:
- Если я задержу всех на своих местах, если никто не шелохнется - тогда
мы, может, и сумеем сесть в Кеннеди...
- Только не в Кеннеди, - нахмурился Креймер. - На это мы не имеем
права. Разве вы не понимаете: мы сейчас вроде прокаженных...
- И нас будут изолировать? - спросил третий Пилот.
- Разумеется. Нам придется пройти полный круг дезинфекционных
процедур...
- Пожалуй, - вмешался Говард, - можно использовать Тейор Крик.
- А что это такое?
- Аварийная полоса примерно километрах в шестидесяти к югу от Бостона,
на атлантическом побережье.
- Нам понадобится полная обработка. Каждый пассажир должен будет
раздеться, вымыться под душем, отдать одежду на стерилизацию, - по мере
перечисления Креймер загибал пальцы. - Самолет придется оцепить...
- Но кто, к дьяволу, возьмется за это? - вслух подумал Говард. -
Медицинская служба аэропорта и снаряжения-то такого не имеет...
- Свяжитесь с Дагуэем.
- А это что такое?
- Испытательный полигон для микробиологического оружия. Они вполне
могут перебросить в Тейор Крик несколько человек вертолетом - защитные
костюмы и все, что полагается. - Креймер мрачно усмехнулся. - Хоть однажды
поставьте перед ними позитивную задачу!..
Герметическая прокладка иллюминатора, ближайшего к женщине с сумочкой,
капля за каплей вытекла на боковую отделочную панель - все происходило
беззвучно.
Иллюминаторы в реактивной машине, - в сущности, уступка пассажирам со
стороны конструкторов; конструкторы охотно обошлись бы вовсе без окон,
поскольку те увеличивают стоимость и снижают прочность фюзеляжа. Каждый
иллюминатор состоит из трех-четырех слоев прозрачной пластмассы, и каждый
слой в отдельности герметически закреплен в соответствующем слое корпуса.
В пространство между внутренними слоями воздух нагнетается бортовыми
компрессорами, расположенными под пилотской кабиной. Делается это во
избежание конденсации водяных паров; воздушная прослойка за внутренней
обшивкой поддерживается при том же давлении, что и воздух в салоне. Зато
между внешними слоями корпуса давление и температура воздуха те же, что и
за бортом.
В безмозглой своей решимости микроскопическая капелька мутанта-59
перебросилась через двухсантиметровый зазор между слоями внутренней
гермопрокладки. Клетки выделяли ферменты, и те разрушали хитросплетения
созданных человеком молекул.
Молодая особа в пластиковом плаще спала, пока какой-то пассажир,
шествуя по проходу, не задел ее за плечо. Это разбудило девицу, она
попыталась пошевелиться, но, словно в дурном кошмаре, никак не могла
оторвать голову от спинки кресла. Наконец, ей удалось чуть приподнять
голову, высвободив ее, как мокрый леденец из обертки: между щекой,
воротником и сиденьем образовалось хлюпающее полужидкое месиво. Достаточно
было пошевельнуться - и месиво тянулось длинными сырыми язычками. Девица в
панике повернулась и увидела, что ее новомодный плащ расползся на плече,
как ветхое рубище. Она сидела, словно парализованная, с застывшим лицом,
потом вскрикнула. На крик прибежала стюардесса.
В салоне первого класса дородный багровощекий пассажир по-прежнему
сладко похрапывал - он так и не просыпался с самого начала полета.
Безразличный ко всему на свете, благоухающий парами бренди, он,
разумеется, не мог заметить, как меняется форма его очков. Сначала
размягчилась рыжая пластмассовая дужка на переносице, и очки под весом
линз карикатурно съехали к скулам. Затем одно стекло выскочило из
перекошенной оправы и скатилось хозяину на колени. По изборожденному
складками лицу, прямо к раскрытому рту потекла шоколадная струйка. По мере
ее движения лицо непроизвольно подергивалось, но пассажир не просыпался.
Девица в пластиковом плаще немного успокоилась; стюардесса беседовала с
ней, прилагая все усилия, чтобы она не поднялась с места и не пошла
умываться.
Из динамиков донесся голос командира:
- Говорит командир экипажа Говард. Вследствие небольшой неисправности в
электропроводке мы немного не долетим до нью-йоркского аэропорта Кеннеди.
Посадка будет произведена на одном из аэродромов южнее Бостона.
Вследствие... вследствие неисправности должен просить вас оставаться на
своих местах и не расстегивать ремней. Прошу извинить за небольшое
неудобство. Обслуживающий персонал постарается создать вам максимально
возможный комфорт, но попрошу вас воздержаться от курения...
Говард отключил микрофон.
- Но ведь перед посадкой придется сказать им правду, - заметил Креймер.
- Безусловно, но если я скажу ее сразу, поднимется паника. Лучше уж по
частям... - Говард обернулся ко второму пилоту: - Есть успехи?
- Да, они уже вызывают Тейор.
- Хорошо. - И снова к Креймеру: - А теперь, доктор...
Дверь позади них внезапно открылась и тут же захлопнулась. Послышалась
какая-то возня. Когда дверь распахнулась снова, в ней показался пассажир
из салона первого класса с лицом, измазанным рыжими полосами. Глаза его
метали молнии.
- Где командир? - заорал он. - Что происходит на вашей чертовой
посудине?..
Он ринулся вперед. Но Бенни, бортинженер, стремительно повернулся в
кресле и схватил незваного гостя в охапку прежде, чем он успел коснуться
Говарда.
- А ну, давайте назад, на место!
- Послушайте, я владелец акций вашей паршивой компании. Я знаю ваших
директоров. И даю вам гарантию, что я...
Бортинженер, вскочив на ноги, навис над пришельцем, с грохотом прижав
его к двери. Все тревоги Бенни нашли выход в этом акте насилия.
- Молчи и слушай! - крикнул Бенни. - Самолет в опасности, а ты,
явившись сюда, увеличиваешь эту опасность. Ты слышал приказ командира?
Возвращайся в салон, сядь, привяжись и молчи! И если ты еще раз попадешься
мне на глаза, я вобью тебе голову в живот, понял?..
Пассажир сверкал глазами, но молчал, и на лице его отражалась борьба
между гневом и страхом.
- А ну, выметайся отсюда!
Гнева как не бывало: теперь акционера била дрожь. Наконец, он в полном
изнеможении прислонился к двери, и у него от ужаса отвисла челюсть.
- Что вы делаете? - Он вытирал лицо, размазывая рыжие пятна по щекам. -
Что... что происходит? Я хочу знать - мы... мы разобьемся?
Бортинженер, не отвечая, вытянул руку и отворил дверь у него за спиной.
Потом отвел своего недавнего противника на место и собственноручно
застегнул ему ремень.
Теперь во власти бактерий был уже почти весь самолет. В сотнях
различных точек отделочные пластиковые пленки, багажные полки, материал
под ногами беззвучно преображались - вспучивались, приобретали влажный
блеск и в конце концов покрывались пузырьками зловонной пены.
Вентиляционная панель над головой одного из пассажиров медленно прогнулась
и провисла до его затылка, словно протянула к нему послушную конечность.
Голос командира, звучащий по системе внутренней связи, был теперь
неузнаваем. Привычная учтивость и доверительная озабоченность уступили
место суровой беспрекословности приказа:
- Происходящее сейчас на борту непосредственной опасности для жизни не
представляет. Разрушению подвергаются лишь пластмассовые детали самолета.
Как я уже сообщил, мы приземлимся на одном из аэродромов близ Бостона, и
вплоть до посадки вставать со своих мест категорически запрещается. Вы не
должны ходить по самолету - это особенно важно: иначе вы будете переносить
инфекцию на все новые и новые детали и предметы и неизбежно поставите под
угрозу благополучное завершение полета.
Старший стюард попытался задержать человека, потерявшего голову от
страха и выскочившего в проход. Поскользнувшись, они вместе рухнули на
мокрый блестящий пол, разукрасив свою одежду цветными кляксами.
Женщина с сумочкой сидела, объятая ужасом; клокочущая шапка черной пены
вырастала у нее прямо из-под ног.
Стюардессы стайкой пятились прочь из кухонного отсека, не отрывая глаз
от происходящих там жутких перемен. Груды подносов оплывали, чашки лежали
в лужах пенящейся слизи, а аккуратные пакетики с ножами и вилками
срастались вместе, принимая безумные, сверхъестественные очертания.
Смрадная пена с десятков пораженных участков ручейками сбегала в
главный проход. Некогда расфранченная девица еле ворочалась в пухлом
облаке, которое еще недавно было ее плащом.
Большинство пассажиров хранили гробовое молчание, кто-то молился,
кто-то плакал. Стюарду поминутно приходилось усаживать обратно тех, кто
порывался встать. Воздух становился все тяжелее - возрастала концентрация
газа...
В пилотской кабине также никто не произносил ни слова. Креймер
сгорбился в своем кресле. Говард вел самолет, а оба других пилота вместе с
бортинженером сосредоточенно наблюдали за приборами.
Конец наступил быстро. Над головами, за потолочной панелью,
соприкоснулись два обнаженных проводника, и газовая смесь, порожденная
мутантом-59, воспламенилась и взорвалась.
Далеко внизу, во льдах восточное острова Нантукит, капитан маленькой
рыболовной шхуны услышал где-то над собой гул и слабый грохот взрыва.
Взглянув вверх, он увидел лишь вереницу огненных точек, перечеркнувшую
ночное небо.
И вызвал по радио береговую охрану.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


07-10, 20:04
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
17

Анна пришла в себя в отдельной палате больницы святого Томаса. Около
изголовья терпеливо сидел Бьюкен - несмотря на все уговоры врачей и
сестер, он упорно отказывался сдвинуться с места.
Только что стало известно о гибели Креймера, и Бьюкен хотел сообщить ей
печальную новость сам и раньше, чем она услышит об этом по радио. Джеррард
все еще спал в другом крыле больницы и, конечно, ни о чем не догадывался.
Увидев Бьюкена, Анна протянула ему руку. В этом худом шотландце с его
застегнутым на все пуговицы твидовым костюмом и копной седых волос на
голове было что-то солидное и надежное.
Мало-помалу она узнала о событиях последних часов. Команда солдат
взрезала решетку, спустилась в старую шахту на Портленд-плейс со
спасательным снаряжением и вызволила ее и Слейтера. Вся операция при
содействии специалистов-транспортников заняла не более получаса.
Начальника станции тоже вытащили и отправили в больницу. А Первиса нашли в
заброшенном тоннеле мертвым.
Она осведомилась об обстоятельствах катастрофы, и Бьюкен сообщил ей
последние сведения. Тогда она забеспокоилась о Креймере. Она все-таки
ожидала, что он окажется рядом. Почему его нет?
Бьюкен помедлил, прежде чем ответить:
- Случилось несчастье...
- Несчастье?
- В воздухе, - уточнил Бьюкен. - Он вчера вылетел в Штаты, и самолет
пропал без вести. Искренне вам сочувствую...
Анна села в постели.
- Ничего не понимаю...
Бьюкен, помедлив, стал объяснять. Сказал ей, что Креймер решил
выступить перед комиссией НАСА лично. Анна немного изменилась в лице и
отвела глаза, силясь совладать с собой.
- Он что, разве не знал, что я?..
Она не закончила фразы.
- Он думал, что ничем не может вам помочь, - ответил Бьюкен. - Надеялся
вернуться к тому времени, когда вас спасут.
- Но откуда он знал, что меня спасут? Откуда он знал, что я не погибла
где-нибудь в тоннеле?..
Она была разъярена. Бьюкен попытался взять ее за руку, но Анна гневно
отдернула руку. Шотландец помолчал. Анна на минуту задумалась.
- Разве так уж важно было явиться туда лично?
- Он полагал, что да. Вы же его знаете, уж если он что-то решил...
- Но ведь он знал, что я в беде!..
- Он поехал не просто защищать свое агентство, - сказал Бьюкен. - Он
искренне считал, что если эти микробы когда-нибудь попадут в космос,
скажем, на другую планету, тогда они могут стать - как бы это поточнее
выразиться? - бомбой замедленного действия, нацеленной в будущих
астронавтов.
Анна откинулась на спинку кровати. Слезы подступили к глазам. Внезапно
ошеломляющий факт его смерти дошел до ее сознания. Она забилась в
рыданиях.
Выплакавшись, она обессилела. Слишком много противоречивых чувств
обрушилось на нее, сейчас она хотела только одного - покоя, убежища от
всего и от всех. Она повернулась к Бьюкену и протянула ему обе руки.
- Дружище, - произнесла она, - я очень вам благодарна. Спасибо вам!
- За что, девочка? Я не сделал ничего особенного.
- А теперь я хочу домой.
- Не уверен, что вам следует спешить с выпиской.
- Я здорова. Правда, мне очень нужно домой.
- Я позову сестру, - сказал Бьюкен с сомнением в голосе. - Если они
действительно разрешат вам выписаться, тогда я отвезу вас.
- Не стоит, - ответила Анна. - Пожалуйста, не надо, вы и так столько
для меня сделали. Вас, наверное, ждут в лаборатории. Оставьте меня, -
правда, так будет гораздо лучше. И еще раз спасибо...
Бьюкен вышел. И только когда она кончила одеваться и приготовилась к
встрече с сестрой - только тогда она вспомнила про письмо.
Повлияло ли письмо на решение Креймера? На восьмом году замужества Анна
знала его не больше, чем в самом начале. Предсказать его поступки было
трудно. Быть может, он прочел письмо и тогда уехал?
Она отвергла эту мысль. Разумеется, все было не так. Откуда он мог
знать, что самолет разобьется? Такое уж никак не в его характере. А вот
умыть руки, выкинуть кого-то из памяти - это очень на него похоже. Анна
ощутила мгновенный озноб, припомнив, что письмо не оставляло места
примирению. Креймеру оно наверняка показалось бесповоротным, и вовсе не
удивительно, что он оставил столь холодную и бесчувственную жену на
произвол судьбы.
Имеет ли она право порицать его? В ее распоряжении было множество
способов справиться с возникшей перед ней задачей. А что если - обожгла ее
нечаянная догадка - она вообще все придумала?
Что если поездка в Кембридж никак не была связана с той женщиной? Что
если она возвела всю постройку на песке?
Ну нет, письмо Шарон служило доказательством их близости. Но что из
того? Может, это было чисто плотское увлечение? Может, женщина вкладывала
в эту интрижку много больше чувства, чем Креймер? Ведь Анне не доводилось
видеть ни одного письма Креймера к Шарон. И на таких-то, с позволения
сказать, основаниях она сломала собственную жизнь и, похоже, послала мужа
на смерть?..
Врач долго не соглашался выписать Анну домой и взял с нее подписку, что
она отказывается от лечения по доброй воле. Честно говоря, в больнице были
рады-радешеньки получить лишнюю койку для более тяжелых пациентов. Ей
посоветовали хорошенько отдохнуть и на следующий день обязательно
показаться своему постоянному доктору, потом вызвали такси и отпустили.
У себя в квартире Анна без сил рухнула в одно из исполинских кресел.
Знакомая обстановка, знакомые запахи успокоили ее. В сущности, здесь
сейчас все в большей степени соответствовало ее привычкам, чем привычкам
Креймера. Это было ее убежище, едва ли не ее монашеская келья. О муже, по
правде сказать, ничто и не напоминало.
Ей вдруг пришло на ум, что квартира и раньше никогда не носила на себе
отпечатка его личности. Словно бы он пользовался ею, как комнатой в отеле,
- проездом. Неизменно проездом: мимолетный поцелуй - извини, дорогая,
вечером мне надо быть в Женеве... извини, дорогая, поужинать с тобой
сегодня не смогу... извини, дорогая... извини... извини... извини...
Слова эхом отразились от стен - Анна слегка вздремнула в кресле, затем
неторопливо открыла глава. Ей так не хватало дружеской поддержки и заботы!
Родители давно умерли, и, невзирая на уйму деловых знакомств, друзей
оказалось совсем немного. Она обвела комнату взглядом - что-то привлекло
ее внимание. Вскочила на ноги.
Нет, ей не померещилось - вот оно, письмо, на камине. Анна подбежала,
взяла конверт в руки. Его никто не вскрывал.


Небольшая - десять метров от форштевня до юта - океанская яхта
Мензелоса лежала на якоре в гавани Чичестера, качаясь на легкой волне; ее
бело-золотые обтекаемые контуры отчетливо отражались в темной воде.
Сам Мензелос возился в машинном отделении, готовя мощный двухрядный
двигатель к долгому рейсу в Бордо. Экермен мрачно следил за боссом с
бутылкой виски в руках, а Кэрол Мензелос набивала шкафчики камбуза
жестянками с провизией, доставая их по одной из сумки.
До побережья они добрались без осложнений. Олфорд отстал, поскольку
принял решение отсидеться с дружками в черте города, а таможенники с
должным пониманием отнеслись к намерению владельцев яхты отдохнуть два-три
дня во Франции: ведь в Лондоне им пришлось несладко. По правде говоря,
Мензелос хотел отправиться в путь вдвоем с женой, но Экермен в припадке
подозрительности настоял на том, чтобы отплыть вместе с ними.
Сейчас он вдруг решил проверить, не исчезли ли драгоценности. Они
висели на нейлоновом шнурке в полиэтиленовых мешочках, опущенных в главный
топливный бак. Самый ревностный таможенный чиновник никогда не нашел бы их
здесь: крюк, к которому цеплялся шнурок, был впаян внутри бака, подальше
от наливного отверстия.
Навинтив крышку горловины на место, Экермен ни с того, ни с сего решил
испытать прочность медных соединительных муфт, взялся за пластмассовый
бензопровод от бака к двигателю и слегка потянул его на себя.
Мутант-59 получил новую пищу.
Девять часов спустя по левому борту показался мыс Рошель. Гладкий
фибергласовый корпус рассекал крепнущую бискайскую волну. Все трое то и
дело подремывали под гипнотический рокот мотора.
Бензопровод, подводящий топливо к правому ряду цилиндров, стал
прогибаться.
Экермен сидел в каюте, злился и пил. Кэрол Мензелос пыталась читать
роман в бумажной обложке, а сам Мензелос поднялся в рубку, силясь
разглядеть хоть что-нибудь впереди, за волной.
Скорость деления мутанта-59 все возрастала, пока он не проел
бензопровод насквозь. В конце концов тот лопнул, и поток высокооктанового
бензина хлынул прямо на пол запертого машинного отделения. Уровни
поплавков в обоих карбюраторах вмиг упали, двигатель кашлянул и смолк.
Мензелос посмотрел на приборы перед собой и раздраженно нажал на
красную кнопку стартера.
Протестующе взвыл электромотор, воюя с мертвым весом обескровленного
двигателя, с обмоток якоря слетело облачко искр.
Бензиновые пары, скопившиеся в машинном отделении, мгновенно
воспламенились. Главный топливный бак со страшным грохотом раскололся, и
гигантский огненный шар поглотил Мензелоса, рубку, трап и ворвался в
каюту.
Удар взрывной волны пробил днище, вода фонтаном хлынула внутрь и смыла
обугленные останки Гарри Мензелоса в океан.
Экермен с опаленным, искаженным болью лицом попытался прорваться сквозь
потоки ледяной воды к дверям каюты. Но в этот момент яхта резко
накренилась и начала тонуть.
Вода стремительно поднималась, прижимая его к потолку каюты, и
последнее, что он успел еще сделать в жизни, - тщетно потянуться к одному
из мешочков с бриллиантами, который пронесся мимо, прежде чем кануть в
пучине.


В бактериологических лабораториях день и ночь шла неистовая работа.
Лаборанты высевали культуру мутанта-59 в плоские чашки, дно которых
покрывал тонкий слой застывшего питательного бульона. Работать им было
крайне неудобно - попробуйте повозиться с чашками и препаратами в
резиновых перчатках, намертво впаянных в стенки герметического шкафа.
Изнутри шкафы заливал резкий свет ультрафиолетовых ламп. Чашки с высеянной
культурой складывали стопками. Раз в несколько минут приходил еще один
лаборант, открывал сбоку шкафа особую дверцу, вынимал очередную стопку и
перемещал ее в термостат, после чего неизменно делал пометку в блокноте,
подвешенном подле термостата.
Усталые и небритые ученые сосредоточенно таращились в бинокулярные
микроскопы. Осмотр очередного стеклышка, запись в блокноте, и стеклышко
отправлялось в ведро с дезинфицирующим раствором.
Тут же проводились опыты на чувствительность бактерий к антибиотикам.
Чашки, используемые для этой цели, отличались тем, что поверх ровного слоя
желе с выращенными в термостате бактериями накладывались кружочки из
фильтровальной бумаги. На каждый кружочек наносилась капля какого-то
определенного антибиотика, так что любое замедление роста бактерий,
вызванное антибиотиком, выглядело бы как прозрачное колечко вокруг
накладки.
В иммунологическом отделении три женщины в белых халатах сидели у
вытяжных шкафов, за самодельными экранными фильтрами, и разносили по
сотням стеклянных пробирочек, установленных на штативы, капельки чистой
сыворотки. Как только штативы наполнялись, их забирали в расположенную по
соседству водяную баню, где они медленно подогревались до температуры
человеческого тела.
Надо всей этой кипучей деятельностью висел несвежий суповой запах
питательных сред. Воздух был пропитан сыростью - в соседней комнате
располагались паровые стерилизационные печи. По запотевшим окнам струйками
сбегала влага.
В углу главной лаборатории стеклянными стенами был отгорожен отсек.
Здесь было сухо и прохладно, сюда не проникало тропическое лабораторное
зловоние. За столом сидел профессор Кенделл. Он был худ и похож на птицу,
голову его покрывали мягкие седые волосики. Пока он присматривался к
остальным, предоставляя им возможность оживленно спорить.
Райт присел на краешке стола. Джеррард тяжело опустился в кресло. Потом
вошел и Скэнлон - он оседлал жесткий стул рядом с Кенделлом.
- Если быть совершенно честными, - произнес профессор, дотошно
выговаривая каждый звук, - то мы потерпели почти полное фиаско. Учтите -
мы уже перепробовали все известные антибиотики. Из всех из них бактерии
сколько-нибудь чувствительны лишь к одному - к неомицину "Д".
- Так почему же мы его не используем? - вмешался Райт.
- Потому что, дорогой мой доктор Райт, в целом мире неомицина хватит
лишь на то, чтобы стерилизовать несколько квадратных метров. Боюсь, от нас
потребуется куда большая изобретательность. Нет, нет, здесь мы потерпели
неудачу и, увы, должны это признать.
- Уверен, что развитие мутанта связано с полимером, который был
использован для самораспадающихся бутылок, - сказал Джеррард. - На
заброшенной станции метро мы убедились в этом своими глазами: вокруг
каждого кусочка бутылки наблюдалась повышенная активность микробов. Я
доставил вам образцы, вы их видели.
- Ну, и что из того? - ответил Райт. - Если мутанту нравятся наши
бутылки, это еще не значит, что в них и есть причина всех зол...
- Я этого и не утверждал, - парировал Джеррард. - Я сказал лишь, что
тут есть какая-то связь.
- Что вы предлагаете? - мягко спросил Кенделл.
- Мне еще самому неясно, - ответил Джеррард рассеянно. - Есть какая-то
смутная догадка, что-то такое бродит в голове, но что? - Он задумался. -
Почему, собственно, не помогают обычные дезинфицирующие препараты?
- До известной степени помогают, - ответил Кенделл. - Дезинфекционные
команды в настоящее время ничем другим и не пользуются. Беда в том, что
все эти препараты оказывают лишь поверхностное воздействие. А нам нужно
что-то более радикальное. Нужен метод, добирающийся до корней проблемы.
Чтобы добиться успеха с помощью лишь дезинфицирующих препаратов, пришлось
бы буквально залить центр Лондона лизолем или чем-то в этом роде. Нет,
надо найти специфический метод, который исходил бы из свойств самого
мутанта...
- Предположим, что я прав, - продолжал Джеррард. - Предположим, что в
пластмассе, использованной при изготовлении бутылок, действительно есть
что-то особенное. - Он повернулся к Райту: - Когда вы впервые задумались
над строением молекулы дегрона, каковы были ваши посылки? Каким путем вы
пришли к окончательному решению?
- Главное требование, - ответил Райт, - заключалось в том, чтобы
создать длинную полимерную цепь с нестабильными связями. Использовать
светочувствительность отдельных звеньев таким образом, чтобы воздействие
света размыкало прежние связи и связывало оставшиеся валентности с
кислородом...
- Извините, я что-то не совсем понимаю, - вставил Кенделл.
Джеррард пояснил:
- Длинные молекулярные цепи дегрона под воздействием света и кислорода
распадаются.
- Весьма изобретательно, - пробормотал профессор.
- А вы могли бы нарисовать нам эту молекулу? - обратился Джеррард к
Райту.
- Разумеется. - Райт взял фломастер и начал быстро водить им по листу
бумаги. - Основная цепь выглядит вот так. Здесь расположены аминокислотные
остатки, - на листе росла сеть линий, точек и символов, - здесь оксифенил,
а здесь хинонное кольцо. Вот эти связи, как видите, нестабильны, и если
часть цепи разрывается, это сразу же приводит к образованию чрезвычайно
активных радикалов. Достаточно буквально нескольких квантов света...
- И что тогда? - спросил Джеррард.
Райт не сдержал удивления:
- Ну, неужели вы не понимаете? Тогда молекула распадается на четыре
составляющие. Вот, вот, вот и вот. - Он указал на рисунок. - Затем эти
составляющие становятся добычей обыкновенных бактерий.
- Но почему? - упорствовал Джеррард.
Райт начал терять терпение.
- Послушайте, мы с вами обсуждали это добрую сотню раз...
- Прекрасно! И все-таки, пожалуйста, объясните еще раз. Где-то тут и
таится то самое, в чем я пытаюсь разобраться. Расскажите мне снова, какие
свойства молекул делают их добычей обыкновенных бактерий.
- Но это отнюдь не обыкновенные бактерии! - прервал его Кенделл. - На
всей планете нет больше ничего подобного. Это совершенно новый вид...
- Ну хорошо, - согласился Райт. - Получив молекулу, которая под
воздействием света распадается на более мелкие части, мы постарались
придать этим частям возможно большее сходство с полипептидами...
- С полипептидами? Извините, я опять не... - начал Кенделл.
Джеррарду пришлось вмешаться снова:
- Полипептиды - молекулы среднего размера, которые составляют основу
белков.
- Ясно! - отозвался профессор. - Вы хотели, чтобы остаток пластмассы
был похож на белок.
- Совершенно верно, - согласился Райт. - Нашей целью было создать
пластмассу, половинчатую по своей структуре: вначале вполне надежный
материал для отливки сосудов, но как только отрывной полоски не стало и на
пластмассу попал свет, она превращается в вещество, разлагающееся самым
естественным образом, в нечто такое, что можно бросить в кучу удобрений...
- Действительно, остроумная идея, - заявил Кенделл. - Но вы не приняли
во внимание мутанта, так, что ли?
- А как мы могли принять его во внимание? Его же никогда не
существовало! Согласно всем учебникам, этого треклятого мутанта не было и
нет...
- Откуда нам знать, быть может, именно наши бутылки и помогли ему
развиться? - заметил Джеррард.
- Какие у вас доказательства? - воскликнул Райт.
- Но ведь такая возможность не исключается.
- Ради бога! - взмолился Райт. - Не исключается и возможность, что
мутант свалился с Луны!.. - Он бросил на Джеррарда насмешливый взгляд. -
Давайте лучше придерживаться твердо установленных фактов.
- Уверен, что между мутантом и нашей пластмассой существует прямая
связь, - настаивал Джеррард. - Я же говорил вам: вокруг каждого
обнаруженного огрызка бутылки бактерии росли прямо-таки с удвоенной
скоростью!
- Это ровным счетом ничего не доказывает!..
Райт уже не скрывал своей враждебности. Джеррард окинул его пристальным
взглядом.
- Вы попросту не хотите вовлекать агентство в эту историю, только и
всего. Хотите во что бы то ни стало реабилитировать нашу бутылку, и чтобы
нас никто ни в чем не обвинил...
- Даже если в ваших утверждениях есть капля здравого смысла, в чем я
лично очень сомневаюсь, мы все равно никакой ответственности не несем.
Корень вопроса в мутанте, отнюдь не в свойствах пластмассы!
- Ничего подобного! Если ответственность за все это бедствие хоть
отчасти на нашей совести, мы обязаны признать свою вину...
Райт неприязненно расхохотался.
- Совершенно не понимаю вашей логики. Допустим, мы выпускаем горючее.
Потом мы его продаем, и кто-то на нем подрывается и сгорает заживо. Что
же, по-вашему, мы в ответе за эту смерть лишь потому, что выпускаем
горючее?
- Тут огромная разница, - возразил Джеррард. - Прежде всего мы знали,
что выпускаем вещество, распадающееся под действием бактерий, что тем
самым передразниваем естественный процесс. Мы знали также, что...
- Ради бога!.. - воскликнул Райт. - Ничего мы об этом мутанте не знали
и знать не могли. Что же, по-вашему, мы должны были сказать себе: нет, мы
не станем пускать бутылки в обращение, потому что вдруг появится новый
штамм, а потом, быть может, возникнут мутации... И ведь вся идея ваша
чисто умозрительна, у вас нет абсолютно никаких доказательств, и тем не
менее вы требуете от нас, чтобы мы смиренно вышли на улицу и воскликнули:
mea culра! [моя вина (лат.)] Знаете, мне, кажется, вы просто жаждете
признать себя виновным. Вы жертва, ищущая повода, чтобы быть
обезглавленной...
Кенделл, встревоженный ссорой, вставил:
- Джентльмены, по-моему, мы могли бы...
Джеррард жестом попросил его помолчать.
- Согласен, меня захлестывает чувство вины, ну, и что из того? Вы же
пальцем не хотите пошевелить...
- Докажите мне необходимость каких-то действий, и я буду действовать, -
опять парировал Райт.
- Хорошо. Во-первых, мы имеем микроорганизм, пожирающий пластмассу.
Во-вторых, мы имеем пластмассу, которая под влиянием света и кислорода
разлагается на белковоподобные вещества. Оставим на время вопрос, откуда
взялись эти бактерии, но мы знаем, что они взаимодействуют...
- Ничего мы не знаем. Вы гадаете, не имея никаких доказательств.
- Пусть даже так. Но если они взаимодействуют, почему бы не
воспользоваться этим?
- Не понимаю, - снова начал Кенделл.
Джеррард выступал с каждым словом все увереннее.
- Да, вот именно, почему бы и нет? - Он опять обратился к Райту: -
Можно ли видоизменить молекулярную структуру дегрона?
- Зависит от того, что именно вы хотите с ней сделать, - ответил химик
осмотрительно.
- Ничего сверхъестественного. Сложно ли, скажем, заместить в ней один
из аминокислотных остатков?
- Легче легкого. Подвергните вещество гидролизу, и...
- Методика неважна, - возбужденно перебил Джеррард. - Важно, быстро ли
это произойдет.
- Да. Я сказал бы, да, - Райт снова начал раздражаться. - Но я не
вижу...
- Можно ли ввести в состав цепи дегрона азидную или цианидную группу?
- Разумеется, можно. Я пробовал это в одном из ранних экспериментов.
Ничего не вышло - пластмасса стала дьявольски ядовитой.
- Вот именно! - воскликнул Джеррард.
Кенделл так и подпрыгнул.
- Понял! Изменить строение пластмассы с тем расчетом, чтобы она...
- ...стала ядовитой, - докончил Джеррард, дрожа от возбуждения. - И
подкинуть ее бактериям, как крысиную отраву. Они поглотят ее и погибнут...
- Боже праведный! - взорвался Кенделл. - Блистательная идея!
Положительно, она мне нравится. Хотя что выйдет дальше?..
- Да ничего не выйдет. Пустая трата времени, - заявил Райт.
Джеррард игнорировал его заявление.
- Опытная установка у вас в лаборатории? Она не демонтирована? - Райт
опять попытался что-то возразить. - Да или нет?!
Канадец двинулся на Райта едва ли не с кулаками. Химик поднял глаза -
Джеррард возвышался над ним как башня.
- Да, она в лаборатории и в общем-то на ходу. Еще на прошлой неделе на
ней работал Скэнлон. Он хотел...
- Вы можете запустить ее?
- Могу, только это, повторяю, потеря времени. Кроме того...
- Вы запустите установку?
Джеррард почти кричал. Райт уставился на него с откровенной неприязнью.
Потом он вдруг отвел взгляд в сторону.
- Ладно, - произнес он безжизненно. - Я ото сделаю.


Морозный зимний воздух над опустевшими улицами был пропитан стойким
смрадом бацилл Эйнсли. Густо падал снег, и тишину нарушали лишь
дезинфекционные команды - солдаты в своем защитном обмундировании шагали
по вымершим улицам, как космонавты, исследующие незнакомую планету.
Тяжелые их ботинки с хрустом давили снег.
Вокруг зоны оцепления, у выходов и дезинфекционных станций, сгрудились
фургоны передвижных телепередатчиков. Пылали дуговые лампы, репортеры
приставали к ошалевшим людям, которые вываливались из зоны, одетые в
какие-то немыслимые халаты, в платье с чужого плеча.
Озабоченные родственники топтались у выходов в надежде узнать что-то о
своих близких.
По пустынной Трафальгар-сквер юзом скользнула карета скорой помощи и,
мигая синим фонарем на крыше, умчалась вверх по Черинг-кросс-роуд.
Нетронутый снег вздымался из-под колес нарядными белыми облачками.
Невысоко над крышами прошел вертолет. Кинооператор с риском для жизни
свесился из раскрытой двери, запечатлевая на пленку уникальные кадры.
Мутант-59, созданный Эйнсли, в поисках пищи осваивал все новые и новые
районы. Одни колонии погибали на металлических и каменных плоскостях,
другие находили возможности продолжения рода в пластмассовых кабелях и
проводах под землей. Медленно и неуклонно бактерии выедали у города его
сердце.


С лицом, посеревшим от усталости, Джеррард стоял у доски, исписанной
многоэтажными формулами, и проверял их на настольной счетной машине,
которая, жужжа, выстукивала свои ответы по мере того, как заглатывала
перфорированную ленту с заданием. Было три часа утра. Райт, Скэнлон и
Бьюкен склонились над громоздким аппаратом, который состоял из
переплетения стеклянных трубок, опирающихся на ненадежные металлические
подпорки. По трубкам и сочленениям переливались цветные струйки, и в конце
концов получалась тягучая бурая жидкость, медленно капавшая в коническую
колбу. Райт завернул стеклянную втулку, взял колбу, перенес ее на стол к
Джеррарду и изнуренно опустился на стул. Потом сказал вяло и небрежно:
- Должно быть, это он. Полиаминостирен с ядовитыми клыками...
Джеррард оторвался от счетной машины:
- Вы совершенно уверены?
- Конечно, уверен. Впрочем, мы проведем проверку на хроматографе.
Должно было произойти замещение нитрозаминной группы в четвертой боковой
цепочке радикалом циана.
- А будет он действовать? Вы случайно не сгладили его свойства?
- Химия у нас на высоте, не беспокойтесь, - раздраженно ответил Райт. -
А уж проводить испытания - ваша забота...
Джеррард устремил на противника долгий пристальный взгляд, затем
ответил:
- Когда мы пришли сюда, в лабораторию, я поместил культуры мутанта в
термостат. Вероятно, они уже чуть не ключом кипят. Сейчас я их достану...
Подойдя к термостату, он вынул оттуда три больших открытых стакана. На
дно каждого из стаканов была опущена плоская чашечка Петри. Канадец
бережно перенес их в главную лабораторию; Райт следовал за ним, не
выпуская из рук коническую колбу с отравленной пластмассой. Джеррард взял
квадратное фарфоровое блюдо, вытер его досуха, положил на стол и налил с
краю немного тягучей бурой жидкости из колбы. Слегка покачал блюдо, пока
жидкость не растеклась тонким слоем и не заняла половину его поверхности.
Затем извлек из одного стакана чашку Петри и осторожно поднес ее к свету,
ни на йоту не отклоняя от горизонтали.
На свету было ясно видно, что чашка заполнена густой пузырящейся
кашицей. Сняв с чашки крышечку, Джеррард не спеша вылил пенистое ее
содержимое на другой конец блюда, подальше от пластмассы, сдобренной
цианидом вслед за тем он вновь пошевелил блюдо, чтобы край бактериальной
культуры лишь чуть-чуть не дошел до края расплеснутой пластмассы. Трое
остальных без особого восторга ощутили сырой аммиачный запах. Наконец
Джеррард накрыл блюдо стеклом, пустил секундомер, придвинул вплотную
настольную лампу и стал ждать.
Минуты шли за минутами. Все четверо сидели без движения и ели глазами
линию пузырьков, которая очень медленно приближалась к границе бурой
жидкости. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем они соприкоснулись.
Джеррард так и подался вперед, напрягшись всем телом. Но ничего не
случилось: мутант по-прежнему рос, пузыри продолжали распространяться по
пластмассе, не выказывая никаких признаков недомогания.
Райт бросил мимолетный взгляд на канадца, и в уголках его тонкого рта
мелькнула тень улыбки. Скэнлон молчал, сосредоточенно поджав губы. Бьюкен
с неизменно непроницаемым видом посасывал свою трубочку.
Пена захватывала все новые участки, скорость ее движения словно бы даже
нарастала. Джеррард чуть слышно выругался. Каждый из них отдавал себе
отчет в том, что под стеклом перед ними решается судьба города, быть
может, всего цивилизованного мира. Стекло над блюдом отбрасывало на их
лица блики света, вокруг было полутемно, и это делало их похожими на
средневековых алхимиков.
И вдруг Джеррард воскликнул:
- Замедляется! Да, да, я уверен, замедляется!..
Остальные вслед за ним стали приглядываться еще пристальнее. Пузырьки
на переднем крае наступления бактерий стали мельче, само наступление
затормозилось. И, наконец, к их восхищению, прямо на их глазах оно
прекратилось совсем. Пузырьки лопались - а новых на том же месте не
возникало.
Мутант-59, попав на блюдо, объелся до смерти. В слепом своем движении,
в безмозглых поисках новой пищи он поглощал молекулы полиаминостирена,
всасывал их каждой клеткой. Но результат был иным, чем прежде. Как только
молекулы проникали во внутреннюю структуру клетки, за дело принимался
цианид и нарушал ее жизненные функции одну за другой. Биохимическое
совершенство - мутант, заботливо выведенный Эйнсли, - потерпело крах.
- Но у нас всего десять граммов, - сказал Райт. - А там целый город.
Понадобятся тонны и тонны...
Джеррард был вне себя от радости.
- Это понятно. Засадим "Политад" за массовое производство. У них есть
все необходимое оборудование. А потом разбросаем такую пластмассу по всему
району. В тоннелях, в коллекторах - точно крысиный яд...
Он упал на стул, чувствуя, как полное изнеможение овладевает каждой
мышцей его тела. Скэнлон озабоченно посмотрел на него.
- Надо еще провести полевые испытания. Поехать туда, где только что
произошла вспышка...
- Ну что ж, - согласился Джеррард, - согласен. Сколько вы сможете
сделать такой же отравы, скажем, за шесть часов? - осведомился он у Райта.
Тот подумал минуту-другую и ответил:
- На этой аппаратуре примерно граммов триста.
- Трехсот граммов ни на что серьезное не хватит, - объявил Скэнлон.
- Ну, положим, если развести их растворителем, а потом распылить... -
возразил Джеррард. - Растворитель улетучится, а остаток - мутанту.
Свяжитесь с "Политадом", - отдал он распоряжение Скэнлону, - предупредите,
чтобы готовились запустить оборудование на предельную мощность. - И к
Райту: - Нам понадобится все, что вы сделаете, до последнего грамма.
Пожалуй, можно сообщить в центр, что мы этого мутанта прихлопнули. Только
стоило бы проверить, хватит ли у нас растворителя - толуола, например, -
чтобы суспензия лучше распылялась.
Он на мгновение замолк и снова заглянул в блюдо, будто хотел
удостовериться, что успех ему не померещился. Пузырьки исчезли с
поверхности.
- Черт возьми! А ведь и вправду получилось!..
Бьюкен заговорил впервые за всю ночь:
- Ну, и что прикажете по этому случаю? Дать вам Нобелевскую премию?..

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


07-10, 20:05
Профиль ICQ WWW
Site Admin
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 29-08, 21:16
Сообщения: 1570
Откуда: Москва
Сообщение 
18

Воздух в подземном контрольном центре был теперь гнилым и спертым. Три
из четырех гигантских вентиляторов, обслуживающих весь комплекс тоннелей и
бетонных спален, пришлось отключить, поскольку их заборные устройства
располагались в зоне поражения и вполне могли разнести инфекцию во
взвешенном состоянии но всей системе. Четвертый вентилятор, в зарешеченной
башенке за пределами опасной зоны, крутился изо всех сил, но свежего
воздуха, который он нагнетал, хватало лишь на то, чтобы кое-как дышать, но
вовсе не на то, чтобы рассеять зловоние мутанта-59, уже проникшее сюда.
Запах - аммиак с сероводородом - вызывал у всех такие приступы тошноты,
что консервированная пища в столовых оставалась почти нетронутой. Кроме
того, этот запах намертво пропитывал одежду и мягкую мебель.
Наверху, на улицах, зловоние висело в морозном безветрии, как
похоронный звон.
Слейтер расположился за одним из столов, заляпанных пролитым кофе,
делая вид, что заинтересованно слушает человека, который сидел напротив.
Тот разглагольствовал о системе водоснабжения в районе - как она
спланирована и как управляется. Слейтера это не занимало, мысли его были
далеко отсюда, в тоннелях метро. Внезапно он уловил по тону собеседника,
что тот закончил свое выступление, и понял, что вообще ничего не понял.
Пришлось идти на риск.
- Действительно, кто бы мог подумать! - сказал он, надеясь, что не
попал впросак.
К большому его облегчению, на лице собеседника не возникло недоуменной
усмешки.
- Да, представьте себе, - подхватил тот, - и ведь до сих пор не
составлено даже полной подземной карты района. Это, право же...
Слейтер вздрогнул и поднял глаза - в комнату ворвался Бьюкен.
- Доктор Бьюкен! Вот уж не ждал! Как вы сюда попали?
- Не имеет значения. Я должен с вами поговорить. - Высокий худой
шотландец был просто не в состоянии сдержать себя. - Поздравьте меня, я
нашел его!..
- Кого, что?
- Связующее звено, общий фактор, корень зла!
- Успокойтесь! - Слейтер показал на стул рядом. - Садитесь. Между
прочим, это мистер Паркин, из исследовательской группы при управлении
водоснабжением. Мистер Паркин, позвольте представить вам доктора Бьюкена
из агентства Креймера... - Мужчины обменялись короткими кивками. - А
теперь рассказывайте, в чем дело.
- Так вот, - сказал Бьюкен, - помните ли вы, что в компьютере, который
управлял вашей дорожной сетью, обнаружился неисправный узел? Помните ли вы
о неисправности датчика топливного насоса и о катастрофе в Хитроу?
- Да, конечно.
- Экспертиза показала разрушение изоляции, не так ли?
- Да, я прекрасно все это помню. Мы, собственно, пошли еще дальше и
установили, что катастрофа в Хитроу произошла по аналогичной причине, а
командование флота считает, что нечто подобное, вероятно, случилось и на
затонувшем "Тритоне".
- Совершенно верно. Три происшествия, а причина - одна!
- Вовсе нет, - покачал головой Слейтер. - Это еще ничего не доказывает.
Допускаю, что разрушение изоляции - действительно общий фактор, однако...
- Согласен, согласен, - перебил его Бьюкен, - но что вы скажете, если
выяснится, что разрушение однотипное?
- Что вы имеете в виду?
- Если выяснится, что разрушилась изоляция у одной и той же детали?
- Да, пожалуй, на меня это произведет впечатление.
- Так вот, последние три дня я, без преувеличения, жил у телефона. Я
провел собственное расследование, и, представьте себе...
- Продолжайте.
- Представьте себе, - Бьюкен даже руками всплеснул, - это действительно
одна и та же деталь! Одна и та же! В датчике топливного насоса самолета
была такая маленькая электронная штучка - логическая ячейка. В вашем
компьютере та же самая штучка составляла жизненно важную часть адаптивной
схемы, и, представьте, - я созвонился с военно-морским исследовательским
институтом в Портсмуте - эта же ячейка была и в компьютерах дальности
запуска на подлодке ее величества "Тритон"...
- Прекрасно, значит, вы нашли общую деталь, но это опять-таки ничего не
доказывает. С равным успехом вы могли бы заявить, что болты и гайки
оказались выпущенными одной фирмой. Ну, и что из того?
- Согласен. Post hoc [после этого (лат.); часть поговорки "Post hoc
ergo propter hoc" - "После этого - значит вследствие этого", высмеивающей
псевдопоследовательное мышление], примитивная логика и все такое прочее, -
Бьюкен сегодня был явно в ударе, - но ведь дело на том не кончается!
Несчастье с "Кондором-6" - вы читали о нем?
- Читал.
- Та же самая деталь была в командном модуле! Я проверял через НАСА.
- Доктор Бьюкен, извините меня за упрямство, но это же и впрямь
несущественно: сколько бы раз вы ни встретились с этой деталью, вы все
равно...
- Но вы готовы признать это веским косвенным доказательством?
- Не слишком веским, но совпадение странное, не спорю.
Бьюкен расстегнул свой портфель.
- Ну, а теперь перейдем к прямым доказательствам. - Он извлек из
портфеля стальную коробочку, а из коробочки - запечатанный полиэтиленовый
конверт, в котором лежал крошечный пластмассовый кубик с десятью
выступающими наружу проволочками, и положил все это на стол. - Вот она,
логическая ячейка М-13. То есть так она выглядит, пока ее не использовали,
прямо со склада.
- Как это понимать - пока ее не использовали?
Бьюкен коснулся крошечного электрического кубика.
- Когда мне стало известно, что эта штучка принимала участие во всех
трех катастрофах, я позвонил изготовителям и попросил прислать мне
несколько экземпляров для исследования. Одну из них я тут же разобрал и
отправил Бэрону...
- Бэрону?
- Моему знакомому из Института здравоохранения в Колиндейле.
- При чем тут здравоохранение?
- Бэрон проверил этот кубик на микроорганизмы. - Слейтер изумленно
поднял брови. - И что вы думаете? В пластмассе оказались споры.
Слейтер медленно откинулся назад, теперь он, не мигая, смотрел на
Бьюкена.
- Вот это да!..
- Вы угадали. Споры принадлежали бактериям, пожирающим пластмассу.
- И все-таки вы еще ничего не доказали! - воскликнул Слейтер. - Все,
что вы до сих пор сообщили мне, сводится к тому, что один электронный
прибор применили в трех вышедших из строя схемах и что в отдельных
экземплярах этого прибора вы обнаружили споры бактерий, разрушающих
пластмассу, - ну, и что дальше? Споры подобны семенам - они должны еще
прорасти. Как вы опровергнете такое возражение?
Бьюкен только усмехнулся - попытки Слейтера сбросить его с седла
доставляли шотландцу удовольствие.
- Что нужно микробам для жизни?
- Ну, - начал Слейтер, - я не бактериолог, но дайте сообразить: пища,
тепло и...
- Отлично! - почти выкрикнул Бьюкен. - Тепло! Что происходит с
большинством цепей и приборов после того, как их включили?
- Мой бог! - Слейтер выпрямился, чуть не подпрыгнув. - Мой бог,
конечно!..
- Вы уже поняли, - торжествовал Бьюкен. - Как только прибор включили,
будь это в компьютере или в любой иной системе, но как только его
включили, он стал нагреваться, споры вернулись к жизни и принялись
пожирать...
- ...окружающую их пластмассу, - докончил Слейтер.
- Да, но это еще не все. Я консультировался с Бэроном и с
фирмой-изготовителем. Бэрон утверждает, что развивающимся спорам нужна, и
притом немедленно, вода. Тут я не испытываю стопроцентной уверенности, но
мы полагаем, что как только прибор включили и он стал нагреваться, на этой
кадмиевой пластинке, - он показал где, - конденсировались капельки воды.
Совсем немного - и все-таки достаточно, чтобы бактерии пробудились и
начали делиться. А раз они пробудились и начали делиться, то рано или
поздно доберутся и до изоляции на этих проволочках, - он показал на
проволочки, выступающие наружу, - а отсюда уже куда угодно, от провода к
проводу, лишь бы они были связаны между собой...
Слейтер сидел не шевелясь.
- Значит, едва эта штучка заработала, микробам открыт путь к любому
устройству, с которым она связана...
- Совершенно верно, - Бьюкен удовлетворенно откинулся на спинку стула.
- И вы можете это доказать?
Не говоря ни слова, шотландец достал из портфеля другую коробочку,
такую же, как и первая, и бережно опустил ее на стол. Из коробочки он
вынул замкнутый стеклянный сосуд и осторожно поставил его рядом.
- Вот вам тот же прибор, - пояснил он. - Только этот экземпляр работал
пять часов без перерыва...
Он подтолкнул сосуд к Слейтеру. Внутри был такой же крошечный кубик, но
перекошенный и оплывший. Изоляция на одной из выступающих проволочек
пожелтела и отваливалась прямо на глазах, обнажая блестящую медную жилку.
- Биологическая бомба замедленного действия, - тихо сказал Слейтер. -
Достаточно включить ее, и она начнет заражать все вокруг...
- Одно меня беспокоит, - продолжал Бьюкен, - ведь никто из тех, кто
расследовал катастрофы до нас, не обнаруживал следов размягчения, одни
обнаженные провода. Бэрон, с которым я обсудил это противоречие, считает,
что наш микроб, откуда бы он ни взялся, поначалу точит пластмассу
очень-очень медленно и лишь с течением поколений учится пожирать ее все
быстрее и быстрее...
- Вот почему первые его проявления были относительно слабыми, -
откликнулся Слейтер.
- Именно так. Но постепенно он приспосабливался, становясь все более
всеядным. А сегодня весь центр Лондона на смертном одре.
- Одна малюсенькая деталька, - задумчиво произнес Слейтер. - Уму
непостижимо...
- Нам уже удалось сделать многое. Фирма-изготовитель карликовая, она
расположена неподалеку, возле Кингз-кросс. Так вот, фирма сумела
установить адреса большей части своих покупателей. Через два-три дня эта
работа будет доведена до конца, но пока что все сходится. Самыми крупными
покупателями оказались самолетостроители, фабриканты компьютеров и НАСА.
Есть, правда, один экземпляр прибора, с которым уже просто ничего не
поделаешь...
- Это почему?
- Потому что этот прибор отправлен в адрес "Калифорния рокет
корпорейшн". Той самой, которая взялась за постройку "Аргонавта-1",
автоматического разведчика Марса.
- Не понимаю. Почему же ничего не поделаешь?
- Потому что он стартовал шесть недель назад, - флегматично ответил
Бьюкен.


В бистоновском защитном костюме Джеррарду было очень неловко и неуютно.
Тело еще болело после акробатического подъема из метро.
За прозрачным щитком, прикрывающим лицо, чувствовался назойливый запах
резины и дезинфекции. Он неуклюже шагал по улице следом за тремя своими
спутниками, складки грубой ткани безжалостно терли под мышками и в
коленях. Даже дыхание в этой тесной индивидуальной парилке казалось
преувеличенно резким.
Подошвы сухо поскрипывали по снегу. Рядом с Джеррардом плелся солдат с
портативным распылителем в руках - в распылителе была отравленная
пластмасса. Двое других, тоже в форме, сверялись с картой; на плече у
одного из них поблескивали лейтенантские звездочки. Он-то и обратился к
канадцу:
- Ну вот, мы уже почти пришли...
Оторвавшись от карты, офицер повернулся на каблуках и направился к
магазину на углу - вывеска крупными пурпурными буквами возвещала: "Новинки
сезона". В витрине вперемежку с рекламой были выставлены рубашки,
раскрашенные во все цвета радуги, и куртки искусственной кожи. Позади
рубашек прямо к оконной раме были пришпилены наимоднейшие плащи и сапоги
из пластика - не поймешь, для какого пола, все это в окружении этикеток и
зазывных плакатиков. Поверх шли в два ряда рамки-экранчики. В одной из них
вдруг отдернулась занавеска, появилось чье-то лицо, бросило беглый взгляд
на приближающиеся фигуры и исчезло. Лейтенант решительно подошел к
стеклянной двери и резко постучал в нее кулаком.
Ожидая, пока им откроют, он с неодобрением окинул суровыми карими
глазами кричащую витрину. Затем послышалось звяканье отодвигаемых засовов.
Дверь распахнулась. Выражение неудовольствия на лице лейтенанта стало еще
явственнее, когда он увидел в дверях человека лет тридцати пяти с копной
тщательно подвитых седоватых волос. На хозяине был розовый свитер из
тонкой шерсти, белые вельветовые брюки с бубенчиками и такого же цвета
штиблеты. У него было довольно миловидное гладкое округлое лицо, а говорил
он не как-нибудь, а ритмическим речитативом:
- О господи, благодарение небу, вы пришли! У нас здесь совершенное
светопреставление, вы даже представить себе не можете... Весь мой запас,
все-все разорено. И я не знаю, право, не знаю... Может быть...
Лейтенант бесцеремонно перебил его:
- Где очаг поражения?
- У меня за спиной, - хозяин глупо усмехнулся. - Но я уверен, вы
совладаете с бедствием...

###### отсутствуют стр. 281-282 ######

В течение всех этих дней Джеррард был занят почти беспрерывно. К
собственному удивлению, он обнаружил, что такая спешная, неослабная работа
ему очень по вкусу. Бой врукопашную с уже известным врагом нравился ему
куда больше, чем длительные и зачастую безрезультатные лабораторные поиски
оригинальных идей.
Неоднократно он предпринимал попытки связаться с Анной, но каждый раз
выяснялось, что либо она только что вышла, либо передавала ему
неубедительную просьбу перезвонить в такое-то время туда-то. А когда он
выполнял эту просьбу, Анны там, разумеется, не оказывалось. В конце концов
он все-таки ухитрился поймать ее, но она была подчеркнуто холодна и
нарочито ограничила разговор темами, связанными с мутантом.
Как только обстановка в центре Лондона улучшилась, Джеррард решил, что
его миссия здесь окончена.
Он уехал в Истборн и, погуляв там по меловым холмам и побережью,
постепенно расслабился. На это ушло три дня. На третий вечер он сидел
апатично в холле отеля, размышляя, не пора ли возвратиться в Лондон. Но
агентство Креймера по-прежнему не давало о себе знать. Очевидно, он был в
немилости.
Подошел официант и сообщил, что Джеррарда просят к телефону. С первых
же слов не без удовольствия он узнал сочный южношотландский говор Бьюкена.
Агентство, сказал ему Бьюкен, в опасности. Нависла угроза банкротства,
предъявлено несколько серьезных исков, предстоит неизбежная и длительная
юридическая война. Анна Креймер, ставшая теперь главным акционером,
вернулась к делам и призывает их продолжить работу.
- Только без меня, - ответил канадец. - Я выступаю в амплуа подлого
предателя. Уж меня-то не возьмут ни за какие деньги. Да я и сам,
признаться, не уверен, хочу ли я, чтобы меня взяли.
На другом конце провода долго молчали.
- Вот уж не думал, что вы станете упиваться жалостью к себе, - сказал
Бьюкен после паузы. - Но если это искренне, тогда я умываю руки.
Джеррард почувствовал себя уязвленным и принялся яростно защищаться,
критикуя принятый Креймером курс. Он громил и громил перестройку агентства
с былой ответственности за свои начинания на чистую погоню за прибылями.
Проповедь получилась длинной и, пожалуй, слишком наставительной; Бьюкен на
другом конце провода хладнокровно разрешил ей развиваться сколько влезет,
пока Джеррард не остановился, чтобы перевести дух. Тогда шотландец
спросил:
- Ну что, высказались?
- Да, черт возьми! И делайте с этим что хотите!..
- Если бы вы дозволили мне вставить хоть словечко, я давно сообщил бы
вам, что многое из сказанного вами отнюдь не лишено смысла. Только,
наверное, я не стал бы выражаться столь эмоционально...
Теперь молчание воцарилось на другом конце провода - на том, где был
Джеррард.
- Ничего не понимаю. Вы со мной согласны?
- Некоторым образом, - заявил Бьюкен. - Потому-то я и хотел бы, чтобы
вы все-таки приехали на совещание.
- Какое еще совещание? Вы ничего не говорили ни о каком совещании.
- Неужели? Ну что ж. Совещание назначено на завтра, именно поэтому я,
собственно, и звоню. Меня просили вам позвонить.
- Они что, в самом деле просили меня приехать?
- Ну, не сказал бы, что с большим энтузиазмом - ковровых дорожек перед
вами не расстелят, но вы, между прочим, штатный сотрудник агентства, -
ответил Бьюкен.
- До поры до времени.
- Поживем - увидим. В общем приезжайте. Отель "Ройял Йоркшир", зал
Коннот, завтра в два сорок пять. Рад буду с вами встретиться...
И прежде чем Джеррард нашелся, что ответить, Бьюкен повесил трубку.
Тогда канадец отправился в ресторан и, словно возмещая себе за все
заботы и сомнения, методично уничтожил одно за другим несколько самых
дорогих блюд, какие нашлись в меню. Затем, дымя огромной сигарой, он еще
посидел в одиночестве над великолепным коньяком.
Раздумья его касались тех, с кем он прежде работал. Райт и Скэнлон
почти наверняка объединятся, чтобы выкинуть его вон. Они не так-то легко
забудут, что именно Джеррард первым выдвинул обвинение против дегрона, что
именно он объявил дегрон принципиальной предпосылкой лондонской
катастрофы. Интересно, каким путем пойдет агентство дальше. Когда он
поступал сюда, то рассчитывал, что под руководством Креймера они станут
утверждать идею возрастающей ответственности науки перед обществом. Многие
их замыслы были тогда четко направлены на охрану окружающей среды,
исходили из интересов грядущих поколений. Был, например, заключен контракт
с одной из текстильных фирм на севере Англии на разработку более
совершенной системы фильтров, которые освободили бы сточные воды от
примеси ядовитых красителей.
Однако в дальнейшем Креймер направил всю свою энергию на упрочение
финансового положения агентства и получение прибылей, и все общественно
значимые начинания оказались заброшенными. Воля Креймера, и только она,
сосредоточила усилия всех сотрудников на выполнении относительно несложных
заказов, обещающих скорые и высокие барыши.
Он вернулся в номер и лег, но, несмотря на все выпитое, мысли
продолжали обгонять друг друга. Какой у него, собственно, выбор? Перейти в
министерство? Сделать это нетрудно, было бы желание. Но что потом - давать
второсортные советы третьестепенным политиканам, помирать со скуки ради
того, чтобы снабжать дополнительным капиталом людей, в представлении
которых интеллектуальная честность нужна лишь для возведения более
правдоподобной лжи? Пожертвовать наукой во имя лицемерия?
Назад в Канаду? Ну нет, только не это. Он припомнил факультетский клуб
с его тщательно отмеренным радушием и пустотой. Интеллигентные улыбки и
иссушенные лица. И пять месяцев зимы - невыносимая перспектива.
Заботы и сомнения множились с каждой минутой, и в конце концов он
понял, что все его раздумья приводят лишь к одному - к сердцебиению.
Напоследок он начал даже, посмеиваясь над собой, беспокоиться о том,
найдется ли у него на завтра чистая рубашка.
Как только он заснул, ему вновь привиделось лицо Анны. Одна половина
его существа страстно желала бы, чтобы она была сейчас рядом, другая
отвергала ее за рассудочность и подчеркнутую холодность.
На следующее утро он выехал в город спозаранку. Зашел домой, побрился,
принял ванну, переоделся", но о еде не хотелось и думать, и он сразу же
спустился обратно к машине и направился в отель, где было назначено
совещание.
В пути он пытался представить себе, к чему оно приведет. Зачем в отеле,
почему не в лаборатории? Уверенности в себе он уже не ощущал. Бьюкен -
странный, непростой человек. Может, он играет свою игру? Хочет подбить
Джеррарда на выступление и тем самым уязвить Райта?
А если он промолчит, что тогда? Он дорого бы дал, чтобы по-прежнему
работать в агентстве. По крайней мере ради того, чтобы встречаться с
Анной. Но был ли у него хоть единственный шанс наладить отношения с
Райтом? В душе опять вскипел гнев. Он будет выступать, будет, и наплевать
на последствия!
Как только он добрался до отеля, настроение его вновь круто
переменилось. Он ожидал, что совещание задумано конфиденциальным, что они
рассядутся по креслам в каком-нибудь уютном холле. А оказалось, что
заказан небольшой конференц-зал. В правлении агентства, вероятно,
насчитывалось больше членов, чем он предполагал.
К своему неудовольствию, он обнаружил, что приехал слишком рано: начало
совещания перенесли на три часа. Пришлось слоняться вокруг стола, пока не
соберутся остальные. Бетти придала столу официальный вид, поставив стаканы
с водой и разложив блокноты и карандаши.
Но вот один за другим появились все, кроме Анны. Она позвонила и
сообщила, что задерживается, и просила начинать без нее.
В отсутствие Анны председательское место занял Райт. По правую руку от
него расположился финансовый опекун агентства сэр Гарви Филлипс. Налево от
председательского было собственное место Райта, сейчас пустовавшее, затем
сидели Скэнлон и главный бухгалтер агентства Саймон Макс, темноволосый,
моложавый человек; Джеррард поневоле обратил внимание на его жесткие
глаза.
Бьюкен сидел рядом с Филлипсом, потом было место Джеррарда. В дальнем
конце стола пристроился юрисконсульт, - кажется, он являлся также и
пайщиком агентства, - Алистер Макдональд. Это был худой и хитрый шотландец
с севера, отличавшийся нарочитой учтивостью. Попутно Макдональд
представлял еще и коммерческий банк, субсидировавший агентство в начале
его деятельности.
Совещание открылось формальной речью, в которой Райт выразил сожаление
по случаю безвременной смерти Креймера. Едва он кончил, за его спиной
отворилась дверь, и вошла Анна. Все встали.
Джеррард следил за выражением ее лица, но она обвела взглядом всех, кто
сидел вокруг стола, и оно осталось бесстрастным. Единственное, что она
сделала - коротко кивнула Райту в знак благодарности и села на его место,
оставив химика председательствовать.
Она все так же смущала Джеррарда. Он приехал сюда разъяренным, горя
желанием выступать, а сейчас, в ее присутствии, почувствовал, что вряд ли
сумеет произнести хотя бы слово, не заикаясь.
Совещание шло своим чередом; Анне Креймер были выражены соболезнования,
настало время для обзора и анализа событий последних месяцев. Был момент,
когда Джеррард мог взять слово. Бьюкен даже слегка подтолкнул его локтем,
но канадец притворился, что не заметил этого. Благоприятный момент
миновал, и старший коллега Джеррарда откинулся в кресле недовольно и
разочарованно. Совещание перешло к другим вопросам. Макдональд,
юрисконсульт, поделился некоторыми соображениями насчет того, как им
выпутаться из затруднительного положения, связанного с тем, что продукция
агентства оказалась причастной к трагедии.
После Макдональда заговорил Макс - он сделал скучный, но вполне
квалифицированный доклад о финансовом положении агентства, который не
оставлял сомнений в том, что оно выживет.
Настала очередь Райта. Джеррард слушал его скептически. Ни слова
раскаяния, ни тени упрека в свой адрес, - а ведь Райт, пусть косвенно,
оказался виновником гибели тысяч людей! Он словно и не отдавал себе отчета
в том, насколько близка была всеобщая катастрофа.
Излагая свою версию событий, Райт представлял дело так, будто самым
ужасным их последствием стали задержка в работе агентства и недоверие к
его продукции. Потом канадец понял, что Райт кружным путем подбирается к
нему, Джеррарду. Им-де пришлось столкнуться с действиями, которые ставят
под угрозу самое их будущее.
Неожиданно для себя Джеррард обнаружил, что стоит на ногах, и
осмотрелся. Анна, очевидно, не заметила его порыва - она сосредоточенно
глядела в блокнот, выводя там какие-то каракули. Бьюкен со скучающей миной
изучал свою трубку. Скэнлон ухмылялся просто от того, что шотландцу не по
себе.
В сердце Джеррарда вновь поднялся гнев, но теперь холодный и суровый. И
он внятно произнес:
- Прошу слова.
- Но, кажется, я еще не кончил. - Райт смерил его ледяным взглядом.
- Вы сказали более чем достаточно.
Райт вспыхнул:
- Наше совещание придерживается...
- Какое совещание, побойтесь бога! Нас здесь всего-навсего восемь
человек, и собрались мы в связи со смертью основателя агентства и в связи
с тем, что чуть не погиб целый город. Теперь буду говорить я.
Райт попытался сказать еще что-то, но Анна положила ему на руку свою
ладонь.
- Пусть говорит.
Райт колебался еще мгновение, потом капитулировал:
- Прошу вас, доктор Джеррард.
Канадец прочистил горло, обвел взглядом аудиторию.
- Ну что ж, я тут человек новый, и не похоже, что задержусь здесь
надолго, поэтому я начну прямо с заявления, что такого сборища
самодовольных и своекорыстных лицемеров я не видел никогда во всей своей
жизни. Я не собираюсь подробно разбирать ни тошнотворную цепочку
полуправд, с которыми здесь выступил доктор Райт, ни его поведение за
последнее время в целом, поведение, несовместимое, на мой взгляд, с
лежащей на нас ответственностью...
Райт, побледнев, вскочил:
- Я протестую...
- Будьте любезны выслушать меня, - перебил Джеррард. - Я ждал от вас
хоть одного слова сожаления или раскаяния. Хоть одного слова, которое
свидетельствовало бы, что эта история не прошла для вас даром. Что вы хотя
бы частично признаете себя ответственным перед обществом за свои действия.
Когда Креймер задумывал свое предприятие, перспективы казались большими
и вдохновляющими. У него были плодотворные идеи, и он был заинтересован в
их воплощении. Его заботили подчас печальные последствия технического
прогресса.
Назовите меня романтиком, согласен, но когда я впервые встретился с
Креймером, он передал мне свое понимание роли науки. Он показал мне, что
можно и нужно направить усилия ученых на пользу людям. И вырвать нас всех
из отравленной клоаки, в которую превратился мир. Затем его позиция, как
вам известно, изменилась. Его - но не моя.
Мы можем объединить в своем агентстве ученых множества различных
специальностей и знаний. Используя эти знания, творчески осмысливая их, мы
могли бы уже сейчас вести исследования и разрабатывать конструкции,
действительно необходимые людям. Не только получать прибыль - сейчас мы,
очевидно, почти разорены, - а направить все свое достояние на пользу
обществу.
Никто никогда не вычислит в точности, какова наша доля ответственности
за происшедшее. Мы создали дегрон, мы придумали бутылку. Не в наших силах
было предвидеть, какие именно бактерии расплодятся на этой основе, но наша
продукция - плод нашей мысли, нашей изобретательности - сыграла в их
развитии существенную роль. Ни один из нас не заботился ни о чем, кроме
технического остроумия своих предложений. Мы преуспели - Лондон едва не
погиб. И этого, безусловно, более чем достаточно, чтобы впредь решительно
изменить направление нашей деятельности. В следующий раз погибнуть может
весь мир. Если агентство уцелеет - на что я очень надеюсь, - оно обязано
незамедлительно и твердо решить, что ему делать и зачем. Разумеется, мы
акционерное предприятие, и каждый хочет иметь доходы на вложенный капитал.
Но и при этих условиях мы можем и должны найти пути, чтобы наша работа
строилась творчески и в интересах общества. - Он запнулся на мгновение и
закончил: - Вот... вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать...
- Он сел на место. Воцарилась мертвая тишина. Джеррард вновь обвел
взглядом всех сидевших за столом. Единственным, кто встретился с ним
глазами, оказался Бьюкен, но в насмешливом взоре шотландца никто не смог
бы прочитать ничего - ни одобрения речи Джеррарда, ни упрека за излишнюю
пылкость.
Анна, что называется, опустила очи долу. Райт, как и Джеррард,
внимательно всматривался в лица присутствующих, и было очевидно, что
изучение этих лиц принесло ему облегчение и удовлетворение. По всем
внешним признакам, выступление Джеррарда достигло той самой цели, к
которой вел дело сам Райт, - восстановило против канадца всех участников
совещания.
- Благодарю вас, доктор Джеррард, - сказал химик, привстав. - Уверен,
что выражу общее мнение: мы весьма заинтригованы вашими идеями и
предложениями. Испытывает кто-либо желание прокомментировать... гм...
проповедь доктора Джеррарда?
Джеррард смотрел на противника не мигая. Если когда-нибудь он ненавидел
кого-то лютой ненавистью, то это был именно Райт.
- Я полагал, что ответить мне должны вы, - сказал канадец. - Метил я в
вас.
- Что-что, а это я понял, - криво усмехнулся Райт. - Быть может, в один
прекрасный день мы проведем на этот счет дискуссию, скажем, на Тауэр-хилл
или в Гайд-парке. Но сейчас, прошу меня извинить, мы вернемся к повестке
дня данного совещания.
Никто не возразил ему. Скэнлон ухмылялся, Бьюкен набивал свою трубочку.
Юрисконсульт Макдональд разглядывал потолок. Анна писала что-то у себя в
блокноте.
- Благодарю вас, - повторил Райт. - Теперь переходим к неотложному
вопросу о выборах нового председателя правления агентства. Прошу называть
кандидатуры.
Наступила пауза, затем слово взял Скэнлон.
- Я вижу единственного достойного кандидата - старшего из сотрудников
агентства, который внес в нашу работу наиболее крупный вклад. Вас, доктор
Райт.
Сэр Гарви кивнул с достоинством:
- Я поддерживаю эту кандидатуру.
- Благодарю вас, джентльмены. Есть другие предложения?
Райт был польщен, но старался не показать этого. Бьюкен положил свою
трубку на стол.
- Да, есть. Я выдвигаю кандидатуру доктора Джеррарда.
- Доктора Джеррарда? - На лице Райта читалось совершенное изумление. -
Прикажете понимать вас всерьез?
- Я никогда еще не был так серьезен. То, что он сказал здесь сегодня, в
высшей степени справедливо. Я лично очень хотел бы, чтобы агентство пошло
именно таким путем. Выдвигаю доктора Джеррарда.
Райт вспыхнул от ярости:
- Извините, но я не могу принять эту кандидатуру и расцениваю ваше
предложение как поразительное легкомыслие. Доктор Джеррард работает у нас
без году неделю. Он абсолютно не осведомлен ни о становлении, ни о
структуре агентства, ни об объеме его работы. И если откровенно, то
эмоциональный взрыв, свидетелями которого мы были сегодня, на мой взгляд,
полностью исключает возможность дальнейшего его сотрудничества в
агентстве, не говоря уже о полномочиях директора...
Бьюкен глубоко затянулся и сказал:
- Вы ведете себя так, словно вас уже поставили во главе всего
предприятия. Да у вас, если угодно, нет даже права председательствовать,
пока обсуждается ваше назначение...
Райт вопросительно взглянул на Анну, и та откликнулась:
- Вероятно, будет действительно лучше, если я займу теперь
председательское место, доктор Райт.
Они поменялись местами. Анна посмотрела на юрисконсульта, сидящего в
дальнем конце стола.
- Просим вашего совета, мистер Макдональд. Играет ли в данном случае
какую-то роль время пребывания доктора Джеррарда в штате агентства?
Макдональд решительно покачал головой.
- С моей точки зрения, ни малейшей.
- Тогда продолжим обсуждение. - Райт порывался что-то сказать, но
Скэнлон удержал его. - Кто еще выступает за кандидатуру доктора Джеррарда?
Анна обвела взглядом одного за другим всех присутствующих. Наконец
Макдональд решился:
- Да, я тоже хотел бы выступить за эту кандидатуру.
Райт недоуменно уставился на него, но юрисконсульт уже уткнулся в свои
бумаги.
- Кто еще? - спросила Анна. Ответом ей было долгое молчание. - Хорошо,
приступим к голосованию. Думаю, вполне достаточно будет поднятия рук. Кто
за назначение доктора Райта?
Руки подняли Скэнлон и сэр Гарви.
- Двое. Кто за кандидатуру доктора Джеррарда?
Бьюкен и Макдональд.
Джеррард никак не мог привести мысли в порядок, не мог понять причин
внезапного поворота фортуны. Что все это значит, какими мотивами
руководствовались эти двое? Анна обратилась к главному бухгалтеру:
- А вы, мистер Макс?
- Я присутствую здесь в качестве консультанта, у меня нет права голоса.
Макс явно радовался тому, что ему не надо ввязываться в сложную
ситуацию. Остальные замерли в напряжении.
- Два голоса за каждого из кандидатов, - сказала Анна. - Выходит, я
должна использовать свои решающий голос.
Райт посмотрел на нее с благодарностью. Он был не слишком прозорливым
человеком и полагал, что совещание утвердит его назначение автоматически;
неожиданное сопротивление выбило его из колеи.
Анна не спеша сняла темные очки и сложила их. "Черт бы тебя взял, -
подумал Джеррард, - смакуешь свой крошечный триумф? Ну, и подавись им!.."
- После всего, что мы сегодня слышали, - сказала Анна, - я полагаю, что
должна поддержать кандидатуру доктора Джеррарда.
В наступившей тишине Райт чуть заметно покрутил головой, словно не веря
своим ушам. Джеррард сидел совершенно ошеломленный. Наконец химик обрел
дар речи и поднялся на ноги.
- Не могу поверить... Не понимаю...
Анна не выдержала его изумленного взгляда и отвернулась. Все
самообладание Райта исчезло бесследно, он едва не плакал.
- Но почему? Почему?.. - повторял он.
- Потому что мои представления о дальнейшей судьбе агентства в корне
отличаются от ваших, - произнесла она.
- Но как это может быть? Я просто не понимаю! - выкрикивал Райт.
- Мой покойный муж правил агентством как самодержец. Его это
устраивало. Он был... он был Арнольд Креймер. Он основал агентство. Но в
результате мы понесли серьезный урон, и, по-моему, доктор Джеррард очень
хорошо обрисовал стоящую перед нами проблему. Мы попросту не делаем того,
что намеревались делать. И наши идеалы...
- Идеалы?
- Да, идеалы. Некогда они у нас были.
- Я не могу согласиться с вами. Тем более я не могу работать с этим...
- Райт ткнул трясущимся пальцем в сторону Джеррарда, - с этим человеком.
Предупреждаю вас, миссис Креймер, вы вынуждаете меня подать в отставку, и
да будет вам известно - патенты на аминостирен и дегрон уйдут вместе со
мной!..
Теперь Анна взглянула ему прямо в глаза.
- Ну и что? - спокойно спросила она.
Райт запнулся.
- Вы готовы к тому, что я заберу их?
- Я хочу, чтобы вы их забрали. Они повинны в смерти моего мужа, они
едва не убили доктора Джеррарда и меня, они не принесли нам ничего, кроме
позора. Я хотела бы расторгнуть все старые обязательства и начать все
сначала.
- Хорошо сказано!
Бьюкен в свою очередь уставился на Райта с вызовом.
- Но на эти патенты приходится львиная доля всех финансовых
поступлений, - ввернул Скэнлон, озабоченно подавшись вперед.
- Не совсем так, - отозвался Бьюкен. - И к тому же, Райт, дегрон
запатентован на имя агентства, а отнюдь не на ваше...
Райт резко оттолкнул кресло.
- Интересно узнать, что скажет обо всем этом сэр Гарви?
Финансист пожал плечами.
- У миссис Креймер - контрольный пакет акций, значит, ей и решать. Моя
основная забота в данном случае - чтобы мне гарантировали прежние проценты
на капитал...
- В таком случае мне придется уйти. - Райт встал и бросил взгляд на
Скэнлона. Однако тот увернулся от этого взгляда - он смотрел исключительно
на сэра Гарви. - Если в дальнейшем у вас возникнут ко мне вопросы, вам
придется обратиться к моему адвокату.
Райт медленно повернулся, собрав все свое достоинство, выпрямив спину и
высоко подняв голову, и вышел из конференц-зала. В эту секунду Джеррарду
было почти жаль его. Невзирая на горделивую позу или, может, именно
благодаря ей химик внезапно состарился прямо на глазах. Конченый человек.
- Доктор Джеррард, - произнесла Анна, - вас избрали на пост
председателя правления. Принимаете ли вы этот пост?
Возникла пауза, и Джеррард вдруг ощутил себя в центре внимания.
- Ну что ж... Пожалуй, да...
Это прозвучало совсем не убедительно, даже для него самого, и он
заметил, что по лицу Анны скользнула тень разочарования. Только тут до
него, наконец, дошло, что он теперь новый босс, преемник Креймера. Что от
него ждут указаний. Уход Райта явился для всех потрясением. Он обязан
приободрить их, дать им определенную линию, которой они могли бы
придерживаться. Анна поднялась с кресла.
- Теперь, когда у нас есть новый председатель, я чувствую себя здесь не
совсем на месте. Пожалуйста, продолжайте совещание, доктор Джеррард.
Канадец кивнул и, постаравшись изобразить на лице уверенность, которой
отнюдь не испытывал, сел во главе стола. Огляделся.
- Миссис Креймер, джентльмены, нам с вами выпало сегодня участвовать в
драматических событиях. Я не вижу особого смысла продолжать совещание с
места в карьер и предлагаю отложить нашу встречу до следующего месяца. -
Он сверился с календариком на наручных часах. - Могу назначить точную
дату, двадцатое. К этому времени я постараюсь разработать и предложить
вашему вниманию план дальнейшей деятельности агентства. А теперь, если у
вас нет других срочных вопросов, - он еще раз взглянул на часы, - я
позволю себе закрыть заседание. На том и закончим.
Как только совещание закрылось, Скэнлон и сэр Гарви удалились,
взволнованно переговариваясь. "С ними я еще хлебну горя", - подумал
Джеррард. Подошел Бьюкен, поздравил с избранием.
- Но всякую самостоятельную работу придется свернуть, это вы понимаете?
- Мне, признаться, жаль Райта.
Бьюкен посмотрел на него с насмешкой.
- А мне нет. Небольшое хирургическое вмешательство подчас бывает весьма
полезно. - И добавил, глядя вслед Скэнлону, который в дверях почтительно
пропустил сэра Гарви вперед: - Я, в сущности, не уверен, что нож уже отсек
все, что необходимо. Впрочем, - улыбнулся он, - вспомните евангелие от
Матфея: "Довольно для каждого дня своей заботы". Я намерен разрешить себе
скромный торжественный ужин в "Принце Уэльском". Не желаете
присоединиться?
Джеррард украдкой взглянул на Анну - она стояла по другую сторону стола
и беседовала с Максом и Макдональдом.
- Спасибо, нет.
Бьюкен перехватил его взгляд.
- А, понимаю. Ну что ж, желаю удачи. Сдается мне, что удача вам отнюдь
не помешает...
Шотландец ретировался. К Джеррарду подошел Макс, а затем и Макдональд;
оба поздравили его и заверили в своей поддержке. Бетти, собрав со стола
бумаги, тоже подошла:
- Я могу быть свободна, сэр?
Не без некоторого внутреннего ликования он отметил, что тон у нее явно
переменился.
- Разумеется. До понедельника.
Ушла и Бетти, и он наконец остался с Анной наедине. Он принял решение.
Он столько выиграл за какие-то несколько часов! Хороший игрок обязательно
воспользовался бы тем, что счастье улыбнулось ему.
- Анна!..
Она повернулась, оторвавшись от кредитных и завещательных документов,
которые передал ей Макдональд.
- Да?..
Она все еще была по другую сторону стола. Он перегнулся через стол.
- Я очень вам благодарен. Больше, чем могу выразить...
Она холодно подняла на него глаза.
- Не за что. Я защищаю собственные интересы. Из вас двоих я выбрала
того, кто лучше справится с работой. Только и всего.
- Я не уверен, что справлюсь с ней самостоятельно.
- Зато я уверена, что вам помогут. Приспособятся к новому положению
вещей и помогут.
- Я вовсе не это имел в виду. - Он обошел стол и приблизился к ней. - Я
прошу именно вашей помощи.
- Конечно, я сделаю все, что смогу.
И она опять отвернулась, став спиной к столу.
- Вы знаете, о чем я прошу. - Она замерла. Теперь он был с ней рядом.
Она молчала. - Работы до черта. Слишком много для меня одного. Я не
справлюсь без вас. Вы нужны мне как полноправный партнер.
- Партнер? А мне-то казалось, что я и так...
Он схватил ее за руки и повернул к себе лицом.
- Не водите меня за нос. Быть может, сегодня еще слишком рано. Но я
хочу вас. Я просто не смогу работать, если вас не будет со мной.
Ответом было молчание. Она по-прежнему смотрела в сторону.
- Пожалуйста, выслушайте меня до конца. Я хочу работать здесь, очень
хочу! Но вы для меня неизмеримо важнее. Если на это нет никаких шансов,
тогда не поминайте лихом. Тогда я здесь не останусь.
Она по-прежнему не отвечала. Он медленно выпустил ее руки из своих и
пошел прочь. Он уже открывал дверь, когда она окликнула:
- Люк!.. - Он обернулся. - Вы должны дать мне время...
Он присмотрелся к ней издали.
- Сколько вам только понадобится. А пока что, - он взглянул на часы, -
ровно пять минут. Я повезу вас поужинать...
Она вплотную подошла к нему и подняла лицо. Поцелуй был долгим и
нежным. Джеррарду стоило немалых усилий удержать свой голос от
предательской дрожи:
- А теперь пойдем, хорошо?..


Когда они вышли из жарко натопленного вестибюля на зимнюю улицу, уже
совсем стемнело. Небо было морозное, ясное, в ярких звездах. И оба они, не
сговариваясь, посмотрели вверх, в эту словно ледком подернутую высь.
В небе был отчетливо виден Марс, бледно-красная точечка света. Ни
Джеррард, ни Анна никогда и не слышали о равнине Конрада.
Равнина эта лежит в трехстах километрах к северу от марсианского
экватора. Ее знали до сих пор по фотоснимкам, переданным с пролетевшего
вблизи планеты космического аппарата, и именно ее, лишенную заметного
рельефа, выбрали как идеальное место для мягкой посадки первого
автомата-разведчика.
Двадцатичетырехчасовой марсианский день близился к концу. Маленький
кровавый солнечный диск прятался за крутые холмы у кратера на горизонте, и
фиолетовые тени бежали по песку и скалам будто исполинские пальцы.
Единственным звуком здесь было слабое посвистывание студеного ветерка,
там и сям вздымающего кратковременные песчаные смерчи. Холмы венчали
сероватые шапки инея, а в глубине расщелин у основания кратера виднелись
лоскутки лишайников со странными очертаниями.
По темно-лиловой чаше неба плыли редкие тонкие облачка, и ничто более
не нарушало мертвого покоя ландшафта. Ландшафта, который оставался
неизменным год за годом, столетие за столетием.
Ничьи глаза не замечали игры красок, ничьи уши не прислушивались к
ветерку, ничьи руки не посягали на дикость скал. Одни лишайники цеплялись
за жизнь во влажных расщелинах.
И некому было различить слабый грохот, пришедший из глубин неба. Затем
лучи заходящего солнца высветили крохотную искорку, летящую среди звезд.
Мало-помалу отдаленный грохот превратился в надсадный рев ракетного
двигателя - на поверхность планеты, опираясь на хвост буйного пламени,
спускался "Аргонавт-1".
Он приближался - ввысь кипящей тучей взметнулся невесомый песок, над
равниной закрутились обломки скал, поднятые со своих мест выхлопами
ракеты. И вот неуклюжий паукообразный силуэт оперся на свои гидравлические
ноги. Спружинив от удара, они неторопливо выпрямились. Двигатель смолк.
Тучу пыли постепенно развеяло ветром.
Раскаленное сопло, потрескивая, быстро остыло в разреженной атмосфере.
Где-то в верхней части насекомоподобного корпуса взвыл сервомотор,
раскрылся маленький люк, из него высунулась и, щелкнув, развернула свою
паутину сложная радиоантенна.
Автоматически включились электронные цепи, оживляя лабиринт хитроумных
приборов на борту. Созданное человеком существо приступило к работе. В
основании корпуса приоткрылась дверца, оттуда вылезла членистая рука с
лопаткой, зачерпнула мягкий марсианский песок и утащила свою добычу
внутрь. Измерительные устройства установили температуру, скорость ветра,
уровень радиации, содержание кислорода в воздухе.
Мощные передатчики, получив результаты измерений, превратили их в
радиоимпульсы и метнули туда, где торжествовали победу, - на Землю, в
командный центр на мысе Кеннеди.
В течение всей морозной марсианской ночи "Аргонавт-1" настойчиво
добавлял все новые и новые радиоштрихи к картине древней планеты. И по
мере того как он выполнял свою задачу, свитые в плотный клубок провода и
схемы неизбежно разогревались.
Тепло постепенно добралось и до логической ячейки М-13.
Наутро, через два часа после восхода солнца, "Аргонавт-1" внезапно
прекратил свое существование. В клетках его глянцевитого тела начала
размягчаться пластмасса.

_________________
О Деви! Ты-разум, небо, воздух, огонь, вода, земля. Ничто не существует вне тебя при твоем превращении. Ты стала священной королевой Шивы, чтобы изменить свою собственную блаженную форму сознания на форму мира.


07-10, 20:07
Профиль ICQ WWW
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Ответить на тему   [ Сообщений: 19 ]  На страницу Пред.  1, 2

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
Designed by ST Software for PTF.
Русская поддержка phpBB